Алия

 Иногда , ближе к вечеру, когда солнце уже не такое ослепительно жаркое и река готова подарить долгожданную прохладу, спускаешься от Неё по пыльной степной дорожке, извивающейся песчаной змейкой до самого Каспия.
Все-таки что-то есть в ней такое, чего не встречал я ни в ком. Этот взгляд, забирающийся в самую душу, эти губы – лукавая погибель, эти восточные хитрые глаза.
- Алия! Плутовка, - улыбнешься, вспоминая ее, - ну, какая же бестия все-таки!
 Ступни ног обжигает раскаленный за день песок, и невольно ускоряешь шаг. Мертвые остовы сухих деревцов, окаймляют пересохший ерек. Уже чуть ли не бегом, преодолеваешь старый мостик, и спешишь вдоль высохшего русла протоки. Вот уже и показались огоньки сигнальных вышек, с выгоревшими белыми полосками и искрясь под угасающим солнцем , арабская скатерть реки.
- Вот завтра возьму, да и уеду в Москву, - ругаюсь про себя, прекрасно зная, что не в силах вырваться из ее сетей !действительно, возьму и уеду, - пуще прежнего злюсь я. А сам улыбаюсь, думая о том, что сейчас она смотрит в ночь и ждёт, ждёт меня обратно.
 Словно ленивые улитки, тихо идут навстречу длинная старая баржа и маленькая калоша буксира, поблескивая в ночной тиши бортовыми огнями. Сбрасываешь с себя легкую белую рубашку, спасающую днем спину и плечи от солнца, и падаешь в вязкую прохладную воду Бахтемира. Где-то вдалеке, высоко-высоко надо мной, поблескивают гирлянды выглянувших звезд; словно конопатые подружки хихикают и подмигивают нахальному спутнику, лениво ползущему по давно надоевшей орбите, а ты лежишь на прохладной толще воды и готов протянуть руку, да и схватить все это небо в сжатый кулак.
 А после, когда только миллионы стрекочущих цикад наполняют остывающую степь, сидишь на песчаном пригорке, куришь терпкую «дагестанку» и смотришь на изредка проходящие корабли; ждешь ее, улыбаешься ворвавшемуся в выгоревшие волосы, ветру , будто бы шепчущему по ночной степи «Алия…».
7 сентября , прошлого века.