Весна, половодье...

Весна, половодье, водища шумит,
Несется, межою, потоком.
На острове малом собака сидит,
Охвачена страхом и шоком.

На том же кусочке и заяц присел,
Глазами округлыми смотрит,
И, в ужасе, заднею лапой стучит,
Ушами поводит и молвит:

«Такого потопа не видели мы
Наверно, со времени Ноя,
Тогда хоть в ковчеге сидели гуртом
И лапы поджавши, и стоя ...

Но все же стихия достать не могла.
Схватить нас за горло не в силах,
Шумела, ревела, но крепок наш челн
Супротив ееных мотивов».

Собака сказала: «И верно, косой.
В другое иное время,
Тебя бы сожрала я б вместе с хвостом,
Как, впрочем, и все ваше племя».

Тут заяц чирикнул: «Скорее смотри,
Спасение, вроде бы, наше.
Среди половодья, как баба с крестом,
К нам, лодкою, черная чаша.

Ну, точно, ведь это же деда Мазай,
Плывет, подбирая поленья,
Теперь уж, ты друг, так с тоской не зевай,
Спасет, набирайся терпенья».

Собака молчала. И в даль поглядев,
Из глаз ее слезы катились.
Наш заяц, хоть был он и глуп, и не смел,
Все понял, и уши скрестились.

Ответ очевиден тут стал ему в миг,
Он страшен и также был ясен.
На лодке сей плыл не спаситель - старик,
А злобный убийца Герасим!