Август 1980

Отлетела душа поэта
на просторы небесных нив,
идеальчики полусвета
разухабисто сокрушив.

И включилось дежурное пенье -
взгляд внимательный меж ногтей...
Пост-высоцкое поколение,
зенки ладаном не залей!

Он ушел, измочаленным нами, -
От друзей, от врагов и от славы.
Погребальные вирши цунами
Захлестнули просторы Державы.
Те, кто яд вместе с фигой в кармане
Так привык от людей хоронить,
Кто глубил его язвы и раны, -
Ярлыки пожелали сменить.

Унылые пророчества, стихи и панегирики
Пекут на виллах творчества прозаики и лирики.
В друзья и исповедники прет масса угорелая.
Вонючие передники идут за скатерть белую.
Мужчины крутят пленочки, сверкая лимузинами,
А дамочки в дубленочках спешат назваться «зинами».

Он ушел. Потускнела Таганка...
Впрочем, только в Таганке ли дело?
В нашем храме погасла лампада,
Что живей всех и ярче горела.
В нашем царстве, чей герб слишком розов,
Умер чистый и сильный король.
Но засела зудящей занозой
В наших душах высоцкая боль.

Но двери заколочены, которым - открываться бы.
Края у ран всклокочены, которым - рубцеваться бы.
Под бубны золоченые, украденные с паперти,
Струятся мысли черные по-прежнему старательно.
Довольно-ка юродствовать,
транжирить время странное,
Вздыхать и философствовать над потными стаканами,
Рулады «под Высоцкого» на пьянках отчебучивать,
Неделями стихи его бессмысленно заучивать!

Не дать словам его лежать
впотьмах. Пустыми звуками!
В них есть о чем помозговать
и с чадами, и с внуками!

1981