Строфы

Должно быть к лучшему, что кончился январь
столь неожиданно и столь необъяснимо,
как перевод часов. И, знаешь, календарь –
это не даты, а пространство, в коем мимо
проходит жизнь, с поправкой на судьбу,
словно на ветер брошенное «слышишь,
что я хочу сказать…», когда мольбу
не то чтоб отвергают, но… не выше,
тем паче, ниже ни подняться, ни упасть.
Пределы слишком субъективны, в этом смысле,
неважно – целое или всего лишь часть…
Мир собран, как мозаика, из мыслей
запутанных, как древний лабиринт,
построенный Дедалом. Знаешь, Время,
я склонен думать – это тот инстинкт,
что движет мною. Как сыны Борея,
проносятся мгновенья. Тихий свист
звучит призывно, проникая в щели,
холодный воздух, как контрабандист,
проносит дрожь. Поставленные цели,
как домик карточный, нелепы и зыбки.
Непредсказуемость последствий ослабляет
не то чтобы причину, а… колки,
что держат струны жизни, и кто знает,
чем завершится то, что началось,
если, конечно, применимо это слово
к подобному событию, чья ось
грядущее – минувшее, где снова,
как по спирали, возвращается судьба
с претензией на то, чтоб стать моложе.
Летят года, как в небесах Су – два
сквозь облака, и, видимо, негоже
пенять на зеркало. Реальность такова,
что жизнь становится похожею на чувства,
так мысли превращаются в слова,
а ремесло – в забытое искусство,
что будет только предпосылкой к ворожбе,
когда наступит Время… возвращаться
туда, откуда… я приду к тебе,
как понимание строфы простого станса.