Даниил Андреев о стихах

«Существует нечто вроде «души» лирического произведения – песни, романса,

гимна (конечно, я имею в виду лишь небольшое их число: критерий –

значительность и талантливость). Эти тонкоматериальные сгущения пребывают в

различных слоях в зависимости от своего содержания. Ни малейшей

антропоморфности, разумеется, в их облике нет; скорее они близки к волокнам

тумана различных оттенков и музыкального звучания. Для них возможно

просветление, совершающееся параллельно просветлению их творцов; впоследствии

они включаются в объем его личности. Те же из них, которые лучезарны с самой

минуты их создания, воздействуют озаряющим и поднимающим образом и на того,

кто их создал, и на тех, кто их воспринял. Но стихи, исполненные уныния и

отчаяния либо взывающие к низшим инстинктам похоти, зависти, ненависти, ничем

не озаренной чувственности, не только понижают душевный уровень многих из тех,

кто их воспринял, но и становятся проклятием для их творца. На его пути

неизбежны будут такие излучины, когда эти души стихов, мутные, сладострастные,

злобные и липкие, обступят клубами его собственную душу, заслоняя от нее

всякий свет и требуя в нее допуска для своих извивающихся и присасывающихся

волокон. Строки Блока в поздний период его жизни –

Молчите, проклятые книги!
Я вас не писал никогда, -

выражение отчаянной попытки избавиться от последствий того, что он создавал

сам.»

 Даниил Андреев/"Роза Мира"/Глава "Падение вестника"