наброски

 Любезный друг!
 Довольно трудно бывает, проснувшись, вспомнить ту мелодию, которая так понравилась вам, когда вы спали. Начиная наш разговор, я знаю, что множество его тем будут одинаково полезны и интересны вам и мне. Но какая тема станет его началом, вот вопрос, который почти поставил меня в тупик. Какой либо план беседы неуместен, если мы имеем дело со старыми знакомыми, так что мой разговор с вами, мсье, будет носить легкомысленный характер. Я, зная вас, еще задолго до вашего изгнания, отмечал вашу слабость перед сложными и высокими материями. Но мне, не имеющему достаточного терпения и устойчивого интереса к сложным формулам нашего мироздания, уже опротивело стремление опускаться в те бездны нашего разума, где царит тьма. Я не доверяю этим глубинам, хотя и нахожу большое удовольствие в том, что иногда, по вечерам слышу дыхание этой бездны. Весь мир внимает ему, но проснувшись, никто не помнит этой мелодии, которой в сущности и не было.
 Между тем все лежит где-то на поверхности, и отголосок этой мелодии звучит как эхо в лесу.
Простите меня, мой друг, если я нечаянно утомлю вас своими аллегориями, но этот лес, по сути, наш разум. Лес, с его соловьями, волками и единорогами. Сложно найти здесь высший порядок используя только разум, но почувствовать его можно. Возможно, это и есть гармония в моем понимание. Но сколь многие здесь напоминают мне моряков, которые потеряли свои паруса и бросили штурвал в водоворотах вашего Мальфстрема. И здесь, в Пандемониуме, где мы получили это известие, царит не меньший хаос мыслей и чувств, смятенье духа и воли. Можно подумать, Бог перестал разговаривать с людьми, а возможно прошли времена пророков. От старого корабля остались обломки мачт и шлюпок, плохие средства для того, чтобы продолжить наше путешествие. Возможно, именно поэтому им уже не нужен капитан, и никто не сожалеет в этих холодных водах о том, что он единственный ушел на дно, не пожелав искать спасение среди фрагментов этой трагедии.
  Мне следует остановиться подробнее на этом событие, так как это касается тех мест, где проходит ваша нынешняя жизнь. И пусть мое повествование будет одной чудовищной аллегорией.
 В благословенных городах, многое, очень многое мешает обывателям довольствоваться теми благами, которые сопутствуют им в этих широтах. Эти широты раздирают между собой холодные полюса, и население этих мест становится жертвами той войны, которую ведут между собой южные и северные созвездия. Жестокие, нечестивые войны, подобные войне царя Луны и императора Солнца, подобные изгнанию с Олимпа. И однажды ночью, тень архангела упала на город. Лицо его казалось бесстрастным, а с его крыльев падали перья. Утром, когда город проснулся, все поняли, что пришла зима. Площадь перед Собором была покрыта снегом. В замке царил мир и покой, вот только в колоде шулера червовый валет поссорился с дамой бубен.
 В то утро эти любовники проснулись первыми. И когда бубновая дама подошла к своему туалетному столику, чтобы поправить свою потерявшую за ночь форму прическу, она вдруг весьма неизысканно вскрикнула. Только Великий Обманщик мог так перетасовать колоду карт, и так насолить бедным подданным бубнового короля. Шулер немало бы удивился. Если бы мог, он увидел в колоде странную карту. На него бы смотрел гермафродит: сверху - бубновая дама, а снизу - червовый валет. Вскоре пришло в смятение все карточное королевство. Два Джокера были единственными, кто не потерял самообладания. Они всегда чувствовали себя выше случайностей.
 Шулер встал из-за стола, и пошел в порт, к кораблю, на котором был капитаном. Карты оказались забытыми на столе. Покинутое своим властителем королевство не знало, какую шутку собирается сыграть с ним рок. Потому, что в это время окна харчевни распахнул восточный ветер. Он протянул свои длинные руки к столику, и перетасовал колоду так, что пиковый валет, больше уже никогда не нашел своего сюзерена.
Тихо , платьем шурша , она вносит в комнату свечи ,
я слышу дрожание басовых струн .
В этот вечер ведьмы садились на плечи ,
в моноклях множились тысячи лун .

А когда ты , мой друг , вдруг , взлетаешь над садом ,
тенью в комнату падает твое перо ,
я слежу за тобой засыпающим взглядом ,
и кивком головы предлагаю вино .

Спит моя мавританка , но о чем-то тоскует ,
что -то шепчет ей сон и полуночный сплин ,
А в стакане мой черт , что- то шепчет , колдует .
Да , он многое знает в алхимии вин .

От воздушных тебя уберечь поцелуев не властен ,
если ветер прильнет вдруг к твоим волосам .
Ты согласен мой друг , что хмеля обман напрасен ,
но найду я ее по ее непреклонным глазам .


Не в день и не в ночь , так , в туман уходила дорога ,
кутались здания в сером промокшем плаще .
Будет ли заговор ? Видно и слышно не много ,
милая девочка спит на моем плече , я читаю улыбку на фонаре .

В квартиру позвонят , за дверью ударят копыта ,
откроет какая то женщина прежде , чем спрячет свой хвост .
А милая девочка спит на плече , кем то забыта ,
и сон у нее наверное сладок и прост ...
до наивности прост .

И пока она спит , я склонюсь над ее щекою ,
и покажется ей будто рядом могильный гранит .
Хриплым шепотом я ей страшные тайны открою ,
странным , гибельным светом ее озарит ,
пока она спит .

Я должен грызть гранит науки ( собственно этого и ждет от меня профессор ) , а в голове у меня вместо этого рождается что-то типа :
 " - Купаясь в ванне с формалином
 возьми с собою мертвеца ."
 - или :
 -"Когда народы Земли объединятся их столицей станет луна ."
Анатом с гамлетовской задумчивостью держит в руках разбитый череп , который в бытность свою порождал ангелов и демонов и наполнял ими космос. А теперь анатом, очнувшись от задумчивости , швырнул этот бесполезный предмет в студентов первого курса .
 Сессия !
 За окном весна , в скверу яблони и цветущий хмель . И если бы я был там , мысли мои были бы более радужные , а значит , я был бы ближе к истине . Это проверено .
Как можно встретить утро в Москве ? Пошлым импрессионистам не хватит на это палитры . 8 часов утра . Возвращаюсь с работы . Немного хочется спать . Арбат . Кафе . Квас " Довгань " . Сигареты чуть получше чем обычно . Сколько оттенков ! По дорого в колледж встречаешь друга идущего в академию , и вы вместе меняете планы . Совесть спокойна , настроение на высоте , Тимирязевский парк живописен . Купить пиво , а потом еще ... Но это уже будет днем . А может , дорогой читатель , разбудить жажда на чужой квартире со сдвинутой мебелью и запотевшими стеклами в окнах . В зеркалах странные лица , у друга в глазах ты встречаешь такой же вопрос . При попытке придать телу вертикальное положение мозг начинает болеть , а раненых лошадей пристреливают . Роешься по карманам в поисках патронов .
 Когда солнце покрывает нежным алым бархатом набережные и тротуары , можно оказаться там же , под тем же солнцем , и ждать троллейбус . А между Лужниками и Киевской есть железнодорожный мост (1906 года постройки , По-моему) . Очень романтичное место .

Мерцанье звезд , под сенью лоз ,
восторг молитвы , умиленья слезы ,
терновый куст среди цветов ,
стигматов боль , ночные грозы .

И воды океана бездонны как твой взор ,
в котором неземная страсть застыла ,
и пел заоблачный небесный хор ,
пел гимны вечности в которой тесно было .

Я пойман в этой пентаграмме глаз ,
я вижу в них среди святого света ,
печальный смертный - потерявший тень ,
и смертный ангел - потерявший небо .