1.
Уже не скучаю,
но помнишь,
мне в детстве казалось,
что дня без твоих разговоров не жить
В другую страну…
поезд тронул,
как будто отчалил
Харон.
Мелкой дробью вагона
стекло задрожит
"Не уезжайте !"- я плачу
-"позвоним"
"на лето- к вам в гости"
НЕ ТО! ВСЕ НЕ ТО!
За поездом этим
никто не позволил
идти, снявши шляпу,
бросая цветок за цветком
2.
Ведь схоже с похоронами?
Верно?
Ну, разве что мертвые не звонят,
не приезжают раз в 13 лет.
Но так же боль походит с нами
и отпускает.
Внутри был холод,
по краям сердца совсем северно,
ум спячка валит.
Вновь, через год, проснешься,
чувствуя себя букашкой согретой.
Вдруг без особого труда
поведешь мыслью,
а на душе - лето.
3.
Но вдруг в глубине заныло
воспоминание занозой.
Хуже, воплищем ворон.
Не ты ли мне в детстве открыла
Шуберта и "Декамерон"?
Знакомые лица сходили
из нот и портретов.
Всё - тише на полутон.
На блюдце звенели забыто
ложечки как камертон.
4.
…ловить запахи.
вспомнить дом,
где жила ты.
И забывать.
Изредка вспоминая
от случая к случаю,
какой эфирной, летучею
становится мысль
вытекшая из головы
капельной тучею.
Вспомни меня,
не письмом,
не вынужденной
к праздникам открыткой,
не улыбкой на фото "для друзей"
Пожалей
меня.
Вспомни просто так,
среди дня.
5.
Вот так встречаются душ сестры.
По сестре на каждую душу.
Сердце - мой уставший беглый каторжник,
бежало, бежало,
и решило, дай камень сброшу…
Скинуло, стало спокойней биться.
Только слишком легко без ноши.
Поднялось сердце в небо воздушным шариком
и взорвалось газовым поршнем…
6.
Много патетики? Разве?
Бог с вами.
Может ли ручка в руках
кровоточить иконой.
Нам- забывать,
им там жить с новостями
прошлой страны,
что назвали "исконной".
Вот все и сказано.
Мало из малого.
Если бумага заплачет
слезами и потом.
Что тогда критики скажите?
Заново!
Лист просушить и калякать с икотой.
Богу оставим прощение богово.
Жизни оставим сомненье пилатово.
Все уже сказано в рубрике нового.
В прошлых обидах нет груза богатого.
Слово оставшихся. Посв. эмигрантам
© Copyright: Тинки Бэлл, 2006
Свидетельство о публикации №106012500026
Свидетельство о публикации №106012500026
Рецензии
Очень понравился стих, даже удивлён, почему на него нет отзывов? Не хотел бы вставлять и утомлять в каждом предложении рецензии: “на мой взгляд / на мой вкус”, “для меня”, “мне показалось”, просто считайте, что они там стоят. Это только моё мнение.
В стихе нет какой-то глубокой идеи от автора и тем не менее он очень и очень насыщен и глубок. Думаю потому, что стих создавался таким образом, чтобы позволить читателю самому запутаться в собственных ассоциациях и образах, которые носят тёмный, тревожный оттенок. Образами: Харона, Пилата, Похоронами. Глаголами прошедшего времени (в воспоминаниях). Местами затуханием: “сходили всё тише на полутон ”. Рассеянностью (“от случая к случаю”) и безучастием (что также подчёркивается построчной разбивкой, которая замедляет прочтение, убивая динамику, которая была бы там не к месту). Интеллектуализацией Шуберта и Декамерона. От подкупающего “но помнишь?” до оборвавшейся на полузвуке концовки… Читателя держат в напряжении, как будто хотят ему что-то сказать очень важное, однако не говорят. Чувство “этого” остаётся, но самого предмета – нет.
Потому, что его не было. Никогда не было.
Если понять, что его там не было, становится очень тоскливо.
А вместе с тем, как здорово, что не было здесь чрезмерных аллитераций, вытащенных исключительно для красного словца академических терминов, да и сам сюжет не смотря на свою неоднозначность всё же такой узнаваемый, человечный, но вместе с тем такой непотёртый. Но ничего важного здесь не было, была иллюзия.
Зрительно я представляю старый дом, уцелевшую, хотя и заброшенную дворянскую усадьбу, где обветшалый и изъеденный тюль тёплый ветер случайно всколыхивает, а фортепьяно, знававшее расцвет этого дома (не слишком ли “много патетики?” ) само играет непонятную, тоскливую мелодию. Сбиваясь и замирая, словно вспоминая о чём-то, фальшивая на расстроенных струнах.
Андрей Флорко 23.03.2006 14:32 • Заявить о нарушении
В стихе нет какой-то глубокой идеи от автора и тем не менее он очень и очень насыщен и глубок. Думаю потому, что стих создавался таким образом, чтобы позволить читателю самому запутаться в собственных ассоциациях и образах, которые носят тёмный, тревожный оттенок. Образами: Харона, Пилата, Похоронами. Глаголами прошедшего времени (в воспоминаниях). Местами затуханием: “сходили всё тише на полутон ”. Рассеянностью (“от случая к случаю”) и безучастием (что также подчёркивается построчной разбивкой, которая замедляет прочтение, убивая динамику, которая была бы там не к месту). Интеллектуализацией Шуберта и Декамерона. От подкупающего “но помнишь?” до оборвавшейся на полузвуке концовки… Читателя держат в напряжении, как будто хотят ему что-то сказать очень важное, однако не говорят. Чувство “этого” остаётся, но самого предмета – нет.
Потому, что его не было. Никогда не было.
Если понять, что его там не было, становится очень тоскливо.
А вместе с тем, как здорово, что не было здесь чрезмерных аллитераций, вытащенных исключительно для красного словца академических терминов, да и сам сюжет не смотря на свою неоднозначность всё же такой узнаваемый, человечный, но вместе с тем такой непотёртый. Но ничего важного здесь не было, была иллюзия.
Зрительно я представляю старый дом, уцелевшую, хотя и заброшенную дворянскую усадьбу, где обветшалый и изъеденный тюль тёплый ветер случайно всколыхивает, а фортепьяно, знававшее расцвет этого дома (не слишком ли “много патетики?” ) само играет непонятную, тоскливую мелодию. Сбиваясь и замирая, словно вспоминая о чём-то, фальшивая на расстроенных струнах.
Андрей Флорко 23.03.2006 14:32 • Заявить о нарушении
p.s.
У вас просто нечеловеческое нагнетание, которое выходит за пределы человеческих чувств, о которых стих, плюс ко всему чувства мало меня волнуют по природе... нет... великолепно... я перечитывал это много-много раз. Словно один глубокий вдох, который замирает в диафрагме без какой-то ни было развязки и я до сих пор сижу, затаив дыхание.
Андрей Флорко 23.03.2006 18:37 Заявить о нарушении
У вас просто нечеловеческое нагнетание, которое выходит за пределы человеческих чувств, о которых стих, плюс ко всему чувства мало меня волнуют по природе... нет... великолепно... я перечитывал это много-много раз. Словно один глубокий вдох, который замирает в диафрагме без какой-то ни было развязки и я до сих пор сижу, затаив дыхание.
Андрей Флорко 23.03.2006 18:37 Заявить о нарушении
p.p.s
Это просто особенности моего восприятия. Я не думал, что так можно воять о человеке, потому, что так глубоко никогда не переживал. Поэтому проецировал всю тревогу на нечто большее, нечто, что не имело никакого отношения к другому и потому был разачарован, и это разачарование ещё раз очень удачно вписалось в эмоциональную канву всего произведения.
Андрей Флорко 23.03.2006 18:55 Заявить о нарушении
Это просто особенности моего восприятия. Я не думал, что так можно воять о человеке, потому, что так глубоко никогда не переживал. Поэтому проецировал всю тревогу на нечто большее, нечто, что не имело никакого отношения к другому и потому был разачарован, и это разачарование ещё раз очень удачно вписалось в эмоциональную канву всего произведения.
Андрей Флорко 23.03.2006 18:55 Заявить о нарушении
Огромное спасибо за такую замечательную рецензию, явно не "стихировского" маштаба. Я скоро поставлю этот цикл в один альманах, можно я возьму Вашу рецензию для печати там? Я объясню почему.Вы меня поняли и Ваш отклик лучше любого вступительного слова.
Еще раз огромное спасибо.
Тинки Бэлл 23.03.2006 20:47 Заявить о нарушении
Еще раз огромное спасибо.
Тинки Бэлл 23.03.2006 20:47 Заявить о нарушении
Я не мог не написать всего того, что я думаю о вашем стихотворении в развёрнутом виде. Пусть это будет где-то повторение ранее сказанного, но я хочу, чтобы вы это знали.
Я вернулся к “эмигрантам” несколько дней спустя. Приехал к родителям домой на выходные. Тем же вечером распечатал стих, расположился в кресле и ознакомил с ним свою семью. Я читал с выражением так, как не читал уже с уроков литературы в начальной школе, когда учился… этой форме жизни? Первые четыре строки выходят отрешённо, с паузами, словно дыхание, что повисает в воздухе на невидимых ниточках. А потому…То быстрее, то медленнее, попадая в плавающие рифмы… На некоторых словах (таких как “лето”) замирал в чувстве изумления. Словно они приходят неожиданно, спонтанно: “А на душе…. Лето”. Как будто ещё долю секунды назад не знаешь, что же за чувство такое тёплое на душе и как в откровении приходит… Лето. Глаза невольно округляются каждый раз на слове. Я читал всё без “патетики” и иронии.
Отец пришёл поздно, и первым слушателем оказалась моя мать. Она преподаёт в школе литературу и, по сравнению со мной, в поэзии смыслит куда больше. Она смеялась, только я не ожидал ничего другого. Есть люди любящие поэзию ради поэзии, а вовсе не то, что она выражает и для чего она предназначена. Мастеровые от искусства. Словно средневековые портные, что протыкающее разглядывают произведения чужой гильдии, подмечая изъяны.
А Отец уловил сюжет, похвалил его, как хвалят ребёнка, когда ребёнок постигает очередную “непреложную” истину, что “поможет” ему жить. Это безучастная похвала, когда не утомляешься деталями, ловишь идею (хорошо, если она на поверхности) осознаёшь, что она соответствует тому, что ты считаешь хорошим и говоришь: “это – хорошо”. А я?
Думаете, вспомнил Одессу? Кузин? Может, дяду Сашу? профессора университета имени Мечникова(?). Тринадцатую станцию Фонтана, Аркадию или Лузановку? “А на душе – лето”. Я реставрировал свои чувства от первого, самого первого прочтения и покачал головой – нет. Дело было не в родственных чувствах. Я уже говорил, даже порой самые простые человеческие чувства не находят у меня понимания. “Моя форма уже завершена , Я – завершённый язычник”. И как у язычника ваша “сестра” была для меня не родственником, не кузиной. Она была персонификацией безличного начала, бесплотным духом стихии, которых я, в силу особенностей своего мышления, угадываю в самых прямых, самых человечных образах. Слишком человечных, чтобы допускать какое-то второе толкование. Только второе толкование было до прочтения отцу первым и единственным. Вот уж и вправду, “нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся”…
Я отложил листочки и вернулся к ним через день. Снова начал читать… и тут, вы не поверите, на “Не уезжайте!” вслед за вами заплакал, потому, что наконец-то, спустя десяток прочтений ухватил: чем же была ваша сестра.
Она была…это как откровение… вот оно было и нет. Вы познали, а слова недостаточно, чтобы передать полноту смысла. Ваша сестра – это то сказочное ощущение юности сознания, когда оно жадно цепляется за всё новое, верит всему, доверчиво, а потом… остаётся одно. А потом словно те самые крылатые качели уже не летят, летят, летят… а просто раскачиваются туда и назад. Было время, в которое хочется возвращаться в воспоминаниях, чувствуя себя там дома “согретым”, где вечное лето, а оно ушло поездом, тронулось у нас на глазах и уже не догнать, уже не бросить ему цветов в догонку. “Никто не позволит”. “Ум спячка валит”. Исполнилось всё, о чём мечталось, но это оказалось не тем, что мы думали, сидя там, на крылатых качелях. “НЕ ТО ВСЁ! НЕ ТО!”. Но иногда, “поведёшь мыслью” и видишь их крылья, пусть все крутят тебе пальцам у виска.
Странно, правда? Увидел то, что хотел. Но мы все видим то, что нам ближе.
Андрей Флорко 27.03.2006 00:26 Заявить о нарушении
Я вернулся к “эмигрантам” несколько дней спустя. Приехал к родителям домой на выходные. Тем же вечером распечатал стих, расположился в кресле и ознакомил с ним свою семью. Я читал с выражением так, как не читал уже с уроков литературы в начальной школе, когда учился… этой форме жизни? Первые четыре строки выходят отрешённо, с паузами, словно дыхание, что повисает в воздухе на невидимых ниточках. А потому…То быстрее, то медленнее, попадая в плавающие рифмы… На некоторых словах (таких как “лето”) замирал в чувстве изумления. Словно они приходят неожиданно, спонтанно: “А на душе…. Лето”. Как будто ещё долю секунды назад не знаешь, что же за чувство такое тёплое на душе и как в откровении приходит… Лето. Глаза невольно округляются каждый раз на слове. Я читал всё без “патетики” и иронии.
Отец пришёл поздно, и первым слушателем оказалась моя мать. Она преподаёт в школе литературу и, по сравнению со мной, в поэзии смыслит куда больше. Она смеялась, только я не ожидал ничего другого. Есть люди любящие поэзию ради поэзии, а вовсе не то, что она выражает и для чего она предназначена. Мастеровые от искусства. Словно средневековые портные, что протыкающее разглядывают произведения чужой гильдии, подмечая изъяны.
А Отец уловил сюжет, похвалил его, как хвалят ребёнка, когда ребёнок постигает очередную “непреложную” истину, что “поможет” ему жить. Это безучастная похвала, когда не утомляешься деталями, ловишь идею (хорошо, если она на поверхности) осознаёшь, что она соответствует тому, что ты считаешь хорошим и говоришь: “это – хорошо”. А я?
Думаете, вспомнил Одессу? Кузин? Может, дяду Сашу? профессора университета имени Мечникова(?). Тринадцатую станцию Фонтана, Аркадию или Лузановку? “А на душе – лето”. Я реставрировал свои чувства от первого, самого первого прочтения и покачал головой – нет. Дело было не в родственных чувствах. Я уже говорил, даже порой самые простые человеческие чувства не находят у меня понимания. “Моя форма уже завершена , Я – завершённый язычник”. И как у язычника ваша “сестра” была для меня не родственником, не кузиной. Она была персонификацией безличного начала, бесплотным духом стихии, которых я, в силу особенностей своего мышления, угадываю в самых прямых, самых человечных образах. Слишком человечных, чтобы допускать какое-то второе толкование. Только второе толкование было до прочтения отцу первым и единственным. Вот уж и вправду, “нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся”…
Я отложил листочки и вернулся к ним через день. Снова начал читать… и тут, вы не поверите, на “Не уезжайте!” вслед за вами заплакал, потому, что наконец-то, спустя десяток прочтений ухватил: чем же была ваша сестра.
Она была…это как откровение… вот оно было и нет. Вы познали, а слова недостаточно, чтобы передать полноту смысла. Ваша сестра – это то сказочное ощущение юности сознания, когда оно жадно цепляется за всё новое, верит всему, доверчиво, а потом… остаётся одно. А потом словно те самые крылатые качели уже не летят, летят, летят… а просто раскачиваются туда и назад. Было время, в которое хочется возвращаться в воспоминаниях, чувствуя себя там дома “согретым”, где вечное лето, а оно ушло поездом, тронулось у нас на глазах и уже не догнать, уже не бросить ему цветов в догонку. “Никто не позволит”. “Ум спячка валит”. Исполнилось всё, о чём мечталось, но это оказалось не тем, что мы думали, сидя там, на крылатых качелях. “НЕ ТО ВСЁ! НЕ ТО!”. Но иногда, “поведёшь мыслью” и видишь их крылья, пусть все крутят тебе пальцам у виска.
Странно, правда? Увидел то, что хотел. Но мы все видим то, что нам ближе.
Андрей Флорко 27.03.2006 00:26 Заявить о нарушении