Я уходил

Я уходил, и следом за мной
Шло жадное пламя желтых степей,
И незримый попутчик протягивал мне
Бутыль, оплетенную пальцами лозных ветвей.
Он говорил мне: "Испей.
Шаги станут легче, спокойнее станут глаза".
Я не видел причин отказать и пил,
И не знал, что это слеза.
Сначала я выпил обман (и свой и чужой),
Потом оглушил себя смехом над прожитым сном, Добавил две капельки яда своих сумасбродств
И снова смеялся, став выше себя - над собой.
Все глуше клубились дымы, уходя в небеса,
Попутчик исчез в полумиле от вод Сиваша,
Лишь дробились костяшки мгновений о рельсовый стык. В пустынном походе на Север я шел, забывая дышать,
И пел, чтобы хоть на минуту ослабить крик.

Я дошел до холодного моря и мраморных рек,
Преклонил к алтарю Инженерного замка уста.
И разбитыми пальцами складывал кукиш судьбе,
Листья осени спелой топил под изгибом моста.

Чтобы было что петь или пить, я впивался в гранит
И асфальт, пробиваясь корнями в болотную тишь.
Я был искренне рад, ощущая прохладу метро,
И не знал, то ли это Сибирь, то ли это Париж.

Я, ошкуривши плесень клинком приполярного льда,
Все доверил воде, простудил свою плоть пустотой
И расставил фигуры на свежей сосновой доске
Гроба, в котором до срока хранил любовь.
Я нашел себя там, где потеряны были слова, Золотою цепью лежали на илистом дне
И, смыкаясь звеньями, жгли, будто это молва, Перемалывающая кости прошлому мне.
И когда я нашел - положил этим звеньям предел,
Обрубил, обагрил голоса, поистекшие злом.
Я ушел, я исчез, я уже назад не глядел,
А за мною шла Смерть и мела во всю прыть помелом.
Безотчетно храня только суть, и не зная границ
Я оброс точно дерево листьями новых имен.
Что за дело - бояться, что вдруг не воспримут меня
В отражении хрупкого зеркала звонких времен.
Из-за пазухи нынче торчит горицвет,
Пелена полиняла, не держится - глаз мой алмаз.
Ждите встречи, три ночи назад я печатал привет,
Ждите грома с небес, не вчера и не после - Сей Час.