Поэт в Париже

         Недавно,
                в белокаменной греша,
         я у одной любительницы Рильке
         опустошил флакон «Мадам Роша»,
         и ничего —
                вполне прошло под кильки.
                Евг. Евтушенко

Натужно память вороша,
мурлыкал я мадам Роша
свои стихи по-русски,
и между делом,
                не спеша,
пожалуй, чуточку греша,
для умственной разгрузки
грудь выловил из блузки
как фокусник французский.
С проворством скачущей блохи
очистил плоть от «шелухи»,
шепча интимные стихи.
(Стихи,
            ей-богу,
                неплохи
при сексоперегрузке
в отсутствие закуски.)
И —
        да простятся мне грехи! —
употребил в себя духи
без хлеба и селёдки
взамен чекушки водки
для пересохшей глотки
монтажника с Чукотки.
«Неповторимо хороша!» —
изрек я,
             благостью дыша,
осоловев от шмона,
слова Наполеона,
низвергнутого с трона.
Конечно,
               не мадам Роша,
и не ее,
             увы,
                душа,
(Душа не стоит ни гроша!)
а жидкость
                из
                флакона.

Париж–Москва–Шанхай–Нью-Йорк

2000–2005