Уродливая душа красавицы

На светлом теле хлебной крошкой
Выложена бахрома.
Сидишь и ждёшь, как за дорожкой
Опять появится она.
Вся в белом, чёрная, красива,
Как на картине разрисована.
Посмотрит на тебя. Поймёшь –
Снова жизнь оборванная.
Прийти не сможет. Духу нет.
Хоть со стороны вольная.
Про твои глаза думает.
Оказалось, пристроенная.
Трава покрасила всё белое.
В зелёный цвет.
Сидеть, смотреть, ждать.
Мочи нет.
Опустишь голову на колени.
Мать стол протрёт.
Сколько бы ни плакал ты,
Она не придёт.
От колена вниз – нет ничего.
От слёз до слёз – только одно.
Она видит, смеётся.
Интриг горло полно.
Семена расклюются.
Поймёшь – что не надо.
Улыбки её, игривая странность.
И лишь бы в этом правда была.
Но нет ничего. Сердце полно обмана.
Одеялом накроет мама тебя.
Сидишь на месте.
Еда, сон, окно.
Твои мысли стоят на привычном.
А если б прикрыть это злое окно –
Может, боль бы убавилась.
Нету ног – не значит, что нету души.
Та, что в белом, это не знает.
Её волосы грубые манят к себе,
Глаза будто бы в сон претворяют.
Впереди ничего – только думы о ней.
Окаянная, сколько играет!
Малолетняя дура, не знает она,
Что урод лишь о ней подыхает.
Тридцать лет прожил он.
А из них – полжизни пустые.
В роковую ошибку случайно влюблён.
Очи чёрные – неземные.
Ни лекарь, ни мать, ни земля
Спасти его не сумели.
И в жизни всего оставалась она,
Игравшая всеми в постели.
Ему бы ходить, пробегать по полям.
Не надо ни ласки, ни жалости.
Лишь с нею играть, быть вечно её.
Не давиться от собственной малости.
Такому не быть.
Не может она.
Ведь струсила перед преградой.
Нет ног – ну и что?
Ведь осталась душа!
А большего в жизни не надо.