Постельный геноцид... Импотенция

Я не терплю геноцида в своей первобытной постели,
лики старых подруг на меня с укоризной глядят…
Я не старик Козлодоев, но двигаюсь все еле и еле,
и мне страшно подумать, что еще же они захотят…

Мне не прыгать, как бабочка, и не скакать по деревьям
под окнами серых квартир, напевая куплет…
Я жил по уму и по старым народным поверьям,
читая о силе мужской в кипе старых газет…

И когда под кроватью противно зашепчет вдруг старость,
улыбнется оскалом протезным в один живой зуб;
я посетую ей на судьбу и большую усталость,
и на то, что когда-то был тверд, словно каменный дуб…

А теперь у меня возникает в процессе одышка,
я прошу передышки у милых и старых подруг…
Давление скачет, ну все, мне, по-моему, крышка;
и некстати подводит меня мой маленький друг…

Все нежданно случилось, но я не терплю геноцида;
я знавал времена, когда в бой поднимались полки –
в моей теплой кровати сегодня лежит Маргарита,
это значит, что утром я встану не с левой ноги…