Эдельвейс

Горец внезапно возник на дороге и преградил Светке путь. Быстрым колючим взглядом осмотрел местность, и убедившись в том, что девочка в горах одна, спросил:
   - Откуда здесь? - и кивнул в сторону военного гарнизона. - Оттуда?
   - Ну да, - сказала Светка, внимательно рассматривая горца.
   Это был молодой мужчина с важной осанкой, смуглой кожей, черными глазами, одет в куладжу из яркого бархата, расшитой галуном, на ногах мягкие кожаные сапоги-цаги, туго обтягивающие икры, с острыми носами, на поясе - длинный, оправленный золотом кинжал.
   Светка, едва сдерживала улыбку, рассматривая его наряд. А еще захотелось прикоснуться к его кинжалу в золотой оправе, пугающему своей красотой.
   "Ну и вырядился, прямо, как с картинки века восемнадцатого сошел", - а он догадался, о чем она думает и только презрительно усмехнулся в ответ.
   Горец тоже рассматривал Светку: светлые волосы до плеч, короткий джинсовый сарафанчик, кепка козырьком наоборот, выразительные зеленые глаза. Вероятно, ей лет одиннадцать, за такую уже выкуп платят.
   Светка нахмурилась. Еще никто и никогда не рассматривал ее так откровенно, будто раздел догола и осмотрел всю - до кончиков пальцев на ногах"
   А он, глядя на нее, соображал, на что эта русская девочка может ему сгодиться.
   - Как тебя зовут?
   - Света, - протяжно сказала она.
   Это была ее особенность - всем и всегда отвечать протяжно, выделяя в словах ударный слог.
   - Света, - повторил он, пытаясь понять, что обозначает ее имя, и взглянул на Солнце. - Свет, да?
   - Да, - смутилась она от такого сравнения.
   Ее глаза на солнце стали совсем зелеными и прозрачными, как вода в горной реке.
   - Ну? - повторил он.- Зачем ты здесь?
   - Ищу цветок - эдельвейс.
   Он поморщился от несусветной глупости этой девчонки. О каких эдельвейсах она мечтает?
   - Хочу, чтобы люди все были счастливы.
   - А ты несчастна?
   Она нахмурилась, щеки вспыхнули, как два наливных яблочка.
   - Счастлива, - проговорила еле слышно.
   - Тогда зачем тебе этот цветок?
   - Что бы мама не плакала.
   - А мама плачет?
   Горцу непонятно было, почему русская женщина плачет в доме русского мужчины. Неужели этот мужчина не способен успокоить и защитить свою женщину?
   - Она скучает по березкам, - оправдывалась Светка.
   - По деревьям плачет? - он сделал ударение на слове 'деревья' и снова усмехнулся.
   Светка по взгляду поняла - там, в горах, откуда он родом, женщины не плачут попусту. А если и всплакнут, то только от радости или на похоронах.
   - Ты тоже плачешь по березкам ?
   Вопрос был задан вполне серьезно, и Светка также серьезно ответила.
   - Я буду плакать по этим горам, когда уеду отсюда.
   Не сговариваясь, оба стали смотреть куда-то выше и дальше гор.
   Между вытянутыми отрогами в глубоких ущельях пробивали себе дорогу быстрые прозрачные реки. Над перевальной долиной возвышалась массивная стена скал, а за ними раскинулись озерные цирки в истоках Белой реки. А дальше - луга, любовно названные солдатами "альпийскими".
   - Но эти горы не ваши! - напомнил он строго и глянул в сторону гарнизона, и рука его потянулась к кинжалу. - Зачем твой отец сюда приехал? Это не ваша земля!
   - Мой отец служит там, где ему прикажут!
   Лицо горца перекосило злобой.
   - Кому служит твой отец? Дьяволу???
   Светка вдруг вспомнила о том, что даже на рынок за продуктами жены офицеров ходят в сопровождении солдат с автоматами. И в гарнизоне горцев иначе, как "ишак", или "шакал" не называют. И дети военнослужащих, кричат с забора каждому встречному горцу: " Шакал идет! Шакал!! Шакал!!!", и обязательно швырнут вслед камень.
   Она переживала за маму, когда та плакала и говорила отцу: "Скорей бы вернуться домой! Живыми."
   А если отец уходит по тревоге с солдатами в горы, молится вместе с мамой за отца, и чемоданы их всегда собраны на случай внезапного отъезда.
   - Мой отец охраняет горы от бандитов! - смело ответила Светка.
   - От бандитов, говоришь? - он оглядел скалы, как хозяин осматривает собственный двор, где каждая травинка, каждый камень ему знакомы и усмехнулся. - И кто здесь бандит?
   Она не ответила. Он подтолкнул ее в спину на тропинку, ведущую в горы:
   - Иди вперед, я покажу, где растут эдельвейсы.
   Светка послушно пошла вверх по тропинке. Потом оглянулась. Увидела, что он стоит на дороге и смотрит ей вслед. Он стал выкрикивать что-то грубое на своем непонятном языке. Она не испугалась, а только смотрела ему в глаза, наивно и удивленно.
   - Не растет твой цветок в этих горах! - крикнул он, почти приблизив к ней свое лицо, пытался понять, кто перед ним - ребенок , или женщина?
   Светка безмерно огорчилась, неужели нет средств и способов сделать так, чтобы люди перестали враждовать?
   - А где растет? Где искать? - она готова была тотчас отправиться на поиски эдельвейса.
   Он поразился ее решимости. Зачем этой русской эдельвейс?
   - Нет его здесь. Не любит он кованых сапог.
   Светка загрустила безмерно, душа ее заболела, заплакала.
   Он осторожно коснулся ее светлых волос.
   - Значит, говоришь, будешь плакать, когда уедешь отсюда?
   Она грустно улыбнулась. А он закричал ей в лицо, грубо, громко, страшно:
   - Убирайся отсюда! Слышишь??? - крик его эхом отозвался в горах.- Убирайся отсюда!!!Убирайся отсюда! Убирайся отсюда! Убирайся отсюда!
   Светка вздрогнула и побежала вниз по тропинке. Пробежав несколько шагов, остановилась и вдруг расплакалась. Стояла на тропинке и плакала в голос, так горько, будто кого-то похоронила.
   - Не плачь. Свет. Иди домой. Я покараулю твой путь.
   Она стала спускаться по тропинке вниз к гарнизону, потом оглянулась. Горец стоял на дороге, зорко вглядываясь куда-то вдаль и давая кому-то рукой сигнал:
   - Пропустить.
   - И все-таки, я его найду! - крикнула Светка. - И уже, не оглядываясь, побежала в гарнизон.

   С тех пор прошло семь лет. Светка сейчас живет в Питере, изучает восточные языки. Этим летом по линии Красного Креста едет на Восток. Шутя, она говорит своим друзьям, что если еще раз встретит того горца, то не задумываясь , пойдет за ним на край света, потому что он знает, как уберечь и защитить свою женщину от беды. Но друзья почему-то думают, что Светка не шутит.

   Она и сейчас еще ищет свой эдельвейс.