Из невысказанного

Мне показали новые стихи Иосифа Бродского. Запомнились такие строчки:

Я твердил, что лес — это часть полена,
И зачем вся дева, ведь есть колено...

Встретился мне худощавый Ширали, который уверял, что сочиняет теперь просто, впал, как в ересь, в неслыханную простоту. И в доказательство громко вьшр икнул следующее:

Вот летает птица моль
И садится на бемоль.

Я немедленно с ним попрощался.

(Из писем Сергея Довлатова.)


***

Правда чревата памятью,
смятостью простыней,
но остаётся кладезью
для пережитых дней.

***

Мне пожалуй в первый, но с чем-то, раз
не хотелось вернуться опять до вас,
и в нелепых рамках того катрена
знаю - всё прошло, что и есть - не тема...

Всё прошло скандалом козлиной масти,
и теперь сквозь зубы лишь только "здрасьти"
Да пошла ты к чёрту! - Будешь четвёртой,
кто лежит внутри у меня, но мёртвой.

И теперь телефон поломался сдуру,
и я водку пил опять как микстуру,
а потом хоть в церковь, хоть к прокурору,
но я это так - от тоски, к разговору.

И теперь не сниться, не вспоминаться.
Умереть - не встать, и лежать остаться.

***

Мне снилось, что причину выбрав,
в автобус прыгнув - я уехал,
и небо надо мною выгнав,
мир заливался тихим смехом.

И сон забылся, и сон не сбылся,
пока не сбылся - пока и только.
И в небе ангел один носился,
и было ангелу так горько.

***

Заскучать, затосковать, заплакать,
как февраль пастернаковский шизоидный.
И кусать себе чужой уже локоть,
проходя вокруг домов синусоидой.

***

Пересмысленная скука
перегруженных покоем
вечеров, где банка с луком
с подоконника лишь вторит.

Пахнет чьей-то валерьянкой,
пахнет сыростью и мукой,
пахнет луком в толстой банке,
пахнет правдой и разлукой.

***