Мейбл

 

Джон хорошо был сложен и далеко не дурак.
Трубку свою любил он и крепкий шотландский табак.
Был он любимцем женщин (собой недурён он был),
Но Мейбл его не любила, которую он любил.
Было ей девятнадцать, ему было двадцать пять.
Пред ней он робел, как мальчишка, слова не мог сказать.
Ухаживал он красиво, часто дарил ей цветы,
Но она ему говорила: «Прости, мне нужен не ты.
Ты небогат, я знаю, и род твой совсем простой,
А мне гадалка сказала, что жить мне жизнью другой
(Я не хочу ей не верить, я златом платила ей),
И что жених мой приедет из-за семи морей,
Он будет богат и знатен, полюбит меня всей душой –
Вот что гадалка сказала. Прости, мне нужен другой».
Не раз и не два так было; он всегда получал отказ,
И дворянский свой род небогатый, уходя, проклинал всякий раз.


За неделями шли недели, шли за годами года,
Но любовь в нём не угасала, она жила в нём всегда.
И однажды в день неурочный (о, пусть будет проклят он!)
Из-за морей явился красивый и знатный барон.
Был он француз по роду, звали его де Нуар.
В сердце Мейбл несчастной зажёг он любви пожар.
На неё посмотрел он только – в нём кровь, вскипев, ожила.
А она сказала чуть слышно: «Ты – тот, кого я ждала!»
В ночь дикой любовной страсти окунулись они с головой,
А наутро сказал он Мейбл: «Я завтра плыву домой.
Чтоб мои дела здесь уладить, осталось мне меньше дня.
Отплываем мы завтра в восемь. Придёшь провожать ты меня?»
Сказала Мейбл: «Любимый! Без тебя мрачны мои дни!
Слов этих не повторяй ты, меня с собою возьми!»
Отвёл он в сторону взор свой. «Ну что ж, ты должна узнать…
Я об этом молчал сначала, но больше не стану скрывать:
Там, в далёкой земле французской, есть сын у меня и жена.
Здесь хотел я лишь женской ласки, а там ты мне не нужна».


Джон был вне себя от злости, себе места не находил.
По дому, как сумасшедший, он своему бродил.
И вдруг – ему показалось, что нет решенья верней:
«Приду в её дом я – и мёртвым паду тотчас перед ней.
Его я трогать не стану, коль любит его она,
Но кровь моя – вот ей память и кара на все времена!»
Он шёл к ней походкой лёгкой и радостною чуть-чуть,
Как будто шёл на свидание. Но шёл он в последний путь.
Она на него взглянула – и слёзы были в глазах,
Таких же пленяще-красивых, как звёздочки в небесах.
И в тот момент он всё понял, и втайне был этому рад.
Она на него взглянула – и он не потупил взгляд.
Она на него взглянула – он усмешки сдержать не смог,
А в глазах его был жестокий, но… любящий огонёк.
Ещё раз он усмехнулся и жестоко, но с грустью, сказал:
«Ну вот, ты ни с чем осталась… Верь, Мейбл, я это знал!»
И вынул он пистолет свой и, чтобы не тратить сил,
Направил ствол в своё сердце и мягко крючок надавил.
Она к нему бросилась с плачем, пыталась крикнуть: «Прости!» -
Но лишь глухие рыдания вырвались из груди.
Она плакала, словно старалась слезами его оживить,
Но больше не билось сердце, способное так любить.