Это он!

Он никогда не слыл бездарным поэтом сердца своего,
Убийцей, вором бесталанным, пропойцею и подлецом,
Покорным чей-то воли злобной, губящим радости покой,
Бегущим за мечтою ложной, покрытой краской золотой.

Он много раз, в иконы глядя, не находил в них ничего;
Из сотен, тысяч женских взглядов он выбирал один слепой,
Смотрящий кротко, будто мимо, немым признаньем поразив:
Огонь – неведомая сила! Он это знал, глаза закрыв….

Быть может, мне себя не жалко, быть может, я окончил путь
Последним будничным прощаньем, пытаясь только лишь уснуть,
В ночной тиши, сорвавши голос, забыв про всех кроме него,
Упасть, не ведая ответов, и не оставить ничего.

Но он всегда со мною рядом таится в мраке пустоты
И разбивает мертвым взглядом мои никчемные мечты.
О, как он весел до безумства, как неуемен и чудлив
В надменном ожиданье утра и в упоении зари.

Он никогда убийцей не был – он задавал веселью тон:
Его рука меня душила, а я кричал Вам: «Это он!».
Но ты не веришь и смеешься, на крик срываешься глухой,
А он доволен и учтиво тебя уводит за собой.
 
Да, ты не веришь мне, конечно, поверить в это только мог
Безумец немощный и грешный, в последнем крике: «Это он…»