Петербург

 

Азийским пыльным солнцем опаленный,
Тоскует воздух. Тихая зима
В ворота города вступает торопливо,
И незаметно проскользнув дождем,
В тени деревьев прячется лениво.
Жарой вечерней выжжены дома.
От крыш ошпаренных отпрянул ветер душный.
Вдали звучат однообразно, скучно
Тягучие напевы муэдзина...


Я вспоминаю, как осенним днем
Вступала азиатским незнакомцем
В холодные надменные туманы.
Властители бессонниц и прозрений, -
Их царственное сосредоточенье
Внушало опасение и робость.

Дитя пустыни, чьи глаза привыкли
К пескам, поющим лишь когда жара
Прохладным сумеркам уступит поле боя,
Ребенок Солнца, чьи сухие руки
Ласкали выжженные умершие травы
И горьким запахом надежды опьянялись, -

С священным ужасом взирала, как небрежно
Опустошается божественный сосуд
С небесной драгоценной влагой.
Поистине безумное величье!
Роскошный бал танцующих туманов
В свем дворце устроил Князь Воды!

И отражаясь в зеркалах - осколках,
Разбросанных беспечною рукою
По темному и влажному асфальту,
Растерянно блуждала средь огромных
Пространств, где звуки множились и глохли
В пустых колодцах призрачных домов.

И шаг за шагом следовали тени
За мною величаво, неотступно, -
То были тени умерших богов.
Они кружились в бесконечном танце,
Я различала в океане звуков
Их тихий шепот и хрустальный смех.

Так незаметно путь мой направляли
К Адмиралтейства золотому шпилю
Невидимые циркули судьбы.
И я предстала пред морским министром.
Смотрел он недоверчиво и строго
На дерзкую непрошенную гостью.

То был неловкий первый миг знакомства.
Как шпаги двух противников, скрестились
Лучей вниманья узкие клинки.
Насторожились, замерли, затихли
Извечные соперники и братья, -
Два древних бога: Солнце и Вода.

Но вот стена слепого недоверья
Вдруг рухнула и дружеские руки
Отбросили опасное оружье!
Мы посмотрели тихо друг на друга,
Ни слова не сказав при посторонних,
И улыбнулись внутренней улыбкой,

Внезапно осознав: свои!