In dreaming

 По ту сторону сна.
 
 Г. Ф. Лавкрафт.



Я не могу не записать то, что видел совсем недавно – слишком четкий отпечаток остался в моей памяти от увиденного. Говорят, что сны – это всего лишь отражение событий, происшедших в реальной жизни и преобразованных человеческим мозгом в ночные видения. Это современная точка зрения, но мне намного приятнее придерживаться воззрений, широко распространенных по всему миру каких-то триста лет назад. Лишь немногочисленные безумцы вроде меня, да выжившие из ума старухи остаются по-прежнему верны былым истинам. Для меня сны – это откровения прошлого и будущего, контакт с мирами, параллельными нашему (хотя я не вдумываюсь в значение этого определения), потусторонними мирами, а иногда и с самой Преисподней, если воспринимать ее, как миры сакральной жизни.
 Я видел три сна, из-за которых теперь осмеливаюсь назвать себя избранным, пророком новой веры. Благо фанатичность мне не свойственна, а потому вряд ли у моих идей будет развитие. Только фанатики делают бессмертие. Первый сон был несколько лет назад, и это было первое видение, в котором мне явился сам Сатаниэль. Несмотря на абсурдность образа – мавр с окровавленным лицом и в изорванной одежде – я был уверен в личности человека или существа, представшего передо мной.
 Сон изменил мое мировоззрение, если быть точнее, направил его в определенное русло. Сатаниэль обрел образ мученика, несправедливо низвергнутого в огненную пучину, а Господь, Иегова – образ тирана, и узурпатора, жестокого палача, создавшего несовершенные законы и, не желая признать собственную ошибку, приносящего ужасные муки земному миру. Библия же стала сказкой, написанной безумными фанатиками единого бога. Я не приведу здесь новых законов, ибо их быть не должно – каждый человек обязан сам определить для себя нормы морали в контакте с миром, а также учитывая особенности личности и характера. Либо он часть толпы, либо он одиночка.
 Второй и третий сны были похожи один на другой, но третий был более явным и поэтому лучше мне запомнился.
 В раздраженном состоянии духа я шел в пещере темно-красного цвета. Скорее это была не пещера, а подземелье, но, впрочем, это не важно. Хочу сразу добавить, что для удачного магического ритуала необходимо соответствующее искреннее настроение, так как магия, фантазия и эмоции (основная их часть) – это все явления одной природы. Образ Сатаниэля находился рядом, и я говорил с ним. Он указывал мне дорогу и сопровождал меня до конца пути. Скорость его перемещения была невероятна, возможно, это единственная правда о нем, записанная в книгах и известная массам; он в одно мгновение оказывался у меня за спиной, затем шагах в десяти, сидя на камне, затем по мою левую руку… Образ его был для меня явным, понятным, но в то же время каким-то расплывчатым для восприятия зрением. Я остановился и тут же приступил к делу.
 Три горящих свечи разных цветов. Не имею понятия, откуда я узнал, что делать, не исключено, что он, сидящий рядом, подсказывал мне правильные действия, но точно могу сказать, все происходило по моему собственному желанию. Воск от трех свечей был слит в четвертую, разделенную на три части, по одной для каждой свечи. На каждой из свечей, куда был слит воск, было написано по одному слову. Для меня остается загадкой, почему огонь не плавил восковые письмена. Arcadis. Lithus. Loma. – было начертано на свече, и я начал вслух повторять жуткие созвучия. Неожиданно я почувствовал присутствие еще нескольких существ помимо меня и Сатаниэля, они пришли по моему следу и сейчас стояли за моей спиной с явным намерением остановить меня. По-моему, я ответил им, что это бесполезно и ритуал уже совершен, но слова их не остановили и не разуверили – они продолжали приближаться. Интуиция мне подсказывала, что существа, пришедшие по моему следу, знают этот ритуал намного лучше меня, а, следовательно, знают все приготовления, необходимые для его свершения. В тот же момент мне вспомнился символ пентаграммы, для которого было бы необходимо пять магических слов, а не три и в главную свечу должно было быть влито пять различных свечей. Иначе мифический образ пятиконечной звезды в ровном круге оказывался обманом.
 Кто знает, это по-прежнему загадка, которую только предстоит разгадать и путь к ответу будет очень длинным. Если пентаграмма – символ, обладающий истинной магической силой, а его истинный смысл велик и содержит в себе историю вселенской власти, то мне привидятся еще два сна и об их содержании остается только догадываться. Пять концов звезды, пять магических слов, три из которых мне известны, пять снов, в последнем из которых откроется тайна, пять явлений Сатаниэля. Те люди, пришедшие за мной, убеждали меня в невозможности того, что я хотел сделать, но я не верил им и в доказательство взял в руки кинжал, лежавший рядом со свечами, положенный туда неизвестной рукой. Я поднял его и с силой вонзил в красную каменную стену пещеры. От увиденного я не испытал никаких чувств, возможно из-за того, что местом происшествия был мир моего сна, лишь ощущение незавершенности дела, и все же собственной правоты. Случись мне увидеть это наяву, я, несомненно, упал бы в обморок или же окаменел от ужаса. Кинжал вошел в камень как в масло, и когда я вынул его, из широкого разреза полился яркий ослепительный свет. Свет был непохож на наш земной солнечный дневной свет, в нем было намного больше чистоты и, как мне ни противно это слово, святости.
 Я продолжал повторять: «Arcadis. Lithus. Loma… Arcadis. Lithus. Loma… » и, несмотря на льющийся из камня свет, ощущал собственное поражение.
 - Это еще не конец, все еще впереди – уверяло меня что-то, заставляя повторять три проклятых слова. Я ему верил, будущее манило меня, тайна манила меня, и я медленно начал просыпаться.
 Когда я вернулся в мир яви, у меня в голове все так же звучали три дьявольских слова, и исчезающая картина красного влажного подземелья была перед моими глазами. Я не сделал того, что хотел, я даже толком не знаю, чего хотел добиться. Что-то мне подсказывает, что я хотел уничтожить рай, или объединить рай с адом, или убить единого бога.