одна

Какой это кайф - быть одной...
и даже если в окно
видно при свете, ночью, что я хожу в белой майке,
мне как-то все равно.
И пусть мне отсюда слышно,
как кто-то кого уважает,
а кто-то просит ключи,
я чувствую – я одна.
К тому же четвертый этаж...
Молчи. Не кричи, не кричи,
на вид мне много не дашь.
Вот потому и молчи.

Я делаю, что хочу,
и у меня нет хозяев.
Когда-то мне странную штуку сказали:
"Я – Джек, прожигатель жизни".
И я наглоталась ТВ по завязки,
и я наглотаюсь таблеток тоже,
чтобы сразу – мороз по коже.
И я закурю, затянусь – чтоб вредно,
и выдохну тоном победным,
и вспомню не о тебе.

Пусть свечи меня потихоньку светят.
Я просто лежу, я лежу целый вечер,
и снятся мне желтые свечи.
И так иногда бывает охота
кольнуть себе в вену какой-то дряни,
после которой настанет рвота
и головная боль настанет.

Меня нельзя оставлять одну –
я становлюсь чрезмерно опасной,
только лишь шаг – я пущусь во все тяжкие,
даю обещание поэта.

Нервная дрожь пронизала все лето.
Чтобы к чертям покатилось все это!
Суставы хрустят – напряжены.
Думает, думает, думает клетка,
рябые стены, рваная сетка,
и снова в руках в сотый раз карандаш,
который отбрасываю в сотый же раз.

Внизу легкомысленно стучат каблуками,
слышу: "Саша, это – общее дело".

Мои веки болят и я жмурюсь часами,
а часы мои молча валялись веками.

Я пришла ни к чему.
В горле – странная сухость.
А внутри – пустота!
Она тянется, тянется,
а в конце зазвенит,
скажет: "Марш работать!"
А не то я усну и пойму – это глупость!
Этот бешеный ритм, этот сломанный ноготь,
я одержима идеей пробовать!
Но когда же наступит ясность?

Три-четыре часа без радио,
и – ура, и – снова опасность.
Карандаш для глаз – тоже краденый,
но забрать его не имеешь права.
Я забью, как гвоздь, его в правый угол,
и из глаз опять потечет отрава.
И завяжется мой кармический узел.
Я его рублю, но слаба, ты знаешь.

Разобьешь мое
синее окно,
чтоб из рамы клыками торчали стекла.
А меня опусти на сухое дно,
пусть моя одежда от дождя намокла.

Это снова край, за которым вечность,
красный-красный знак, ярко-алый рай,
за которым молча скользнет быстротечность,
и тоскливый запах прогнивших свай.
2004