Утро

Я снова сижу на кухне. Уже утро, но такое мышиное и серое, что тошно и хочется снова в ночь. Не потому что там близость или сон, а потому что ночью темно.
 Я пускаю пузыри через трубочку в стакан с грейпфрутовым соком. В Ритин стакан с Ритиным соком в Ритиной квартире.
 Потом будет кофе. У неё странные причуды. Сначала сок, потом кофе, потом мюсли, потом бутерброд, потом половинка яблока.
 Никак иначе.
Вот я сижу, обняв колени руками, в огромной ночной футболке и пускаю пузыри. Чёлка выбивается из-за ушей, потому что я недавно подстриглась.
 Рита доделывает бутерброд для себя и меня и ставит тарелку на стол. Серебристая такая тарелка, чёрная и белая чашки - всё из набора. Рита стильно живёт.
 - Тебе надо кофе?
 - Только если лимон есть.
 Рита наливает мне кофе, когда видит, что я допила сок. И давит туда лимона. У неё здорово получается давить лимоны..
 - Я позвонила Кристине вчера. - Я молчу.
 - Я сказала, что у неё больше нету шансов.
 - Ты врёшь.
 - Ну да, - Рита усмехается, берёт сигарету из пачки. Не от нервов. Наоборот даже, - почему бы не оставить ей шанс?
 - Потому что оставлять недомолвки - жестоко, - Рита смотрит на меня серьёзными глазами. Кажется, пытается вспомнить моё прошлое.
 - Надежду оставлять удобно, - возражает она.
 - Не гуманно. От надежды больнее в сто раз, ты где была, когда всех благородству учили? - я злюсь и отхлёбываю кофе. Успокаиваюсь, но печаль заползает в меня почему-то через точку соприкосновения моей руки с чашкой кофе. Вспоминаю Чайку и не затушенную ей сигарету. И пробелы вместо прощальных слов.
 - Ты только не грусти, маленькая, - вдруг говорит Рита и смотрит на меня. И улыбается - воздух теплеет. А я понимаю, что у меня глаза расширились, и я стараюсь не разреветься от жутко-щемящего чувства гармонии с этим странным человеком. И от сознания дисгармонии в собственной душе.
 И я плачу. Я плачу тихо, беззвучно и жалко. Я давлюсь рыданиями, как кашлем.
 - Я простудилась, Рит, я простудилась ей.
Рита гладит меня по волосам, по спине, обнимает, успокаивает.
 - Тшшш, Лиша, Тшшш. Ты же не маленькая, в самом деле. Чаек вон, сколько летает - навалом, и все белые, все красивые и глупые. Ну, чего ты плачешь? Я же не плачу, ну?
 - Тебе лет сколько? Тётя ты уже, тебе не положено, - успокаиваясь говорю я. Рита выдыхает.
 - Сама тётя, - говорит она совершенно по-детски.
Я ем свой бутерброд, а мышиное утро ничего нового не приносит.
Только воздух резкий вокруг, серьёзный, утренний.
Деловой.
 Не люблю серые утра.