Маугли

 
В те года, в предгорьях Копетдага
Находили серу, нефть и газ.
Экспедиции из Ашхабада
Побывали здесь уже не раз.

Всё случилось где-то на рассвете.
Шла разведка нефтяных пластов.
Кто-то из геологов заметил
Вдалеке ребёнка меж волков.

Стая уходила помаленьку.
Еле успевая, вслед за ней,
Убегал малыш на четвереньках,
Часто спотыкаясь меж камней.

И за ним пустилися вдогонку
Четверо и каждый крепок был,
И отбили стаю от мальчонки.
Он кусался и по волчьи выл.

Отзывалась изредка волчица,
По камням метаясь наугад.
Мальчика отдали подлечиться
По приезду в город Ашхабад.

День за днём, неделя за неделей
В интернате «набирал ума»
И глаза не злобою глядели
Мальчика по имени Джума.

Он вставал уверенно на ноги,
Ложкой ел и тихо говорил,
И читал, не требуя подмоги.
Не лакал из мисочки, а пил.

День за днём он возвращался к людям,
Только, вот, ночами, иногда
Его запах стаи тихо будит
И зовёт неведомо куда.

Где лощины утопают в росах
И зовёт в траве кровавый след.
Где лишь голод задаёт вопросы
И даёт решительный ответ.

Где впиталась с молоком волчицы:
Храбрость, опасение и страх.
Где на стаю можно положиться,
Если смерть играет на губах…

И душа его рвалась и пела!
Шерсть вставала дыбом у собак.
Улицы соседние пустели,
Очищаясь от собачьих драк…

Выходили нянечка и дворник.
Уводили мальчика домой
И сопел волчонок-беспризорник,
На людей бросая взгляд косой.

Вот, однажды, группу с интерната
Повели гурьбою в зоопарк:
Посмотреть богатый мир приматов,
А потом зайти и в Луна-парк.

Дети веселились и галдели:
Здесь мартышки есть, и снежный барс…
И на них внимательно глядели
Пара жёстких волчьих серых глаз!

И Джума, сквозь детский смех и лица,
Оглянулся, вдруг, через плечо
И протяжный вой родной волчицы
Резанул по сердцу горячо!

Он узнал: и взгляд, и вой короткий,
Шрам на морде и окрас узнал.
И, рванувшись к клетке, сквозь решётку,
Он волчице морду облизал…

Он в слезах обнял её за шею
Долго плакал, подвывая ей.
А толпа, испуганно немея,
Всё смотрела, оттеснив детей.

Но, уже, смотрители спешили.
Постовой бежал, в руке свисток!
Мальчика в сторонку оттащили,
Морду зверя сунули в мешок.

Мальчик бился и кусал за руки,
Звал волчицу, путая слова.
А волчица, через боль и муки,
Грызла прутья, губы в кровь рвала!

От побоев умерла волчица
И, узнав об этом невзначай,
Мальчик вовсе перестал учиться.
Всё глядел на горы и молчал…

А потом, и не прошло недели,
Весь ребячий скарб собрав в суму,
Санитары в белом подоспели
И в больницу увезли Джуму.

Хоть и назывался дом больницей,
Был обычный сумасшедший дом.
Там лечили бромистой водицей,
Да кормили кое-как, притом.

Одевали в серые рубахи
И, два раза в год, по одному,
Проверяли сжавшихся от страха
По: здоровью, силе и уму…

Шли года. И десять лет и двадцать…
Вот спешит уже и двадцать пять,
Но Джума не любит улыбаться,
Но читать умеет и писать.

Вопреки общественному мнению,
Он вернулся из другой «страны»,
Отличаясь силой и терпением
На работе в залах чайханы…

Он глядел с любовью на собак.
Что-то им шептал, забившись в угол.
И, меж них не допуская драк,
Часто их трепал, не очень грубо.

О себе ни с кем не говорил,
Любопытных обходя в молчании.
И послушать путников любил,
Проходящих разными путями,

Что спускались по отрогам гор
Отдохнуть спокойно и без страха,
Поддержать приятный разговор
И уйти, благословив Аллаха…

А Джума в своей душе копил
Долгие рассказы о дорогах
И, однажды, всё же упросил
Взять его с собой, ну как подмогу.

Не спеша тянулся караван
И уже по тропам снег не таял.
Вот, вдали помчался вверх джейран,
Значит: где-то рядом волчья стая.

Конь с Джумою несколько отстал.
Видно: ноша тяжела, не в меру.
Да, ещё, в придачу, - захромал.
Ноги где-то повредил, наверно.

По уступам сумерки спускались.
Караван ушёл за поворот.
А глаза у лошади метались,
Пена шла через открытый рот.

Волчья стая молча окружала.
Конь рванулся из последних сил.
Его сердце бешено стучало:
Он людей о помощи просил!

И, упав на сбитые колени,
Молча уходил в долину грёз
И глаза усталые глядели,
Полные не человечьих слёз…

С факелами люди заспешили.
И волков прогнали от коня,
А потом, в молчании, застрелили,
Без мучений смерть ему даря.

А Джума, как будто бы очнулся.
Закричал гортанно, как завыл!
И ушёл во тьму, не оглянулся,
Словно кто его к себе манил…

Его звали и искали утром.
Думали: сорвался на камнях,
А потом ушли и лишь кому-то
Слышалось рычание в горах…

С той поры Джуму никто не встретил,
А, спустя ещё немного лет,
Старики рассказывали детям,
Как к волкам прибился человек!

Как в боях за лидерство над стаей
Его зубы выросли - в клыки!
Шкуру волка носит, не снимая,
Водит стаю где-то у реки,

Обходя капканы и пикеты,
Проходя сквозь алые флажки…
Пока вскоре под скалою, где-то
Его тело люди не нашли.

Там же, у камней похоронили
И, ещё неделю по ночам,
Волки на могилу приходили.
Выли до рассветного луча…

Лезли шавки в конуру с разбега,
Закрывались двери на засов.
Стая провожала Человека!
Был он не чужой среди волков.

Как он умер, мы того не знаем:
Вниз сорвался, то ли - с кем то бой!
И горит звезда его двойная
Между стаей волчьей и людской…


 2005 г.