Получить сборник можно, написав об этом по адресу
ineknekrasov@yandex.ru
***********************************
Мой Афган
***
Я ступаю по черной земле,
Ощущая афганский песок,
Сколько памяти этой тлеть,
Прожигая уставший висок.
Виски, водка, гашишный отстой…
Падать-падать…страховки гниль…
Эй, бача, без тебя наш строй
Стал с прорехой.
Бывают дни…
Но бывают и ночи. Их.
Всех собрать. Одинокий страх.
Не боишься. Чего ж кричишь.
Ты ж молчал там, в панджшерских горах,
Когда взрыв откусил ступню.
Ночью в голос кричать нельзя –
Есть закон у ночных засад.
У тебя изменились глаза:
Не идет им затравленный взгляд.
Рассудительный, меткий стрелок,
Стал похожим на мелкую тварь.
«За здоровье обеих ног!»-
Его тост мне под дых удар…
***
…а мы с тобою просто пили кофе
под звездами, что ярче трассеров…
там кипень облаков и то по крохам…
а радости – сто сорок коробов…
а мы с тобою просто пили кофе…
и не было колонн, ночных засад…
случалось, загорали мы неплохо
в тени дворцов, под нежностью наяд…
а в основном, мы просто пили кофе…
излетом донимали «мухи» нас,
от кофеина мы едва не сдохли —
он рвал сердца, как траки рвал фугас…
но мы с тобою просто пили кофе…
и ждали писем, вскрытых в основном…
кто их вскрывал — душманы или блохи?
мы ничего не ведали о том…
ведь мы с тобою просто пили кофе,
когда после засад, да на допрос…
и особист, как академик Йоффе,
на атомы щепил нас на донос…
а мы с тобою просто пили кофе…
мы «чарльз» не признавали за угар…
ты высказал мне все безмолвным вздохом:
про свой Саланг, Газни и Кандагар…
бронежилет, расстрелянный на строфы—
«ошибкой» окантован роковой…
давай, бача, по Третьему…и кофе…
мы пить его приучены войной…
***
Не посылайте, мамы, мальчиков
Во поле гулять,
Да не придется этим мальчикам
В осликов стрелять…
Дело было на Панджшере,
Дело было жарким летом…
Где не ходят БеТеэРы,
Ходят мальчики в беретах.
По долинам Ахмат-Шаха,
Да по тропкам прямо к звездам,
Вел свой взвод лейтёха Пряхин,-
Поздно было, очень поздно…
Шел со взводом ослик Сапа –
Так прозвали ишака -
По совету «Эскулапа»
Увели из кишлака…
Взрыв раздался – знать, на мину
Кто-то взял и наступил…
Этот взрыв – как выстрел в спину –
Взвод в засаду уходил…
И нельзя спросить и крикнуть…
Выдашь сразу всех гурьбой,
«Эскулап» ползет – окликнуть-
Так, чтоб смолк звук за губой…
«Все нормально – это Сапа…
Там с оторванной ногой…»
Выдох счастья Эскулапа:
«Слава Богу, дорогой…
Отползай, а я скотину,
Чтоб не мучился… Отбой,-
Это рации ,- на мину
Наступил осел… Живой…»
Выдавать себя не стоит,
Не пристрелишь ишака,-
Резкий тык…и запах крови…
В сердце…верная рука…
Почему все поэтапно,
Все так точно описал,
Потому что «Эскулапом»
В разведроте был я сам…
Не пускайте, мамы, деток
В чисто поле погулять,
Не придется им в разведке
Сап невинных добивать…
***
Художник снов, за ветропись мою
Рисуй видения, где доброта и ласка…
Мое начало – твердь, где я стою,
Держась за кромку неба, как за лацкан…
Из тверди той, где кости, груды зла,
Ращу добро. Мне выходцу из трупов,
Рассказывала старая гюрза
О смысле жизни среди тех уступов,
Что так реалистично показал
Ты мне сегодня красками без злата…
Там был еще поодаль морвокзал,
Где скедия моя стоит распята
И к тверди - пуповиной бытия,
Как море к суше, как добро со злобой…
Добро плюс зло, а в сумме – это я…
С такой гремучей смесью жить попробуй…
Но я взрастаю и хочу идти,
Туда, где сон мой чист и так прозрачен,
Себя очистить – зла не донести…
Убить? Иль возлюбить его? – задача,
Почти неразрешимая уже,
Поэтому и сны все тяжелее…
На кромке тени, на пустой меже,
И абрис сна заметен еле-еле
В рассветной рамке…Черная стена,
И к ней корона гвоздиком прижата…
Художник, нарисуй мне времена,
Где пенье птиц, а фоном – запах мяты,
Прохлада утра, раззудись плечо…
Ты прав, коса – не лучшая примета,
Рисуй же лето в травах, а еще
Закат, где я в гусарских эполетах…
Опять война. Ты путаешь, дружок…
А впрочем, прав… Там трупы на лафете…
Что ж, третий тост… За все. На посошок…
Добро и зло…Их двое… Буду третьим…
***
…и вот кричу: «Бача, давай по новой!»
свеча, упавшая под лед, горела долго…
чудо?…диво?…
слеза под скрип зубов комдива
пыталась растопить тот лед…
семнадцать километров до Газни…
а журавлю неделю лету до России…
семь дней душе на подвиг отпустили…
и кто вперед…
и кто пойдет…
и скольких понесут…
а скольких бросят…
не брошен ни один…
всех донесли…
шипение тангент как вздох из ада…
и каждого нашла своя награда…
играли гимн… он стал хитом…
знамена выцвели, лафеты укрывая…
и залпы в небо… в трех шагах от рая…
удачи все желали журавлю…
кури, бача… спасибо, не курю…
от свечки не прикуривают…
поздно…
Кривуши
***
Есть все у меня там – в запечных потемках:
Златое крыльцо и мурлычущий кот…
Русалка в заботах о вешних потомках,
Да леший, ласкающий жаб до икот…
Росинка на вид. В этой капельке мира
Галактик скопленье и призрачность грез…
Старик-именинник с бородкой сатира,
Бесстыдно щекочет коленки берез…
Там берест и вереск, водица и пламень,
Лакудрое облако ведрого дня…
И жребий судьбы, и мечта-оригами…
И несколько ребрышек ждут бесенят…
Там рдяный закат, а на донышке блюдца —
Трилистник чаинок, сулящий добро…
Есть повод уйти и в пути оглянуться,
Там злата не сыщешь, да есть серебро…
Есть плети и сахар в холщовых котомках,
Болото свободно — не стелена гать…
Есть все у меня там — в запечных потемках…
Там даже есть сказка…Кому рассказать?
***
Битва Масленицы и Поста.
Не на подмостках, а прямо на площади,
Мы разыграем спектакль… Итак,
Там хоровод…на телеге без лошади
В кости играют…тут пара бродяг
Песню ворует… вот в поисках малости
Молится нищенка… музыка, смех…
Суть и причина — невинные шалости,
Коих должно быть в достатке на всех…
Кто-то хоронит…а кто-то хоронится,
Разные кто-то, но площадь одна…
Разные поводы к звону у звонницы…
Даже в течение утра и дня…
Перемешаем партер с мизансценою…
Битву устроим Еды и Поста…
Ставки… Листы с пожелтевшими ценами…
Выигрыш полон, да касса пуста…
И обязательно, грязное платьице —
Все реквизит, никакой не намек…
Солнце? Да пусть себе по небу катится…
Верх Фаэтона росою промок?…
Не было верха, не подняли…Изверги
К казни готовятся, Йорик, не плачь…
Через мгновения сменят их киборги,
И не подарит минуту палач…
Двое — семья, а бредут пилигримами
Мимо и мимо…А карлик иль шут —
Их поводырь днем с огнем…Белой глиною
Видится им бесконечный их путь…
Кругом гончарным земля им покажется,
Верой податливой станут они…
Выйдет в святые бывшая бражница,
Ей бы сменять на хлеба трудодни…
В крышах есть щели, и стены все слушают,
Долго искать не пристало топор…
Строки стихов стали злыми кликушами,
Задолго свой сочинив приговор…
Площадь…Артисты впадают в прострацию
От предсказаний… Сценарий… Пора…
Мельком в толпе замечаю Горацио…
И умолкаю… Да будет игра…
***
Она:
Белый свет на белый снег —
А отражается радуга…
Это не надолго — мартовский снэк:
Боже, как это не надолго…
Синих звезд на небо ковш —
Пар облаками от каменки…
Утро приходит, когда его ждешь,
С запахом счастья от ладанки…
Он:
Быть устаем мы магами.
Быть устаем мы гномами...
Быть устаем мы многими...
А как немного надо нам...
Поводырь:
Весна пришла! На все плевать!
Капелью с высоты! И в темя!
Весна! О чем еще писать!
И где найти прекрасней тему!
или банальней...
Встреченный одноногий калека:
Смотрю на небо...а оно чисто… даже зацепиться взгляду не за что... погуляю...беру с собою все, что осталось вкусного, вдруг кошка-бродяжка встретится - угощу... Мне очень хочется уйти цветком из снега...на паперти у жизни стать крестом...иль выпасть из звезды, что цветом Веги...нет, не сейчас - потом...потом...потом...
Обыкновенный сумасшедший (или романтик):
Когда у песни нет ни слов, ни музыки.
А у дня с кровью вырваны зори.
Когда звезды чернее неба.
А у ветра болотный запах.
Когда дождь в черно-белой шали –
Это радуга в авангарде,
Когда падают тени навзничь,
Обессилев от тяжести солнца,
А на них трехпудовые взгляды
Весом взятым бросают зрачки,
И от стона распятого звука
Не укрыться под ласковость сна,
Вот тогда и приходит весна,
Чтобы песню зачать, а струнам –
Дрожью бить эрогенные зоны,
И экстаз с явным признаком «садо»
Засияет звездою в колодце,
И волна смоет трупный запах
С каждой капельки чуда-дождя,
Я – прохожий, умою руки,
Мне по штату положено верить
В неизбежность тепла и света,
Колеровка – прикол для души…
Это есть по соседству с жизнью…
Это мы называем сказкой,
И чем старше, тем больше верим,
В чудо действия старых вин…
Им приписываем рассветы,
А закаты – без всякого спора –
Зачисляем в случайность веры…
И хотим, чтоб Венера ждала…
А она укрывается на ночь
В таракание темных гостиниц,
От бесстыдных и алчущих взоров
Неприкрытых желаний и слов…
А когда начинаются утра,
Она снова и снова выходит
На балкон. Ей поет серенаду
Редкий русский акын – соловей…
И листва наполняется синью,
А по небу все четче зелень –
Отражение в отраженье
Трав, листвы, не зеленых глаз,
И конечно, смешные веснушки–
Им без носа на свете скучно,
А усталому сердцу томно
В переливах весенней любви…
Нет весны – ее надо придумать,
И поверить в ту юную сказку,
Что зовется банально жизнью…
А сама – лишь прологом в смерть.
На горизонте появляется мираж. Что-то связанное с горами и рассветом, весной и радугой…
Обыкновенный сумасшедший (или романтик):
Рододендроны.
Их в горах немного еще осталось.
Размечтаюсь:
Нарву букет, расправлю облака,
И в брызги разметая ливень,
По радуге скачусь...
Поводырь:
Букет рододендронов. Все не так.
Могила альпиниста без иконы.
И надпись ее почерком: "Дурак!
Мне не нужны твои рододендроны..."
Встреченный одноногий калека:
О, шут глумливый тысячу раз прав...
Любовь - лишь жалкий "чих!"
от тех приправ,
Что щедро просыпаются из женщин...
Расти, умней, и становись серьезным,
И хватит бредить верностью подзвездной...
Она не для тебя...Простые вещи...
Как долго их с тобой я постигал...
Он:
Платья судеб - из черных метелей...
Белым - небо, а синим - снег...
Вся палитра холодных пастелей...
И короткий... коротенький век...
Нижет стежки стежками... все ближе
Вышний, вешний и просто чужой...
Сучья брошенность ангела лижет,
И секут нас опять над межой...
Блажь сердечная - холод постелей...
Лучше голод, чем сытый покой,
Я крещен был в кровавой купели...
Плох, хорош - не отвечу, - такой...
Она:
Лев, тигр, рысь...иль все же просто кошка...
в колоде он то черт, то домовой...
я ставлю с молоком парящим плошку
и насаждаю нежность злу в привой...
Бездарь Поэту:
Эх, Андрей, кабы в светлой Америке
Я бы смог тебя, друг мой понять...
Мое сердце разбилось в истерике,
И я б крикнул в бессилии : "Б...ь!!!"
Но я тоже в России, в глубинке...
Я не "новый", не "старый", не вор...
Я - шарманщик на этой картинке...
Рождество... Дети... Русский кагор...
А у ног все снуют воробьишки, -
Как не мерзнут босыми, дивлюсь...
Это наши с тобою детишки...
Это наша с тобою Русь...
Она:
Кем пришел ты ко мне?
Тем беременным горем конем,
Или тенью отца, что имеет, и память и имя...
Мне послышался голос волшебный
иль эхо о нем,
Заметает рассвет эти сны,
что настали и стали твоими...
Художник-импотент:
Мазки поспешные... наверно,
неразличимые...почти.
Был день. И выдался он скверным.
Июль. Размытые пути.
Добавить бы - под солнце - охры.
А кобальта - на холст в разлив...
Мы в тишине с тобой оглохли...
Июль был. Время белых слив...
Еще какие-то там ночи...
И роды звуков... Спазма жуть.
Молчать никто уже не хочет...
Ну! Выдох! Ну, же! Кто-нибудь...
Но океан был жалкой лужей в сравненье
с бездной чувства их,
И не бывает кляпа туже, того, что слева...
и под дых...
Он:
Росший со сказами, пестован сглазами,
Певший без зависти, шедший по траверсу,
Павший до завязи, сорванной привязью
Не возгордившийся…и не родившийся…
Певших и павших в могилы не мертвыми,
Росших и шедших хоронят не павшими,
Сорванных раньше — тропинками стертыми
К морю выносят руками дрожащими…
Певших и павших могилы под пашнями,
Волны бегущие — гордость дрожащая…
Сказы смакуют, что стали вчерашними,
Их, не родившихся, завязь саднящая…
Зависть над певшими, лава мертвящая,
Траверсы крыты травою свинцовою…
Я догоняю тебя уходящую,
Певшую, павшую, гордую, новую…
Прохожий:
а на месте упавших деревьев
вырастают младые побеги...
а на месте упавших людей
возлагают цветы и камни...
Застывший:
Песчинкою причастной к Океану
Несложно быть...
Заставить стихнуть Океан
У ног своих –
Вот доля избранных песчинок...
Нет, ничего не могу поделать с откровением одной язычницы об Океане... Так мощно, в то же время нежно и неожиданно, неожиданно , непредсказуемо точно рисуют две известных мне Женщины - Женя и Маша... Дай же им Бог! Спасибо. Застывший.
Летописец, страдающий амнезией:
Так было, когда? Не припомнить. И с кем…
(Забыв, что «лучшее, конечно, впереди…», опускает занавес.)
Голос Копеляна:
Загадай мне звезду,
чтоб она стала сводницей взглядов,
Ночь-кума пусть свихнется
и купит любви и вина...
Мне не жалко вечернего неба шелков
и нарядов —
Рву петельку и лучик,
которым пришита к закату луна...
Ожидает болящий да здравия
даже до смерти, —
Покупное вино хорошо,
а любовь покупная — вода...
Где не пахано,
там и не сеяли издавна черти...
Загадай мне звезду, так,
чтоб сразу я не угадал...
Было б счастье, а дни впереди...
Только знать бы,
Что звезда не упала, что счастье
еще меня ждет там вдали...
И тогда разобрал бы по бревнышку
клетку-усадьбу,
И пустил все шелка парусами
на те корабли...
Только знать бы, что конь ко двору
и к добру там придется...
Только судьбы как прутья нас гнут,
не читая закон...
Потому-то и звезды мы ищем
на донце колодцев,
Потому-то и ставим не все мы
на жизненный кон...
Утро. Небо сменило закат
на рассветную чудо-обновку...
Не до неба и не до земли нерешительно
пала звезда...
Я ж забыл о желанье,
как видно, утратил сноровку,
Постарел и ослеп...
И наверно, уже навсегда...
Мой Бег
***
Впервые.
Без раскачек и разминок.
Без троганья слегой следов грядущих.
Бегу тропой неведомой.
Заминок
не терпит график.
Впереди бегущий
Оглядки не простит.
Прогляда тоже.
За недогляд потерями плати!-
Не из кармана
и совсем не гроши...
До судорог,
до "Господи, прости!..."
Заминка -
для чужой души заимка.
По насту шрам:
"Ты больше не чужой"...
Былого тень на глянце фотоснимка...
Знать, зря секли нас розги над межой...
Иссечь до памяти,
до "должно так" старались...
Но бег и бег -
он хлопьями,
как снег...
Поблескиваньем шрамов оставались следы полозьев...
А с утра -
в побег...
Хранит Господь,
пока еще побеги не топтаны -
отавою бегу...
Слегка скрипят уключины,
телеги,
но зубы стиснув,
в голос ни гугу...
Росу сдирая с постаревших кочек,
мой бег,
безутренний,
кромешен, но лучист...
И иней-соль вдрызг выцветших сорочек...
И поиск белых клавиш...
Пианист,
Скатившийся с Ла-Скала до тапера -
как грешный юз с Арбата до Тверской...
Мой бег - не чес купца иль гастролера
и не трусца интрижки отпускной...
Закатов нет ,
и кончились рассветы...
Красоты съежились до малых длин теней...
И не хватает духу на ответы
и на отстрел слабеющих коней...
И залпом соль,
и медленно текилу...
Неверно...
Но мне надо удивить
Себя...
И тех коней...
И рву я жилы...
Впервые...
Все впервые - и не ныть!
Мой бег вдруг прорастает первоцветьем,
пощечиною яркою зиме,
Капелью восхищенных междометий,
чарующим узором макраме,
Геранью,
припозднившейся не кстати на голом подоконнике надежд,
Повязками
на тоненьких запястьях спасенных,-
не деталями одежд...
Шиповник* -
это в прошлой жизни роза,
в его цветах есть капелька меня,-
Там я бежал,
и в сердце шип занозой -
цветок на фоне вечного огня...
Впервые.
Без антрактов.
С эпилогом.
Пролог забыт.
Но не забыт Афган...
Он просто свят.
И ты его не трогай.
Он - самая саднящая из ран...
Там горы.
Высоко.
Зато там легче на радугу запрыгнуть и мечтать...
И подставлять для ярких красок плечи...
И все, что невозможно подставлять...
Пока бегу по радуге...
Что завтра?
И завтра в бег отправлюсь я с утра...
Не Цезарь я.
И ты не Клеопатра...
Но легионы звезд кричат:"Ура!"...
Сжечь корабли и выстоять...
Побеги
побед грядущих полелеять всласть...
Эй, ведьма!
Подари мне обереги,
не силы берегущие, не власть...
Любовь моя запятнаннее солнца,-
доверишься,
и враз испепелит...
Я видел звезды днем со дна колодца,
вот потому не страшен мне зенит...
Но бег, он бег...
Опять без остановки я завтра к новым звездам улечу...
Пусть кандалы твои элитной ковки,
я их сниму легко,
коль захочу...
Раз не хочу пока,
дождемся утра...Я леший твой!
Эй, ведьма, берегись!...
Мой бег -
не этикет,
не Кама Сутра...
Мой марафон
с простым названьем -
жизнь...
*Цветок шиповника - символ Афганистана.
Моя кувада.*
*Кувада - это такой обряд, известный у разных народов. Он заключается в том, что во время родов муж одевается в женское платье, ложится в постель и инсценирует роды. Это должно было доказать его кровную связь с новорожденным и в то же время содействовать роженице...
***
Я знал поминутно, подвздошно,
Когда чудо свершилось зачатья...
Час настал. И вот я суматошно
В первый раз обряжаюсь в платье...
Мне до этого все объясняли...
Не хватило им духу и слов...
И под сенью священной вуали
Стала общей, великою кровь...
Материнство. На то Божья воля...
Первый всполох, как первый толчок -
Все впервые...Как две семядоли
Средь засилия хвои...Смычок
Должен помнить желание сердца,
Чтоб отдать свою волю и плоть,
Когда слух забывает о терциях,
Когда хочется хоть бы, хоть...
Когда верится - теплится вера -
Даже в мраке и черном снегу,
Когда просится в душу химера,
А душа ей в ответ ни гугу...
Когда клонятся псевдолюбови,
Отвергая Венеры суть,
Когда небо, как брюхо коровы,
Уже стельное Богом чуть-чуть,
Причинает зарею и хлебом,
И туманностью помыслов дня...
Тут и мне бы, и мне бы, и мне бы...
Но тотемы не любят меня.
Не идти мне тропой Эхнатона -
Его Солнце мне - медный таз...
Чу...Я слышу свой стих с полустона,
С полувздоха... Впадая в экстаз,
Начинаю терзать это платье,
Примеряя его вширь и вдоль,
И в запале плюю на распятья,
Причиняя душе своей боль...
Дрожь предчувствия с истинной дрожью
Резонируют душу и плоть,-
Смесь язычества с смрадом безбожья,-
Видно рано...Мне не побороть...
Потому не зову повитуху...
Потому, что еще не хочу...
Свое платье, как фетиш прорухи
Рву. А клочья - заре на парчу...
Но случается утро. Неможью
Так прихватит и скрутит невмочь.
И тогда между правдой и ложью
Вдруг рождается Сын...Или Дочь...
***
Немым сидеть и пялиться в себя,
Найти пытаясь на изнанке строчку,
С которой зачиналась вся земля,
Одетая в небесную сорочку…
Найти очаг, на нем пустой котел —
За бездну лет все вычерпаны смыслы…
Концом карандаша метнуть в костер
Пол слова… пригоревший соус мысли
Скоблить всю ночь со стенок бытия…
Пытать у вдохновенья тайну специй…
Вторую половину слова Я
Услышать в звукоряде рваных терций…
И Януса скопировать, и знать,
Что это лишь изнанка… На примерке
Сжигать во всем повинную тетрадь —
Наличьем меха так повинны нерпы…
И в пепле слов вдруг искорку найти,
Разжечь рассвет из черных мертвых углей…
И слово взять, с которым по пути…
И взять себя к нему — хозяином и в слуги…
***
Крадусь по шорохам. Маячит впереди.
Не нахожу причины для рожденья.
И суету сует беру в кредит
Противоядием ночных предубеждений.
Ампельный перемет с вершин луны,
Покачиваясь в такт людских признаний,
Приму за луч. А тень ночной сосны,
Залогом исполнения желаний.
За столько сказов — прожитый расстриг —
От матерных до образцов эстетства,
Себя как лиргероя не постиг,
И не нашел ему ни образа, ни места…
И столько лиц по сказам разбросав,
Остался без единого — живого…
Все строил храмы под чужой устав,
А в свой — ни камня, ни огня, ни слова…
И вот крадусь…
***
Такое понятное небо без звезд.
Такая понятная жизнь без любовей.
И путь без грехов удивительно прост.
И море без соли - великое море.
И чайное облако - ближе не стать.
И отблеск случайный печального глаза.
И свежей соломы пуховая сласть.
Жаль только, все это не встретил ни разу.
А в поиске новой мечты и звезды
Разметывал в клочья покоя нирвану,
И падало небо в глаза как в пруды,
И взгляд совершал чудеса не по сану...
И следом за взглядом тянулась рука,
И что-то еще вырывалось из плена...
Я стану обычным...потом...а пока
Так много чудес, не свершенных Вселенной...
***
Гостиничное
1.
Я приду. И останусь. Поодаль останетесь вы...
Мы не встретимся с вами, и ночь -
лишь продленье разлуки...
Перетянется утро кусками рассветной тесьмы,
Злобным матом окатит нас гром из небесной базуки...
Я уйду. Вы умчитесь. Эклектика лишь на ночлег.
В остальном мы чужие, и разные наши орбиты...
Две снежинки, упав, превратились в безликое - снег...
Корешки от квитанций сданы в подотчет и забыты...
Через стенку живут те гостиничные номера,
Как два тома на полке собранья трудов Мопассана...
Продолжается бег, продолжается суперигра...
Снова выпал джек-пот - чистый лист без начала романа...
2.
Мне послышится...
Камерный ветер спросонья -- Музыкант.
Его арфа -- камыш...
В облаками заплеванном небе -- стозвонье...
Ты не слышишь... Устала... И спишь...
Мне привидится...
Скрытый полою тумана -- Левитан.
Его осень -- смычок...
В недокуренном сумраке утра -- нирвана...
Ты не видишь... И губы молчок...
Я почувствую...
В чашке не молотый вечер -- Nescafe.
Его рабство -- во сне...
Недопитого вечера капелька встречи...
Не уви... Не услы... Не до... Не...
3.
Сенбернарьей вальяжной походкой
Шла по городу рыжая осень.
Утверждали кинологи - сука...
А поэты ей гладили шерсть.
И от тех и других пахло очень
Подгоревшей листвою и водкой,
"До и после бритья и от скуки...
И еще ароматиков шесть"...
Год прошел. И опять чья-то осень
Бродит в парке пустом и знакомом,
Вспоминая упавшие листья
Еще каплями крови Христа...
И назло подступающей коме
У судьбы своей сучьей не просит,
Понимая, что больше не сбыться
Возвращенью его и листа...
4.
Осень в парке моем.
И все злато - сквозь стылые пальцы...
Запоздалая зелень теней притаилась в надежде на блеф.
Без канвы и лекал облака вышивает на пяльцах
Синевы, отразившейся в сером бескронье
безликих дерев...
Неуютно - их нет - в межсезонье молитвам и сказкам...
Оголенные нежностью чувства истерзаны
злым сквозняком...
Межлюбовья щелей не замазать забвенья замазкой
В обветшавшей коморке любви без камина,
дверей и окон...
Беспросветье еще оттого переносится трудно,
И ночами, растущими быстро, в тоске ни до слез,
ни до сна,
Что приходится верить не явно, а тайно, подспудно,
Что на век безлюбовье. И всё.
Не наступят ни день, ни весна...
Осень в парке моем... Принесла мне собака листочек...
И глядит мне игриво в глаза,
кренделя выдавая хвостом...
И она так права : обойдемся без камерных строчек...
И отложим прощанье с любовью.
На день...
на года...
на потом..
5.
Эти желтые исшарки осени - девы престарой
С наслажденьем оставлю себе на десерт, "на потом"...
Легче мне умереть под "ми-ре-ля" охрипшей гитары,
Чем читать этот ярко-тускнеющий времени
слякотный том...
Ты права, дорогая, подай посветлее мне свитер,
Пусть он марок, но мне ли помарки
сплошные скрывать...
Пахлавой начинал этот путь под названием
гордым "кондитер",-
Так, неужто, мне в черном теперь этот лапотный путь
продолжать
Умереть не умру. Это спич - знамо дело –
застольный оракул...
Обещал ведь весне радуг ткани
на чистую новь поменять...
Проворчавшись, надену намордник себе
и ошейник собаке...
И пойду слушать шарки тоски, а по-русски?
по-русски - гулять.
6.
незадача-задачка сама задалась
преступлением всех отступлений
карта мира и небо какая-то связь
в этой вязи из двух вдохновений
пункты непунктуальность пунктиров и слов
чародейство предчувствия чуда
бестолковые толки утопье оков
брака скалящаяся барракуда
для подранков подарки тепло средь зимы
береги тебя Бог от простуды
зарекаюсь на век от сумы и тюрьмы
от любви зарекаться не буду
долететь иль доехать да хоть доползти
сжать в метелку все меридианы
незадача-задачка решилась почти
буду гостем прости что незваным
надо чем-то закончить письмо и мечту
написать что люблю нет банально
поцелуй самолично при встрече вручу
все до встречи пока, Виртуальный...
7.
Мы встретились. Предписано ли свыше
Падение Икара... В непогоду,
Когда играет клавесин на крыше
Иль барабан - кому и как угодно...
Мне кажется, что дождь тебя рисует
В который раз на лужах без мольберта...
Но Суета из рода древних Сует
Твердит, что это осени примета -
Сезон Дождя... На кухоньках судачат
Потомки видевших Икара пастухов:
- К нам явится вновь дождик, не иначе,
Вы слышали из утренних стихов?...
- Что ж вы подумали рисует этот жид
С фамилией художественной Дождик?
- Его полотна - это наша жизнь...
- Она такая вечно... даже в осень...
- Сегодня выставляется, слыхали,
Какой-то бомж с претензией на дождь?"...
Из хроники:
"...Сезон Дождя...он стал так популярен...что каждая хозяйка норовит по осени иметь его картину...на зонтике, на крыше, на стекле..."
Сценарий сериала:
"...ну, а ему дороже те картинки...которые имеют имя - Лужи...в них собран мир...а старенький троллейбус спешит по городу рогатой передвижкой...на стеклах - все от Этого Дождя...и помнит тот троллейбус фигуристку...она на окнах рисовала лужи и то, что в них увидела сама...уж где она теперь...ну, а троллейбус идет по городу ночному, вспоминая себя и юную красотку-фигуристку...без зависти и злобы на дожди..."
Несение креста - не обреченье...-
Мир не пройти, ни разу не согнувшись...
На рынке: "Дождь, попробуйте печенье!"...
И два слепца - ведомый и ведущий -
Пред лужей не смогли остановиться...
В реальность перевернутого мира
Вступили...И вздохнули: "Все водица..."
Нам Башня Вавилонская - квартира...
А где-то в нам неведомой сторонке
Осталась вера в Дождика-Икара...
Не рви мостов... Рисует Дождь девчонку
В который раз... И каждый раз сначала...
В который раз он смешивает краски,
В который раз готов он весь излиться...
Котенок взгляда к лужице с опаской
Крадется, чтобы небу поклониться...
А Дождь, как Пикассо для дна, рисует
Шедевры и разбрасывает лужи...
Легко под зонтик спрятаться и всуе
Гадать на Дождь - он нужен иль не нужен...
8.
По какому такому пути
В скит бреду неприметный неведомый…
Отпусти…отпусти…отпусти…
И пойди впереди… сбоку… следом ли…
По распутку или по стезе…
Следом лисьим терновником-проволокой…
Взгляд метнулся к упавшей звезде
Не голубкой домашней, а горлинкой…
Скит без горницы, дым от огня…
Все досталось…отчалила скедия…
Лишь частичка осталась меня –
Боль на зелень и слезы ведьмины…
О,слепление
***
О, слепление!
Словно силки, воркованья. Слабой голубкой вязнешь.
Крепкие бормотанья, стиснули крепче, чем руки…
С чистыми каблучками выйдешь из терпкой грязи…
Теплой зарею ранней встанешь из черной лунки…
Я не мудрил, все помню: больно ребро ломали,
Гром раздавался карой мыслям — видений смелость…
Возглас поспел за чудом перед моими глазами:
«Господи, ты получилась лучше, чем мне хотелось»…
***
Офуда императорского храма
Поведала: в иные времена –
До суеты сует, людского гама,
До ненавистей всех жила она…
Была и не горька, и неприметна,
Безропотна, до одури нежна…
Влюбленных тварей породила этнос…
И не смогла постичь, что есть сама…
Ломаются как копья перефразы,
От клинописей и до естества…
Я не смогу тебе ответить сразу,
Живет она во мне или прошла…
***
Месяц пудру рассыпал — к дождю…
Не дождаться мне губ твоих зрелости…
Опрокинул я неба бадью,
А любить не хватает смелости…
Пухом падают звезды на снег…
Их метель превозносит в небо…
Я касаюсь губами век,
Я давно в этом веке не был…
Не похож, но вполне сюзерен,
Жар дыханья мне твой в награду…
С губ снежинки и строгость манер —
Мне их робкая смелость в усладу…
Как вериги срываю зарю…
Первый звон — это падают росы…
По складам я тебе повторю
Все ответы, что так безвопросны…
Дождь нас минет — сегодня четверг…
Завтра в путь уходить Христофору…
А на небо все падает снег,
Безэпитетный, свежий который…
Ты ответишь дрожанием губ
Как порывистым жарким признаньем…
Запятой между «нежен» и «груб»
Глаз огонь…многоточье дыханий…
***
Все замерло…
Дуэнья деспотичная и кот…
Сибирский и ревнивый, но хороший,
Долги земные, без прощеных квот,
Все замерло и не мешало больше
Звучанью музыки, слиянию двух тел
Покуда в танце, но еще не вечер…
Все замерло , осталось не у дел…
И мир простерся где-то там, далече…
Кружение по кромке по тесьме,
По самой той — на грани безрассудства…
Угадывалось:…так…еще тесней…
Три такта…колдовства, дыханья, чувства…
Да это вальс…И ангелы кружат,
И демоны, но демоны во фраках…
И ни к чему любовная божба…
Есть вальс и луг…и губы алых маков…
И самые заветные глаза…
и самые ответные желанья…
Три такта…вальс…он все за нас сказал…
Предчувствие любви на теплой длани —
Да это длань, не мрамор, не паркет…
И музыка следит за нами строго —
Три такта — вальс. Предчувствий этикет
На теплой длани и под взором Бога…
Все замерло в предчувствии любви…
Музе
***
Я не тяну на гарсона – дорог…
Пей, госпожа моя, пей…
За ту дорогу, которой в город
Въеду я на осле…
Ты не нальешь ни капли, ни моря –
Выпита вся другим…
Тропка зовет на вершину, с которой
Старт на кресте…
Воздух прозрачен, цикадами звонок –
Эхом – в колокола…
Ты не поймешь – ты не слышала тронок…
Мимо жила…
Ночи подарками чайному саду –
Рифмы и гулкий стон…
Ты не заметила таинства радуг…
Сушь под зонтом…
Вина токайские пей, дорогая,
Бедра укутав в шелк…
Вместе мы были до самого края,
Я не дошел…
***
Владычица тайны, ты знаешь, что гроз отраженье -
Всего-то картинка на скуке зеленой пруда...
Но падшие звезды приводят и камни в движенье,
И что-то шептать начинает кувшинкам вода
О тайном, но светлом...И белые платьица лилий
Влекут к себе взоры таящихся в высях камней,
И петь начинают нашедшие в таинстве силу
И воды, и грусть, и тимпаны ослепших дождей,
И в тихой груди заповедное чувство проснется,
И вкус фиолета расстелет вдоль тропок тимьян,
И жилка лианы сорвется со стенок колодца
Туда, где загаданы звезды одним из немногих землян...
И дерзкая зелень впитает тех глаз отраженье,
И фоном крушения нагов отступит в бессилье лазурь...
И лен на рядно облаков до последней сажени,
Чтоб чарами цвета эфира грома наделили грозу...
И ты отзовешься, владычица тайны, на звуки -
Они околдуют тебя, потому что пора...
Ты будешь смеяться и плакать, просить продолжения муки
И напрочь забудешь о звездах, что светят в воде до утра...
***
Лицо цветка – младенчество до плоти.
В глазах травы и мудрость, и печаль.
У оборотня-дня на обороте
От детства ключ, где шут и государь
Покажутся мне тенью у порога,
Друидов воскрешением в ночи,
В той капельке весны единорога,
Поверившего в счастье без причин…
Когда мне было девять, мне казалось,
Что тайн владычица колдует для меня,
Что сон о городе – знаменье, а не шалость,
Не прятки смысла оборотня-дня,
А чистое и светлое как совесть,
Святое, как дающего рука…
Мне вспомнилось рожденье дня такое,
Как сны из детства и лицо цветка…
***
Пью полной глоткой кровь стихов.
Вампирствую.
Средь неотпущенных грехов
Так пирствуют.
Смакую выжимки души.
Без времени.
Прошу себя:
Не согреши.
Безвременно.
Грешу.
Не каясь.
Высший Бог
Рассудит.
И устоять мне не помог
Рассудок.
Когда б разбавили питье,
Спасли бы.
Но я погиб.
И Вам
За то
Спасибо.
***
Прикрыв глаза, вдыхая запах пряный,
Перебирать, как волосы, слова...
И пьяный мир поддерживать упрямо,
Пока не закружится голова...
И белый лист...и след на нем не санный
Оставить оброненной сединой...
И долго быть на краешке нирваны,
В обычной параллели, но иной...
И к точечкеслияния пробраться,
На запах, перецветьем, наугад...
И молча доказать судьбе на пальцах
И тут же опровергнуть...
Маскарад...
О точечкуслияния споткнуться,
Да так, что маски снять, стянуть, содрать...
И всю судьбу из чашечки - на блюдце...
И стать собой... до самого утра...
***
Красота приступает к спасенью...
Что сначала - цветы или звезды?
Чье first Morning начнет воскрешенье?
Grandeur... Splendair... Стихи или проза?
Есть гадания миг. Звездной карте
В час явлений, вершения чуда
Доверяется в выборе фарту
Эта странница из ниоткуда...
На лугах предрассветной Природы,
В самотканной полоске востока
То впадает в мечтанья о звездах,
То вдруг лилии ищет в осоке...
То Мадонной вдруг явится свету,
То во тьму - Госпожой выйдет лунам...
То во сне призывает к ответу,
То раскрутит Вселенскую мглу нам...
Настает роковое то утро,
Своевольем видений разбужен
Заменяешь рассвет перламутром,
Горизонты сдвигаешь поуже...
У травы есть глаза и слезы,
Ты ж забыв о рассвете и детстве,
Усыпляешь себя как наркозом :
"Все в порядке в моем королевстве..."
Ну а я своеволие это
Посвящаю владычице тайны,
И пускаюсь за ней по планете,
И мой Остров, он необитаем...
Взгляд мой зимним единорогом
Под сугробами ищет ласку,-
В королевстве своем убогом
Верит в счастье, любовь и сказку...
А еще мимолетностью чуда
Наступает рассвет-озаренье...
Рай познав, трудно выйти оттуда -
Золоченные нити плененья...
Из авоськи не вырваться в небо...
Фарш акулам... Из глаз океана
Вырывается вдруг Айдо Хведо -
Змея-радуга... Nightmare Адама...
Смерть и Дева, и юная осень
Неразлучны на острове Леды...
Если Ева то яблоко бросит,
Что промолвят друзья и соседи?...
Грех, чистилище, рай и начало...
Безнадежность и нагов крушенье...
Вера - это уже так немало...
Но еще впереди искушенье...
И в пожаре ночного виденья,
В прошлом - корни, а в будущем ветки...
Это сказки со мною с рожденья -
Вся Природа в одном человеке...
В третьем скоке я замер. И присно
Кем бы ни был я - прахом, мечтою...
И цветок, и звезду моих мыслей
Ты спасаешь своей красотою...
***
Вечер небрежно сбросил пиджак…
Лацкан с канвою…и там, где платок -
Бабочка…желтые крылья дрожат…
Синим узор – вдоль крыла завиток…
Восемь соцветий-созвездий влекут
Дрожь нерешительных крыл…
Тут при утюжке прижженный лоскут,
Там – кто-то нервно курил…
Падали звезды иль пепел с сигар…
Все недолет-перелет…
Свет…этот горький любовный угар…
Ласковый терпкий гнет…
Шепот сверчков и тамтамы шагов
Будят ее…ей пора…
Розовым фетром «Мерло» обшлагов
Тонко пьянит до утра…
Снятся соцветья акаций и звезд…
Ходики врут в полутакт…
Сны, полуявь и реальность - внахлёст…
Поводом для катаракт…
Тьмы водопады…звезд битый хрусталь…
Смешивает закат…
Нежная бабочка…мне ее жаль…
Скрежетом старых лат
Будит ее старый рыцарь ночной…
Сон ее крепок, как лист…
Воин был пьян и нашел свой покой…
Свесилась грубая кисть…
Лунная бабочка…новый мой скит…
Ну, а она…трепет ветра и крыл…
Выдаст – еще жива…
Свесилась к ней сенбернарья брыль,
Слюни росы раскидав…
Не испугалась …устала…и спит,
Светом окутана в желть,
Жить, словно вновь умереть…
***
В белом платье безмолвья сквозь
дымку погасших свечей
Ты уходишь, уходишь, уходишь...
Бледный саван на плечи - объятья разлук-палачей
Стал не моден, не моден, не моден...
Это суженых-ряженых бражный без всполохов ход,
А не крестный, не крестный, не крестный...
Это лодка с рекою - без всплесков струящийся брод -
Это блёсны, и блёсны, и блёсны...
Все богатство своё не в размен - на распыл отдаёшь
За карету, карету, карету...
Всю сбываешь наотмашь себя, а тот ломаный грош
Стал монетой, монетой, монетой...
Ты монеты спускаешь за новый холщовый отрез -
Крой на платья, на платья, на платья...
А когда разбивает тебя предрассветный парез -
Плах распятье, распятье, распятье...
А когда прозреваешь, то время приходит забыть
Все до строчки, до строчки, до строчки...
Через брод улетает безмолвная белая выпь...
Точка...
Ветреная ночь
***
Когда наступит ночь, из череды знамений,
Я выберу любовь и белые цветы,
Я выберу вино – злой гений исцеленья
От белой крови дня и гнета немоты…
Когда наступит ночь и мой уснет тюремщик,
Я вознесусь из стен и слов венчальных пут
И кану в небеса – преступник и изменщик ,–
Свой крест взнесу я сам к Эдему и на суд…
Когда наступит ночь, я как дитя порока
Наотмашь отвернусь от куполов разлук,
Антихрист веры я, коль так она жестока
К двум путникам любви через Пустыню мук…
Когда наступит ночь, я выберу кочевье,
Где скит нашел себе мой инок-домовой,
Где грех мой освятит зеленых глаз свеченье,
И сок любви спасет от инея привой…
Когда наступит ночь, я соберу в ладони
Всю нежность, что сумел в себе не зачерствить ,
Пусть будет эта ночь бессонней всех бессонниц ,-
Единственной из тех, которых не забыть…
Когда наступит ночь, когда она наступит?
Несовпаденье дат, сезонов - как рефрен…
Я отменяю день и вечер с утром вкупе
Я объявляю Ночь ! И ничего взамен!…
***
Год прошел… Потом еще полгода…
Помнишь ли?…Я некто и никто…
Стыл Арбат — всему виной погода…
За шесть лет ты первый раз в метро…
Меряешь, как будто в ад, ступени…
Фото на «Кропоткинской»…отлет…
Петербург, упавший на колени,
И снежинки слов на талый лед…
Серое исподнее в реале,—
Зазеркальем Белых Островов…
Спрячешь ли тоску под одеялом
От того, чему не сыщешь слов…
Деньги… словно камень, в наказанье
Воздалось дающему…и прочь…
Тухлый гауда поверх лазаньи…
На десерт — еще тухлее ночь…
И когда звезда на небосводе
Загадала счастье и уют,
Я вдруг вспомнил о такой свободе,
О которой в храмах не поют…
Год прошел…Пройдут еще…Их много,—
Как грибов в тумане развелось…
Снегом припорошена дорога
К полынье с названьем скучным : врозь…
***
Зачем обманываешь, луг?
Зачем травою шелестишь?
Тот шелест платья на балу
И воцарившуюся тишь
На фоне двух дыханий… Двух?
В одно дыхание слились...
Зачем обманываешь, луг?
Зачем так благозвучна высь?
Что видит жаворонок вдруг?
Два облака в одно слились,
И стал бескрайним теплый луг,
На всю весну, на эту жизнь…
Зачем обманываешь, луг?
Зачем травою шелестишь
О том безумстве божьих слуг
Под воцарившуюся тишь?…
Они уже не на земле,
Им не хватает губ и рук…
Их рай на шелковой траве,
В твоих ладонях, теплый луг…
***
Ночь зеленая. Даже цветы как глаза...
Постулатным инкубом спешу
сделать ночь твою светлой и сладкой.
Остается лишь тайну луны к серой тени мечтой привязать
И оставить свой след на губах свежевскопанной грядки,
И ежиный фуфырк светом звезд невзначай освятить,
И забыть бездну снов,
И разлуку межой не считать неприступной...
Я назвался инкубом - тебе посчастливилось ведьмою слыть,
Телефонным звонком размельчая мой сон
И еще что-то терпкое в черной надтреснутой ступе...
Я встречаю тебя на границе распавшихся снов,
Их скорлупки спешат облаками к оранжевой кромке.
Там кончаются смыслы и гласные звуков и слов,
И весь мир замирает никчемным статистом в сторонке...
И разлитое небо как виски лазурным глотком
Возвращает согласие времени с чадом пространства,
И огарок свечи оставляет рассвет на потом,
Как монетку на веру в мечту и в любви постоянство...
***
Была-была та ветреная ночь...
Я ветрен был, ты ветреная тоже...
Приходит память вальсом белым... Боже,
Как этот вальс теней мне превозмочь...
Две тени поздно встретились...Им не
Слюбиться, слиться, сбиться с этих ритмов,
Не втиснуть жизнь в трехтактность алгоритмов...
Им не бродить по будущей Весне...
Пожухлые, как память той ночи...
Нет-нет да и сольются в вальсе листья...
"Какая песня!" - цокают таксисты...
"Какая осень!" - вторят москвичи...
Какая пара! Как они кружат!
Как ветреную ночь перегоняют!
Они без вальса жить уже не знают!
Им ночи той уже не избежать...
Их вылечат от вальса времена...
Уедут - перевыберут пространство...
Лекарство, лекари, стихов непостоянство...
Две тени ветреные... осень... он, она...
Какая ночь, как ветрен этот вальс,
Они, как те в раю, совсем нагие...
Теперь в одеждах... И совсем другие...
И только ночь все ветрена без нас...
Их не влекут безветрия балы,
И нет потерь случайных и хрустальных,
И нет загадок пагубно-астральных,
И листья стали холмиком золы...
И песен нет, лишь запахи болот...
Но налетят тайфуны, грянут ливни...
Споют ручьи...и радуг свет наивный
Раскрасит весь угрюмый небосвод...
И будет ночь так ветрена, чиста...
Пусть не люблю стихов и повторений...
Мы, закружившись в вальсе вдохновений,
Познаем тайну вечности листа...
И будут ночи ветрены опять...
Любовь познав до донца, до истленья,
Вдохнем мы в дни своих стихотворений
То нечто, что словами не сказать...
Была-была та ветреная ночь...
***
Я не вернусь в твои воспоминанья,
Что обернутся холодом в груди.
Ты не из тех, которых забывают,
Но я из тех, кто может уходить…
Сданы в утиль оливы и огарки,
И снег как пух попавшего во щи.
Но апельсин из цепких рук товарки
Ударит запахом, как камнем из пращи:
Оранжевость салфеток мне напомнит.
И нёбо зной текилы обожжет…
Встречали мы рассвет наемных комнат,
Но не нашли любви своей лужок…
А у нее есть шалаши и гетто —
Ворованная строчка, не моя…
Пусть будешь ты другим до ласк раздета,
И свечи все до полок догорят.
Другой рассвет, и тумбочки, и полки…
А мне сегодня в горы. Там снега
Пред бурей половодия примолкли.
Других цветов и глаз шальной слуга —
И новый скит, и новые иконы,
Иную Вегу буду я будить…
Да, ты из тех, которых надо помнить,
Но я из тех, кто должен уходить…
Симбиозы
***
Деянья небожителей чисты...
Садами ослепительных планет
Взлелеяны те чудные ростки,
Мечтою воскрешаемы на свет...
У избранных их отблески мечты
Как магия незримая зеркал
Единством несусветным "я и ты"-
Былого как дающего рука...
И будущее видится в былом,
И грани, и волненье of the Life,
И ключ от королевства, что с крыльцом,
И дева, что летает на цветах...
И тень, глаза и слезы у травы,
И птице поклонение, и сон
О городе, где небо до земли,
И праведной утопии полон...
И бал, где правит тот же... вечный бал...
И бой, что между снами, где покой...
И день, что в двух строках от Рождества,
И правду предвещает Лаокон...
И остров, что поделен на двоих,
Но в стуже безлюбовия застыл...
И где-то в Левитании мой стих...
Деянья небожителей чисты...
**
Черносливом засохшим становятся щеки -
Время года в природе и в жизни пора-
О нажитую мудрость спотыкаются строки,
И наивностью нежит строк чужих детвора.
Пережитое память преломляет моноклем.
А от нынешней осени-нервы навзрыд-
В позабытых рассветах любовью промокли,
Незабытых измен-красный пятнами-стыд.
И под шамканье слякоти тьмы одинокой
До бессонниц доводят бесцветные сны...
Ожидание...
Ожидание смерти...
Жестоко...
Поскорей бы зима.
Вдруг...
Вдруг удастся...
Вдруг удастся дожить...
Вдруг удастся дожить до весны.
***
Сидишь, как клещ, вцепившись в свое кресло
Безмерно полнеющим задом -
Надо.
Кому? Кто тот кто-то?
Работа.
Ум замещаешь телесно -
Солидно...
На бабу уже не охота.
Обидно.
Стыдно.
Болото -
Сто мельниц.
И ни одного Дон Кихота.
Я тоже.
Не он.
Пьяной роже.
Моей.
Не поможет.
Неон.
Фонарей.
Дороже
Ей танец костерных огней.
И вдруг.
Предлагает
Писать диссертацию
Друг.
Но я же забыл "Разведение".
Кроликов.
В пух.
Ведь я в заведениях.Пух.
Среда.
Алкоголиков.
Беда.
Да...
Может, правда, заняться
Пинг-понгом...
****
На склоне лет -
Пора -
Пора Любви настала.
На вылет.
До утра.
Чтоб в кровь о покрывало
Колени сбить.
И встретив дня начало,
Любить. Любить. Любить. Любить.
Чтоб пить.
Чтоб пить тебя.
И было мало.
И лить.
Лить жизни сок.
Устало.
Упасть.
На выдохе:
- Мой Бог!-
Пора.
Пора Любви настала.
***
Явиться в мир.
И ждать.
Пока тебя запомнят.
Как шоры шторы рвать
С глазниц знакомых комнат.
Наотмашь забывать.
Бросать.
Как грязи комья.
Не верить
В благодать.
И умереть нескромно -
Вдруг.
Вдруг будут вспоминать...
***
Куртка-варенка - из неба.
Выронила самолет.
Месяц - тускнеющий лейбл.
Девочка-утро идет.
Локонов клены - в осень -
Сушит не феном - ветром.
Солнца кулон подбросит
Над шляпой холма из фетра.
Ритмом - вприпрыжку-нескладно,
Юбочку не поправляя.
Смехом встречает взгляды -
Милая и смешная.
***
Исстрадалось лето.
Исписалось.
По-есенински.
На взлете.
Вдруг.
Ушло.
Мне осталось бабье лето -
Малость -
Как портрет.
На память.
Иль назло.
Небо в тучах.
Зори без загара.
Петербурга бледность на щеках.
Кошкины глаза
Машиньи фары
Зажигают рано.
В кабаках
Меньше пива стало -
Больше водки -
Зябнут без сугрева кадыки.
В магазинах влет идут колготки.
- Все.
Оделись,-
Гаснут мужики.
Остается
Вспоминать о лете,
Как о детстве.
О полетах в снах.
И в деревьях,
Осенью раздетых,
Узнавать твой стан.
И врать в стихах...
***
Я - просто осень - та, кому за сорок.
Не верится, что я была весной.
Мне юный взор поэта ныне дорог.
Но скольких сил мне стоит, Боже мой,
Миг наслажденья сладостной истомой
Из робости в свершенья возвышать...
Но пуст рассвет.
Суставов хруст.
Соломой
Спадает не закрашенная прядь.
Но полно.
Не стара еще.
Поярче
Закрашу акварелью седину.
За сорок.
Но я опытом богаче
И помню свою первую весну...
***
Я видел, как гибли дождинки,
Ничком ударяясь в асфальт.
Был день. Были чьи-то поминки.
Кутья и старушечий гвальт:
"Совсем не пожил и убился..."
Я видел, домой уходя:
Безмолвно туман возносился
Душою дождя...
***
Паучок эту девочку знает.
И, успев похмелиться росинкой,
Он ей щеки украдкой ласкает
Взглядом, помыслом и паутинкой.
Бисер ягод она собирает,
Вдохновение дарит поэтам...
А поэты ее называют
Вслух - банально так - бабьим летом...
***
Да будет вам! Ведь осень - это ОСЕНЬ!!!!!
Давайте же любить и осенять!!!!!
Дыхание ветров и взгляда просинь.
Восторг отождествляйте светлым : "Бляяяаааттть!!!!"
Ведь это посеревших чувств короста,
Содрать бинты! И жить! Любить и быть!
Напрашиваться к новым Веснам в гости...
И платья новые стихов и песен шить!
Не нам ли знать, коль все мы тут поэты,
Что никуда не деться от любви!!!!
Упавший лист - хорошая примета!!!!
На что поспорим?
ОСЕНЬ - СЕ ЛЯ ВИ!!!!!!!!!
***
Открою лес на той странице,
Где осень бродит, наугад.
Октябрь. Луж впалые глазницы
На небо чахлое глядят.
Октябрь как Хлебников листочки
Наотмашь под ноги сорит,
И дождь холодный чудо-строчки
Мертвит...
А у коряги, не трезвея,
Укором ( осени ль?) стоит
Калик, похожий на Сергея,-
Руси, простуженной, пиит...
И чувств отчаянные строчки
В канун очередной зимы:
Как ягод алых кровоточье,
Как зелень мха и грусть травы.
И смерть мечты...
Я ,содрогаясь, закрываю
Картинку скорбную. Бегу
Из леса. А куда? - Не знаю...
И не бежать уж не могу...
**
***
Если бог семейных удовольствий
Бросил на просушку белый флаг…
Если день стоит под солнцем
Без загара, хоть и наг…
А по краю небосвода в синь крадется непогода…
*
Если так трагедия легка:
Не убьют, так, в крайности, погубят…
Если над бокалом облака,
А в бокале — яд вина и судеб…
Если смерти верная рука перстень не наполнила пока…
*
Ведь не убежало молоко,
Многое ушло, пока в дозоре
Дул на пену легкую веков,
Доверяясь слову априори…
Чтобы жить хотелось мне опять,
вспомню озеро и белый водопад…
*
Что мне сны, когда вся жизнь загадка,
Нет ответов даже в вещих снах…
Содержу со смертью на паях,
То что удалось создать украдкой…
Если есть причина бытия, то она – и жизнь, и смерть, и я…
***
Нежной неизбывностью легка
Зыбка не просыпанного снега,
Зыбкая влюбленность ветерка,
Ветреная вера в бренность брега…
Оберег — наивностью мечты
Тешит заблудившуюся тучу,
Жгучие паденья с высоты
Звезд или снежинок — в омут с кручи…
Зыбку покачаешь, пусть уснет
Странник, забежавший в свое детство,
Утром в путь ему или в полет
В небо, что с лугами по соседству…
Сказочку расскажешь и споешь
Песню колыбельную и всуе
В башмачок подложишь медный грош
И рассвет счастливый нарисуешь…
И в котомку сложишь пирожки —
Считаны, но ты опять рискуешь…
Не стезя – порошею стежки
Маленьких шажков… К тебе… Тоскую…
***
Зрачки русалок в небе отразились
И нарекли их звездами…Они
Не стоили того — так, Божья милость,
Пустая красота, как ни взгляни…
Зажглись костры прекрасных белых лилий.
Погреться бы, да холодны огни…
Ладони неба свет зари пролили,
И молнии, как искорки огнив,
Нашли меня во рту огромной ночи —
Не съеденного теплого птенца…
Приходится летать…Коварен ловчий
Русалочьего глаза и лица…
И мне пора к устоям возвратиться,
Но жизнь моя — сплошной полет ко дну…
Но мне подарит этих волн царица
Из тысячи ночей хотя б одну…
Ведь ей мой норов ветреный неведом:
Рассветом прутья ночи разогну…
Ищи меня, русалка, там, где ведьмы…
Люблю свободу…лишь ее одну…
***
Ладошка моя - Байконур светляков,
Иль Внуково божьих коровок...
Я главный конструктор мечты под альков...
Мой крот и в подмирье ловок...
Мой ливень - источник, любовник и муж
Грозы, что в огне - саламандрой,-
Их чада в пеленках из скомканных луж -
Буль-бульки в пузырных скафандрах...
Мой мир не растрачен, в нем много всего!-
Дарю вам его беззаветно...
Я шут, я романтик, я ангел Его...
Я верю, что все - не тщетно!...
***
Это памяти рыхлая каша
вперемежку со снежной крупой...
Вы - Наташа, я знаю, Наташа,
Но себя называете кошкой...
Лето празднует. Радугой. Громом.
Переливами труб водосточных
Через край. Стать так хочется гномом...
И я стану им, веришь, точно!
Занялся неспроста я шаманством...
Да простят мне пииты это...
Чтоб отметить дождинок "Шампанским"
Чудо-праздник - явление Лета!...
Так за Лето! За чудо! За всех! Y+Y+Y...))))
***
"Пусти меня, мама, пусти!
Мне надобно срочно расти!
Чтоб взгляд в голубое оконце
Сорвал, как цветок, это солнце!
И свет разбросать лепестками
Моими большими руками!
Чтоб стало теплей, и светлей, и добрей!
Пусти меня, мама, скорей!" -
Так крикну я громко...Смогу...
Но вышло "Ага!" и "Угу!"...
А мама заплакала - ах!...
Так сделал я первый свой шаг...
Нет выбора - надо расти,
Нет выбора - надо взрослеть.
"Отец, отпусти, отпусти,
Мне надо, ведь небо - клеть,
Мне на небе тесно и пусто,
И звезд надоела тля...
Отец, мне от знаний грустно,
Что есть где-то там Земля..."
Промолвил отец, отпуская,
И был он совсем не рад:
"Ты сам отказался от рая...
И выбрал дорогу в ад..."
***
В васильково-ромашковом детстве
Я оставил сиреневый бред.
Там в подсолнуховом королевстве
Правил сторожем пьяный сосед.
А еще было много неба.
И соседкина челка - страх!...
Чесночина с горбушкою хлеба
Горько-сладким щипком на губах.
И зачем же достался принцессе
Этот вредненький папа-сосед...
Был бы Пушкиным - стал бы повесой.
Хорошо, что все это лишь бред...
***
Этот старенький гном мне являлся во сне.
Ослеплял лепестками ромашек.
Недоступной звездой на колодезном дне
И мечтой звал все выше и дальше...
А потом начиналось вдруг чудо - полет!
Сладострастье из страха и счастья.
Постижение ангельства. Бог-небосвод
Возносил меня вверх за запястья...
И рассвета огонь мое счастье гасил...
Гном мой умер судьбе на потребу...
Но бросаю вдруг снова свой старый костыль...
Пусть во сне. Но бегу я. По небу...
***
Гром урчал, как живот.
А живот не урчал.
Он молчал.
Грязно-каменный небосвод
Заскучал...
Я ж на зонтике счастья спустился с небес
Мотыльком. Одуванчиком. Вором.
И по радуге в мир этот каменный влез
Любопытным иль алчущим взором.
А потом, когда снова я ввысь уходил,-
Не идти же с пустыми руками, -
Я цветов и желаний для звезд прихватил.
Так любуйтесь! Они перед вами.
Он запомнился мне - цвето-каменный мир,
Виртуально-желанный и серый...
Я еще бы вернулся, чтоб скушать пломбир
И обпиться ситро в нем без меры.
Но мой зонтик истрепан и градом пробит...
Вся надежда на гнома и крылья...
но не режутся крылья. И гном мой убит.
И сомнений сон полон, что быль я...
***
Из множества вариантов, предложенных мне на выбор,
Я выбрал землю, жену и рассвет...
Мне эту собачью жизнь предложили щенком скулящим,
А мне не хватило жестокости,
Чтобы выплюнуть пулю отказа им в лоб...
Щенок подрастал в сенбернарье лохматое счастье...
Жаль, век у огромных, безбрежных собак
Короче любви к ним и памяти...
Вот за память и цепляемся, и не ищем бездомных щенков,
Потому что мы сами бездомны.
и так надо найтись нам самим...
Мы в ночное бредем табуном, называя галопом трусцу,
А случайное счастьице - рысью,
подменяя припрыжкой аллюр...
а когда ковыли по весне ли, в ночном ли, а то и с утра
Отраженье окрасят банальной и выцветшей охрой,
Оглянувшись, опомнившись, будем стремиться назад
Прямо в те подворотни, где визг и тоску миновали,
И были горды, что и визг, и тоска - в нашу честь...
И силиться вспомнить уже ни к чему имена
этих брошенных улиц
В них уже не войти...И не выйти из выбранной шкуры...
Я лучам и рукам подставляю доверчиво холку
И зову свое счастье, подрагивая и скуля...
Приручите меня, пожалуйста...
***
Я поспешу на краешек разлуки,
иллюзиям оттаптывая пятки,
Через пол мира строить акведуки,
С одною лишь надеждой на запятках...
Я в пропасть под названьем "Мы не вместе..."
Обрушу весь балласт, что за плечами...
Сгоню ворон, как курочек с насеста,
Что небо воронят тоской ночами...
и эта ночь пусть станет первой белой
Не в нашу честь, а в честь отеля "Вместе!"
Да будет счастье! Просто - честь по чести...
Я в помыслах своих не слишком смелый?...
***
Я зван на день рождения весны
В тот парк, что притаился недалече,
Сороками, что стали вдруг честны,
И не солгали о грядущей встрече...
Весна сервировала стол земли,
Пока на небе бесновались тучи...
Потом они иссякли и ушли.
Увел их ветер. Стало чище, лучше...
И небо польщено, удивлено...
И грома тост из ярких междометий...
Пью воздуха вечернего вино
Под эскимо каштановых соцветий...
***
Как здорово! На праздничные сны
Грозы весенней творчество похоже...
Базука-гром, и молний клавесин,
И мудрость красок, и слова...о, Боже...
И нет предела ветру и мечтам,
Воображенье больше всех галактик,
Святой полет, присущий вешним снам...
И человек - поэт, художник, практик...
И резкой рифме радость выдает
Гул самолета. Белая тропинка,
Протоптанная в синеве высот,
И по стеклу внезапная дождинка...
И вдруг, какой-то отзвук, полутон -
Тень мотылька...жена зовет обедать...-
Полуреальность или полусон...
Как ожиданье сизого последа...
Толкнешь окно - и снова праздник сна,
Предгрозья воздух хлынет как цунами...
Малевича святая тишина...
И снова звуки, запахи, мерцанья...
Тут запах листьев и фиалок цвет,
В зеленом небе медленные тучи,
И ласточек чарующий балет,
И океан воды и рек текучих...
Еще мгновенье - и великий ливень,
По листьям и по небу шелестя,
Ломая молний огненные бивни,
Напоит землю...Всё ему простят:
Ушат воды на белый подоконник
И сквозняком разбитое стекло...
Я - часть земли, а значит, твой поклонник,
И время снов еще не истекло...
Венчает праздник сна шатер над лесом -
Сверканье радуг, словно фейерверк...
И теплый блеск асфальта под навесом -
Он не похож на сны... С рожденьем, человек...
***
Он зол и беден -у него
Нет листьев и цветов - колючки.
Живет в безводье, без снегов
И рад дождю из тощей тучки...
Из песен - пьяный ветра вой
На дудочке норы тушканьей...
И жив одной лишь он мечтой
В своей земле обетованной:
Весною ранней каждый год,
Скопив по лепестку, по жилке,
Цветком встречает он восход,
Стряхнув морщины, как песчинки.
В ответ беспечная Заря
Одарит старика улыбкой...
И станет дальше отмерять
Туч алых парусов простынки...
Пустынный Енох, за Звездой,
Что путь свой гороскопом чертит,
Следишь в ночи, как за мечтой,
Зарею бредя, как бессмертьем...
И ощетинившийся ты.
Со мною рядом на планете...
Стихи живут в нас и цветы,
Хоть мы давно уже не дети...
Мы счастливы, что есть Заря
В песчано-голубом берете...
Вдруг на закате января
Зацвел мой кактус в кабинете...
***
Расстелю этот луг не рукою - клюкой.
Он весь в шрамах от высохших русел.
Оторочу закоса неровной строкой,
Земляничных не трогая бусин.
Там до рези в ресницах цветов пестрота.
Там и мама с отцом молодые...
Моя память, как холмик над норкой крота,
Как отдушина в мертвой твердыне.
Седина одуванчиков - мудрость иль крах?
грань незрима - одно дуновенье.
Но великая сила живет в семенах
генотипом былых поколений.
Мне б на зонтике детства лететь и лететь...
Но года - двухпудовые гири...
Вариант вознесенья один - умереть.
Пью за жизнь я под дичь-чахохбили...
***
Незапятнанных душ нет -
а иначе - зачем весна?...
Неба нет.
Но зато Интернет,-
Паутина для душ без сна...
Мне довольно того, что узрел,
Благо, счастье встречалось повсюду,
Каждый раз как на свой расстрел
Выходил на свидание с чудом...
Городов неизведанных гул,
И как блики мелькали виденья...
Белизною невинных вьюг
Эти девочки-стихотворенья...
Кровоточие десен земли
Незаметно средь флагов экстаза...
Есть у самок собак кобели -
Круглосуточная анафаза...
В полуслове от ада стою,
Давят в спину прощальные взгляды...
Я нащупал дорогу свою, -
Радость ада - за счастье награда...
***
Ну, что там слышно нового
О блУднице-весне?
С кем нынче напилась
Березового сока?
На чьих ветвях уснула
В рассветной тишине?
Чьим сказкам при луне
Добавила мороки?
Кому - пастели нежной в образа?
Прозревшему - любви
Плеснула в жизни чашу?
Заблудшему - грозу
С зарницей нараспашку
И ландышам ночным
Весенний звездопад,
И синевы в глаза с зеленым невпопад,
И ранний небосвод,
Безоблачно-влюбленный...
Кому все отдала?
О, Боже, всем подряд...
***
О, майский вечер! (А со мной
Стихов непонятые строчки...)
С полынно-горькой чернотой,
Как русская душа, широкий.
О, майский вечер! Теплотой
Заката розовые плечи...
Лишь месяц лишней запятой
Как оспой неба гладь калечит...
О, майский вечер! С высоты
Зазывно звезды строят глазки...
Ты - лета скорого мечты,
Начало таинства и сказки...
О, майский вечер! Скорый гром,
Влекущий и совсем не строгий...
И освященные дождем
Ждут путников любви дороги...
*******************************
Серым по синему. Гром словно стон.
Виноградной лозою молния...
***
Родимою ноченька стала.
Зазнобушкой выдался день.
Не спит молодая дубрава,
Вдыхая любви карамель.
Весь день без любви и желаний
Бестрепетно вянуть устав,
Надеждою, ожиданием
Пульсирует жилка листа...
Ах, ночки, весенние ночки...
Для вас ли сквозь день зимы
Деревья хранят свои почки,
Чтоб листьями стали они...
Поэты несут свои строчки,
Чтоб стали стихами они...
************************
Банально все:
Разверзлись небеса,
И дождь полил, переходящий в ливень.
И начался потоп.
Я сделал это сам:
Не ведал, что творил, -
Взял и помыл машину...
***
Вбить бы радость, как в стену гвоздь,
Не дождавшись от неба признаний,
И повесить на ниточке злость,
Как икону былых покаяний…
И покаяться зеркалу вслух ,
Слов послаще не подбирая,
И в Весну…Черт, закрыто до двух…
Перерыв. Как зима перед раем.
Да и зеркалу стало невмочь,
Ускользнуло из пут рук и взгляда…
На вокзал…да в зеленую ночь ,-
Под капель и мечты звездопада…
Это будет, и будет так!
А тотемчик засушенной злости
Я под пятку – туда, где пятак…
Я с любовью. А значит, не в гости…
Из разлуки достану себя
И к ногам твоим – Благовещеньем…
Мухобойкой : «Вернулся, гад…»-
Ты прихлопнешь мое воскрешенье…
**
Беззвездные кромешинки в глазах.
Зари дрожат искусанные губы -
И дар своей невинности, и страх...
И небо подпирающие трубы.
До Бога - лишь одна длина трубы,
И скобами отмечена дорога,
По ним до неба пол часа ходьбы.
Хватило б веры и в себя, и в Бога...
Снежинок лет собой венчает год.
И юная заря ту ночь забудет.
Моя душа снежинкой упадет.
Слегка забелит серенькие будни.
И дни - частички этноса зимы -
Под сумрака напором отступают.
Мне кажется, порою - это мы.
А не снежинки в небо улетают...
***
Во фритюре зари облаков розовели креветки,
Где-то выше и дальше таилась судьба-благодать...
Эти листики неба чертили корявые ветки.
Только им до стихов, как и мне никогда не достать...
Как-то сразу и вдруг погрустнел этот аэропорт
С длинно-глупым заглавьем разлук : "Минеральные Воды".
И тебя безнадежно унес навсегда самолет
К предпоследнему городу в каждом прогнозе погоды...
Выцвел неба лоскут, и заря за мгновенье поблекла.
Умостились на жердочки памяти куры-года
Этих маленьких женщин запотевшие, шумные окна,
Что казались мне окнами в рай, а вели в никуда.
Я ушел через даль, ту, что ласковой мукою лижет
Ностальгическим сном каждый пальчик озябшей души.
Как герои молитв оседали в далеком Париже,
Парусов эти ткани алели в забытой глуши...
Исцелован, как крест, изневолен, как раб на галере,
Как картавящий голос, отучен судьбою рычать,
Свою Черную речку искал, собирая потери,
Чтобы их променять на скрепленную визой печать...
***
Мимо падало солнце.
Заката смыкались уста.
И ковыль облаков
Занавешивал синие степи.
Простокваша луны,
Кислым пятнышком став,
Метит ночи штаны
Невозможностью не заметить...
Мимо Точки Востока, людских дихотом,
Мимо лика Дианы - в миру Перегрина,
Мимо Древа планеты, что станет крестом,
Шли девчонки толпою тропою Марии...
И все мимо, и мимо, и ...
***
В седом макинтоше улиц
Укутанный в небо
Бреду.
Почем покупают розы
У теток в цветочном ряду?
Не знаю...
Давно уж...
Ничтожен...
Распахнутый прямо в ночь
Плетусь без границ и таможен
В мечту?
Или в сказку?...-
Прочь...
********************
Мимо лотков базарных,
Жирных банановых дам,
Ни молодой, ни старый -
Сверстник своим годам.
Смрадом из черного люка
Небу в лицо разит...
Злая бездомная сука -
Жизнь моя тенью скользит.
Под каблуком сахароза
Хрустом суставным скрипит.
Я покупаю розу.
Кому же ее подарить?...
********************
Мастодонтом прикинувшись бравым,
Плюну в небо...
Без промаха...
Рот
Этой пьяной усталой шалавы
Меня черной дырою влечет.
Снег на ветках дешевым кефиром,
Невостребованным, лежит...
Стать мне что ли на час кафиром?...
Ей - "динамо", а мне - зенит...
Кожурою банановой брошусь
В небо...
Месяцем буду всю ночь...
А под утро по звездной пороше
Вновь уйду за мечтою прочь...
Ну, а вам бы хотелось сказок?
Есть и сказки - они во мне...
Но боятся, упав с салазок,
Обваляться в кефирном дерьме...
Семь любимых
***
Ты расстелешь рассвет,
Кто принес его нам, я совсем не заметил,
В синем крошеве звезд отразились роса и трава…
Приоткрыто окно. Чей-то вздох.
С подоконника падает пепел…
Нет, не пепел, а снег…Ты опять оказалась права.
Ты заманишь меня в тень ресниц своих…
Утренней негой
Весь наполнюсь…Звон –
Солнце разбило горячий стакан…
И разлилось вино. В горизонт.
Синий с красным. Опять в Сан Диего
Будет дождь. Я уйду. Беспризорным останется зонт…
И не дрогнет рука,
Что закроет, задраит как люк броневую страницу,
Саунау, мели и судьбу, и мечту, как зерно…
Отпускаю на волю из рук я любую любимую птицу,
Позабывши спросить ее имя…- Не все ли равно…
Погоняет мой взгляд поскорее светило к закату,
Я влюбился в рассвет, мне другие часы ни к чему…
Ну, а ты отдаешь свою жизнь –
столь высокую цену – в оплату
Ни за что, ни про что…- Ни герою, ни Богу…ему…
Стали зимы совсем не сибирскими в вашем Иркутске…
Ностальгия сжирает тебя не по снам –
по январской Москве…
Я молчу о любви, словно «как это будет по-русски?…»
Поселилось надолго кукушкой бездомной
в моей голове…
Покажи мне рассвет, когда в Питере белые ночи,
Проведи меня Невским – любимым проспектом твоим…
Я прошу об одном – видно, стал я уже тамагочи:
«Укажи мне дорогу, которая в небо – не в Рим…»
Дожидаюсь тебя в незнакомом совсем вестибюле,
Где я с розой смотрюсь, словно чудо седого Фуко,
Повторится рассвет в стылом марте и в жарком июле…
Будет много текилы, поэтам оставим клико…
Тебе нравится «Смайлик», что я подарил твоей дочке…
Я так рано ушел…- Но меня очень ждал мой рассвет,
«Очень ждал…»- громко сказано…
Звезды, как пьяные точки...
Та, к которой я еду...но это мой новый секрет...
Сосновое сословие
***
Ночная горсть.
В ней блеск для звезд и женщин.
Покой почтенным;
молодым — надежд.
И бал цветов, и запахов кромешных,
Лишенных Хаоса, посулов и одежд…
Свет в решете не удержать — струится.
И блюдце дня разменяно на медь…
В ней райский плод обернут в плащаницу…
Держать…нести…спасти…и просветлеть…
Ладони тьмы.
Сжимать до снов пространство,
Пятак луны — даяние от кар…
Поклонником меня внеси в кадастр твой:
Я дождь и ветер, Каин и Икар…
Успеть уйти. Нет цели — возвратить…ся:
Ладони тьмы. Себе их жар оставь:
Я слышу, что поет ночная птица…
Рассвет как кода... сон похож на явь…
***
Когда повторяешь себя
Хоть в иконе, хоть в музыке зыбкого слова,
Или в образе, юным рожденном умом,
Это знак тебе свыше, что надо уйти,
Или просто смириться, что ты превращен в попугая.
Когда ты вступаешь сквозь пену волны в Океан,
Такая красивая и молодая, нагая,
Должна твердо знать, что обратно закрыты пути,
Исчезли следы, не песок – это ты там песком
Под воду уходишь. Горька и готова
Вершить сей обряд.
А солнце – оно слепленО
Так же как ты. Теперь оцени его уровень дара…
В сравнении с ним не песчинка ты даже…
Бредет моя тень по холодному зимнему пляжу
Сквозь мысли и небо со мною на пару…
Да, Мир чудно вылеплен, но…
***
Ходики ушли давно из моды.
В спешке городской воды ушат
Проливает на афишек морды
То ли «жигуленок», то ль «фиат».
Стали ненормально скучны зимы:
Ни пурги до слез, лишь гречка льда
В талом молоке на дне корзины –
В прутьях изгороди…Рыжая слюда
Примесью какао не на белом,
А на чем-то сером и пустом…
Изможденный тополь дряблым телом
Отразился в небе под пятой –
Это лишь кусочек неба – лужа,
Чудом сохраняющая цвет…
В черно-белом мире цвет не нужен –
Места цвету в этом мире нет.
Компас впечатлений припечатан
Белою щекою на стекло,
Радуг время, данное приматам,
Вместе с их любовью истекло…
В истекающих остатками былого
Вспоминаются Малевич и Рембо,
Много Пушкина – как суть от сути Бога.
Ну, и Бродского с прикушенной губой
Тоже много. Чаще – ради моды –
Реже – по прочтении… И все.
Остальное – плачи по погоде
Где-то там - в Америко-лесе…
Там другие, видимо, дождинки…
Или взгляды сломлены, чисты,
И улыбок светлые простынки
Изгибаются как белые глисты.
Не завидую… Там тоже люди плачут,
Может, даже больше, чем везде…
Рай был дан один. Тоске в придачу…
А любовь всего одной Звезде…
Ондулина крашеные ногти
Свешивают крыши. Им во сне
Грезятся румяна горизонта
Натуральные из сказок о Весне…
Сны тревожны у второго неба –
Постоянно ждет от чуда зла…
И оно приходит. Околеть бы,
Да пора как видно не пришла…
Черно-белое слиянье. Снег-обмылок
Притаился грубо за углом…
Стенка дышит ходикам в затылок,
И они идут на бой со злом…
***
День наотмашь,— как лишнего птенчика…
Лист — не оземь,— предсмертный полет…
А луна, как окошко скворечника,
Новых песен, падений ждет…
Даль,— затронешь,— как вдох искупления…
Брызги боли осколками звезд…
Не издох?— благо или веление…
Ночь и холод — причина гнезд…
Лапки греть…крылья — хоть бы обсохнуть им…
А затеплится — будут и дни…
Раз не выпало птенчиком сдохнуть, и
Значит, надо дождаться седин…
***
Мое предназначенье – чернослов.
В моих руках есть сила для сожжений.
На остове — скворечня. Дом скворцов.
На пепелище — срубик в полсажени.
Где молния, срубившая не ствол,
А быль семьи? На капище смурное
Не сядет ни синица, ни орел,
Ни сирин — и у вещих птиц иное.
Нужны им не скворешни, а дупло…
Не грешные поляны — лес кромешный.
В скитах промерзших стен для них тепло
Хранит скрипач-еврей по кличке Леший,
Вынашивая капельку росы
До сладости нектара в терпких сотах…
И вдруг гроза. И тучный кирасир
Развеет миф о добреньких Кихотах…
Лишайники, укрывшие бревно,
Смолчат о том, что было тут, да сплыло…
Дырой от пули домика окно…
И жизнь - как остальное — мимо…
***
Как жалки отрывки сытых речей!
Как страшны цветы у нищих в руках!…
(А. Блок).
Я ваши глаза точно где-то видел…
да этого быть не может! Это я так…
Я здесь никогда не был. Может быть, во сне…
( Достоевский).
Я пройду за нее все несметные тайны былого,
И найду для нее неизведанные слова,
Я посмешищем стану, сыграю хромого и злого,
Она тоже прошла бы, ах, если бы только могла…
Я узнаю себя в отражении старого Ягве…
Я найду в себе силы Давидовы пляски плясать…
Мне знакома сума, мне знакомы ночлеги в овраге…
Мне знакомы глаза… Я умею средь звезд показать,
Ту, которая свяжет два взгляда… А в мутной Вселенной
Распознаю жемчужинку, лучик, ведущий к мечте…
Это вовсе не жертва — упасть перед ней на колени…
Может, это любовь?…Я читаю слова на Кресте…
И никак не могу я понять, почему нас не двое,
Почему слово «врозь» как клеймо к нам двоим приросло…
Я забуду глаза и останусь живым и спокойным…
Я бросаю цветы… Рядом сохнет Харона весло…
Дорога на Ерусалим
***
Нараты* на рать подняты
из семени.
Сеяны селем.
Вершины — туч подлокотники
измазаны терпким клеем.
Приклеился ветер.
Комьями
срывается.
Сумерки в пропасть.
Громадина грома —
знакомая
по молнии.
Брызжется, лопаясь,
ствол золотистой сукровицей.
Успеют дождинки —
дымом.
Не хватит силенок —
гробится
на радость небесным акынам.
А утром нараты ратные
Туманом раны омоют…
Зеленые кроны наратные,
Поверженные в голубое…
*Нарат – сосна (карач.)
***
Заразная привычка — быть счастливым…
Быть гением — природушке дано…
Я из-под сосен еду под оливы…—
До звезд не приближаюсь все равно…
Луна…суглинок…амфора с исколом…
О, сколько тут романов и поэм…
Смола стекает с клавиш частокола…
Как жаль, что частокольщик глух и нем…
И войны и миры — их очень мало…
И с сосен осыпается кора…
И так покаты троны, пьедесталы,
И плечи, что забыли веера…
Мне интересно детство частокола,—
Откуда семя, корни… Чья зола
Питала астероиды, атоллы,
И атомы, и свет, и купола…
Осточертело до идиотизма
Протубежелтое, и мрак, и синева…
Всем ясно, для чего нужна мне призма,—
Чтоб радуги по новой затевать…
Осталась амфора — на память и подспорьем:
По трещинкам, как оголтелость губ,
На семь цветов я множу лукоморье,
Кота и цепь, русалку, дух и дуб…
Какая-то неведомая сила —
Мне осень представляется весной —
Костра дымок, как чистоту кадила
Обходят зло и радость стороной…
И остается прищуром японца
Улыбка, распознавшая закат,
И мой рассвет, как финиш семиборца,
Упавшего к ногам седых Плеяд…
***
Дорога на Ерусалим*
*так в с.Ендовице Семилукского р-на Воронежской области называют Млечный путь...
"Глянь, Стожары видны,
Рошно справить пора,
Да на ерзалке правь с кава локом...
Вишь, как пазобник пахнет росою с утра,
Сыровец не испорти окропом..."-
Этот говор Воронежский должен понять,
Эти души...Тут сердце России...
Тут Кольцов и Платонов - великая рать,
Жили-были - не просто гостили...
И без этих Стожар - всем знакомых Плеяд,
Запах рос не познав земляничный,
Ты не смог бы постичь этот черный квадрат,
Казимирушка**, друг закадычный...
Эх, как спустят сейчас на меня кобеля
Дескать, псевдо...и разные боле...
Да, мне нравились многие в мире поля,
Но сегодня люблю это поле...
**Казимир Малевич.
БОМЖ
***
Потустороннее...
А вдруг и ты прекрасно...
Рожденное из святости потуг
Висящего на косточках запястий...
Иль продолженье радуг. Малый круг...
Не ты ли - покаянье злого Эрра...
Первоначало утра - детство дня...
Иль тень креста на неусопшем теле...
Иль седина на углях без огня...
И не этапы - мизерные вешки.
Теченья нет, уключины пусты.
И ворошу пустые головешки -
Останки на пожарище мечты...
Вдруг ты - алтарь за тем иконостасом...
А если нет, за чем спешит душа...
Потустороннее, ты, видимо, прекрасно...
Иду к тебе! Налейте, кореша...
***
Под вьюжный стон в битюжный двор
Пришла любовь нежданно…
Сосулек гелевые ногти
Впивались в спину
Снежному задворку
И ранней кровью наливались
Из тела юноши-зари…
И тополь за моим окном.
Потустекольной жизни призрак.
И ветер. И прозрачные, как ветки,
Как пламени немые языки,
Глухонемого руки…
Он читает
Мои стихи
своей любимой девушке…
И гул машин из оркестровой ямы улицы
Ему аккомпанирует безнотно…
И даже скрип зубов несмазанных петель
Доносится мне грохотом снежинок
О струны не придуманного мною инструмента…
И кто-то запустил и крутит ручку
Шарманки под карающий мотив
Простого шума улицы…
И слезы у разбившихся снежинок
Сугробов растопить еще не в силах…
Пока мой не дочитан стих
Руками и душой глухонемого…
А тополь ждет…
И нет еще такси с зеленым светляком,
А светофоры
Никак не остановят бег минут,
Чтобы успел мой взгляд на них запрыгнуть…
И памятью натянутые вожжи…
Пока не закусили удила,
Пока не впились зубы в глотку ветру…
А мальчик все никак не дочитает…
Туман пытается застить глаза девчонке…
Машины зажигают ближний свет…
И в ближний бой вступают небосводы
С непостижимым морем…
До Весны
Осталось ровно семьдесят четыре…
А строки тают под расплавленным карнизом,
Как петли не скрепленного вязанья,
И мерзнет мальчик-тополь за окном…
А петли, как и прежде, все скрипят,
И надо обязательно мне встретить
Рассвет, рододендроны и Весну…
***
Подпал снежок забвения,
Застлали грусть следы.
Ботало-поколение
Средь сизой лебеды.
Потеря есть - не сказывай,
Нашел - так не показывай.
И сами звон тот глушат
На шее у себя...
Дорожка в горку бегает.
Да поле в лес ушло.
И след простыл. От снега ли,
Иль паводком взяло...
Свой глаз - дружочек миленький,
Чужой - ворог постыленький.
И ноги у избушек
С когтями, да без пят...
Застраивали терем-то,
Да бревен "не хватат..."
Да бог с ним, было б налито,
Тогда и черт нам брат...
Мычанье - песня вольная -
Эх, вольница застольная!
Поставим в красной комнате
Мы ясли, да насест...
Не пофартило с теремом -
Так выстроим острог...
Артерию яремную
Рвем карою дорог...
Ботало-поколение -
Ни более, ни менее...
Тут даже в тихом омуте
Плюют тайком на крест...
*Ботало - колокольчик, вешаемый скоту на шею...
***
Гляжусь в веснушчатое небо,
В бредовые мечты и сны ...
А вижу: траур, крошки хлеба,
Растоптанный желток луны...
Смахнет раскрошенные судьбы
Газет некроложная тряпь.
Стыд от оскоминного "чуть бы"-
Не ужас. - Мелочная рябь...
Но небо поменяет скатерть
На голубую поутру...
Калики выползут на паперть...
А я умру...
Языческое
***
Брось, Полимния, свои раздумья.
Лиру мою к жизни возврати...
Солнце и Луна - моя глазунья,
Шкварки облаков - мечты...
Без тебя - поэты лепетали,
Голос их, о Муза, воскреси!
Два поэта: Михалков и Сталин...
С этим гимном жить Святой Руси?...
Воскреси, помилуй и спаси...
***
И падал первозданный снег.
И не было следов. Дорога
Не началась. Рождался Век.
Никто еще не верил в Бога.
Уж твердь была и Небеса.
И оставалось так немного:
Узнать, кто этот снег бросал
С Небес... Или придумать Бога...
***
Меня загоняли в воды реки.
Меня вырезали, сжигали.
Клеймили, таврили.
Пытались смешать,
Насилуя шесть поколений.
Ордынские степи. Тропа в ковыле.
Меня по крупицам пытались отсечь.
Несли мое злато, несли свою честь.
Без песен, стихов и возврата...
Две тысячи лет - это иго страшней...
единым себя возвестивший
самонадеянный этот еврей.
один из распятых...
Всевышний.
Иль лишний?...
***
Перун и Велес - вот мои два Бога.
Ну и Дажьбог, а вовсе не Христос...
***
О, Творчества тернистая дорога!
Он был - вчера лишь - просто жрец...
Пик Вдохновения - придумал Бога...
Вознес в бессмертие Его искусством слога...
Постигнув: - Далека Его Дорога...-
Пик совершенства,- был Всегда!-
Аминь! - как,- Да!-
И отдал свой венец...
.-Бабушка, что такое Спас?
. . .-Не знаю. Забыла, внучек...
"Под ногти чернозем марается,
Воняет силос и навоз..."-
Русь из столиц понять пытаются,
Но там он и поныне - воз.
Смакуйте уж трущобы улиц,
И блеск неоновых витрин,
И писк улиток модных - устриц,
И жалюзи вместо гардин.
Тут новые теперь повесы
Возводят Братство в ранг братвы,
Сквозь тонировку "мерседесов"
Не видя неба синевы.
Но смертны. И душою маясь,
Вдруг постигают, что все зря,
И тщетно замолить стараясь
Цепей златые якоря.
Но разлюбить не успевают,
Хоть отрекаются порой.
Но и в чужбине отпевает
Их всех молитвою одной
Почти родной, почти что инок
В почти что церкви и любви...
Но колет душу холод льдинок.
И Спас - в Руси лишь - на крови.
Опять повальная проверка на дороге:
Терракты. Мы смиряемся и ждем.
Бурлит вода Подкумка на порогах,
И брызги притворяются дождем.
Мы были на Кольцо-горе проездом.
Все те же карачайки* и носки.
Дыра в скале - на небо или в бездну?
И камни - затвердевшие пески.
Растет дыра - год или два осталось,
Носки тут больше будут не нужны.
И надписей не станет, что писались
Тут со времен Печоринской княжны...
Глядят сквозь дырку, словно в амбразуру
На пластилин Джинальского хребта
Кавказских гор точеные фигуры,
В них детство мое, юность и мечта...
По Кисловодску малость пошатаюсь,
Попью нарзана, белок покормлю...
Тут я как-будто в детство возвращаюсь,
Где Камни красные с орлом, я их люблю...
Потом опять на север уезжаю
К Суворовской той Крепости в степи...
Туманом лакколиты провожают,
"Ты их покинул,не они тебя - терпи..."
Потом в минуты утренней лазури,
Когда прозрачен воздух, я с тоской
Гляжу на гор точеные фигуры
Над горизонта шахматной доской...
*Карачайки - так местные называют карачаевок.
***
Тут живут отделенные белым кирпичным забором
Люди. Они же герои страстей анекдотов. И горе родных.
Я иду по дорожке их сада.
Пятый корпус из снега торчит помидором -
Он построен был в стиле Кремлевской стены.
Тень молчанья ныряет под дых….
Кто-то смотрит мне вслед. Оглянулся. Глазами иконы
Смотрят звезды на снег,
бледно жмущийся к красной стене…
Здесь за белой стеной правят те же природы законы —
Злобен ветер зимою,
и смерть одиноко приходит во сне…
Здесь халаты врачей ранят взгляды как белые камни…
Серым следом зимы островки не дотаявших дней…
Веет плахой от паводка — в нем отражаются казни…
Это вовсе не кара, так люди играют в людей…
Я ступаю по памяти чьей-то — ледышки следами,
Каждый шаг — оброненная быль,
не растаявшее монпансье…
Здесь не падают звезды, здесь листьями душ оригами
Возвещают начало зимы, не сулящей тепла по весне…
Стены к стенам, вплотную, зеркал амальгамы…
Не увидеть, что там отразилось в ледышках людей…
Эти белые стены, как простынь, лишенная срама,
Это просто психушка…
А там за стеною — снаружи — бордель…
***
Бал,
которого не было
*
Запись, сделанная в камер-фурьерском журнале в марте 1757года: «…быть дамам в платье кавалерском, кавалерам в дамском, у кого какой имеется: в самарах , кафтанах или шлафорах дамских, а обер-гофмейстерине госпоже Кончите Л’Этуаль объявлено, чтоб ей быть в маскарадном мужском платье под Ермолая: в домино, в парике и в шляпе…»
***
Золотая анфилада Растрелли
До сих пор в изумленье застыла…
Зеркала в Большом зале тускнели…
Это Ты мимо них проходила…
Каблучками крошила ты мрамор,
Оживляя кариатид.
И «столбы» в золоченых рамах
Под фольгою скрывали стыд…
Нет, не стыд – восхищенье дамой,
Что скрывала себя в домино…
И от зависти ниспадало
Янтаря дорогое вино…
Ты прошлась по Картинному залу
И от звона твоих каблучков
Со шпалер полотно сползало –
Это Боги к тебе с облучков…
Жаль, что мне не дано было видеть –
Я б в Зеленой столовой застрял,
Сдать Мартосу последние твиды
За лепной для Тебя пьедестал…
Ну а ты бы в Предхорной зале ,-
Эх, зачем так Богини злы,-
Приподнявши ресниц вуали,
Записала б меня в козлы…
Согласился б, я б даже блеял
Да и жвачкой от счастья блевал…
На последок признаюсь тебе я :
В Сарской мызе еще не бывал…
***
- Я иду совсем в одном халате,
Микрофон прижавшая к губе...
Да у нас тут утро, очень кстати...
Не к тебе иду я, не к тебе...
Папа? - это дочке, - скоро папа
Прибежит, приедет, прилетит...
У меня тут фикус в три обхвата,
А еще, ну, просто райский вид...
Погоди, пришли тут пылесосить
Два ковра два негра и паркет...
У тебя наратовые весны,
А у нас Жванецкий-сын...эстет...
А еще одна моя подруга
Хоккеисту назвалась женой...
У коня узда или подпруга...-
Поле,- хватит, Полюшка, не ной...
Где-то у меня тут есть сигара...
Просто есть, сигар я не курю...
Нет сигар - зато нашлась гитара.
Дай-ка я тебе сейчас спою...
Ну, и как?...эй, ты меня там слышишь,
Не уснул еще? Давай, скажи,
Что ты завтра для меня напишешь...
Папа? Папа скоро прибежит...
Все пропылесосили, уходят...-
Что-то по-английски...- ес и ес...
Мысли где-то в ля-миноре бродят,
А мне хочется, чтоб пелось в до-диез...
Где халат? Сняла, на кресле скомкан...
У тебя там радуга средь луж?
Знаешь, завещай ее потомкам...
Все, пока, явился милый муж...
***
Стали балконы выше церквей…
Машешь рукой (завлекаюсь прической…)
Мне или дворнику (это все в сносках)…
Встреча двоих не москвичей…
Дворик, скамья…Разговор без затей…
Лики у Храма…Оттиски, шрамы…
Всюду следы вечера в раме…
Жизнь накануне страстей и смертей…
С бликами солнца смешал Океан:
Видишь, такси у подъезда иль парус?…
Ты улыбаешься, я улыбаюсь,
Только глаза наши в трауре рам…
Кофе, гаданья обманное дно…
Выхватит прошлое черная гуща…
Вечером в раме срок был отпущен:
Шедшим — дороги, а ждущим — окно…
***
Картина с названием «Ноченька счастья»…
Художница в сквере. Весна – вокруг…
Батистом окутана… В масть ей ненастье…
И небо – бюро ритуальных услуг…
Палач-одиночество, маску отрину…
Глаза – беспричинная радужность дуг…
Совсем не запомнил твою я картину,
И сны мне поставил иной драматург…
Но совьим зрачком в полынье отсвет лунный,
Но волчьей тропою к росткам – вещий плуг…
Но песня, взлетевшая…Руки как струны
Горячею дрожью все выдадут вдруг…
И взгляды, как камни, и краски, как стекла…
И брызгами слов весь исхордили круг…
Художница в сквере…Картины промокли…
И небо…
***
Сыплет звезды черное кресало…
И меня застал пространства миг
В стороне, которой не бывало,
И в любви, которой не постиг…
И мечта вершиною глубокой
Как манком доверчиво влечет…
Память, жесткая как ржавый лист осоки,
Все гадает утром «чет-нечет»…
Я бегу от памяти лугами —
Там найти пытаюсь мураву…
Круглые листы под берегами,
Да кувшинок цвет все рву, да рву…
Все спешу…Вдыхаю воздух ельный,
Да елей я без разбору лью
В ладанку и в тухлые консервы…
Так и проливаю жизнь свою…
Все бегу от памяти…Погоня
Больно настигает и «нагай!»…
Но не я , а кнут жестокий стонет…
Ну и поделом, не настигай…
И когда мой бег лихой прервется,
Лодки борт ударит в черный брег,
Оберегом память обернется,
И продолжит сын мой вечный бег…
И тогда я помолюсь закату,
И заре, и солнцу своему…
И скажу, «давай, мой друг, обратно,—
Помнят обо мне — и я живу!»…
Лодочник на Х…— не помню имя...
Высушит посконь, да и весло…
Вспомните о тех, кого забыли,
Чтоб и вам там, в прошлом, повезло…
***
Мой домовой – моих сказок пестун
Гонит долой с моих глаз домовиху…
Песенный дух чует он за версту…
Палец к губам, дескать, тихо – не лихо…
Время чаевничать, время лучин,
Хвойные храмы, печные соборы…
А домовой мой беззлобно ворчит —
Пережидает в трубе разговоры…
Угомонились…За дело — пора…
Красками сны…до пастели…до боли…
Сладкая томность от них по утрам…
Жаркая ночь…угорели мы что ли…
Клюквинка утра — развесистость в масть,
В былях приврать — сладость пудры на кислом…
Сказ не дослушать — как будто украсть
Вешку у жизни…
11 СЕНТЯБРЯ
Ночь. Калифорния. Из поднебесья
К душам крадется вор...
И не спасает новая песня...
Кровь...Физраствор...
Капельки белого в черное тело
Падают звездами...Мох...
Он зеленый... И нет ему дела,
Видит ли Бог...
Штрих перекрестья...Распятая жалость...
Бабьему лету в подарок - шок...
Спешно...Чтоб рана поглубже досталась...
На посошок...
Даже на небе...Следами оскалов
Чудятся мне облака...
Тысячи листьев опали...Мало?...
Боевека...
Боегода, тясячелетья...
Геопозор...И боль...
Ангел...стрела...Человек-перекрестье...
Разумоноль...
Изниспадались...Все? Осень, homo?...
Парк. Ставрополье. Ночь...
Я не боюсь темноты...Но дома
Спит моя дочь...
***
Зачем? Я не отвечу...Но как дыханье вера...
И я за ней стремился - к вершине шел и полз...
И если кто-то спросит потом:"Какого хера?"-
Я не найдусь ответить хотя б одну из польз...
И в миг, когда сдавался последний сантиметр,
Я позабыл завет смертельный горный "Бди!"...
"Храни себя!"- твой окрик успел подставить ветер
Под пятку соскользнувшей куда-то ввысь ноги...
"Храня себя, хранишь меня!"- заклятья не нарушил -
Остался человеком, а ангелом не стал...
А тот предавший камень кричал внизу кликушей,
Искря тупым набатом: "Упал, упал, упал..."
"Храни себя!"- как эхо, рвалось и воскрешало
Из забытья разлуки, из душ крещеных тел...
И Эхо не сдержалось. И громом прозвучало
Над пропастью и адом - мой приговор: "Взлетел!
***
Кто же первый сказал мне о Женьке моей?
Я не вспомню, убейте, сейчас…
Тот гонец был Домбайский студеный ручей,
Прозвенел…и в долине угас?…
Кто еще…грешным делом я вспомнил отца…
Много мудростей я сохранил…
Убегал я в леса и в поля без конца…
Лишь горам доставало сил
Усадить непоседу на камень…Весь склон
Был у пяток того сорванца…
Я б запомнил, но рано оставил он
Без присмотра меня-молодца…
И куда бы не шел – только небо, поля…
Жаворонково пели дожди…
И кукушкины слезы считала земля,
Когда спал у нее на груди…
Кто сказал…нет, не «мяу», а имя ее,
Дух полей или боги цветов?
Пусть на радугу воет устало койот,
Раз он имя шептать не готов…
Я сложил эту сказку из запаха трав,
Из зари, семицветий… и даже…
Умолкаю…и буду до одури прав:
Пусть другие попробуют…скажут…
авгур - жрец в Др.Риме, предсказывающий судьбу по полету и крику птиц.
***
Не о датах ведь речь, родилась и живешь ты когда-то.
О сорочках не будем, счета отделим от фактур.
«Тебе столько должны,
но не в силах ты будешь потратить,» -
Где та птица, которую видел, верша предсказанье,
авгур…
Ты сходила с ума за решеткою песенных строчек,
Выдавая себя за героев, за вечных шутов…
Доверяться безумному миру — удел одиночеств,
Их судьба так похожа на призрачность карстовых
слов…
В мир рвалась сквозь решетку,
уйти от судьбы ты пыталась.
Но куда убежишь из острога без стен и замков.
Проявилась жестокостью ближнего эта авгурова
шалость.
Долгой пыткой житья — воплощением сказанных слов.
Не виновен ни выстрел, ни сон. Только лиха с лихвою.
И раствор все прочнее, да время — года как вода.
Тебе снятся леса, что затоплены запахом хвои,
Песня птицы, с которой судьбу злой авгур нагадал…
***
Конгруэнтностью совпадений параллелями
съехались крыши
В припорошенное лепестками параллельство
белил и гвоздик...
И кот - тангенс с намеком на дансинг им казался
мышиным и лишним...
Тет-а-тетство их двух полу стрелок –
полу длящимся часом пик...
А навязчивое смешенье полу ауры, полу тревоги
Разбавляло лазурь до неба, но не дальше - до небытия...
Параллели совпасть хотели...им мешали какие-то боги -
Археологи и святые - все с намеком...Враги и друзья...
Им прописывали пилюли, доктора им ваяли рецепты...
Но бессильны и экстрасенсы, когда дуют такие ветра...
Если грянула эра такая –
эрогенным стал каждый рецептор,-
И никто им уже не поможет...
Так оставьте же их до утра...
"Не вредить - это чудо свершите...
Не мешать - так ступайте же вон..."-
На скрижалях потом запишите
Этот "съехавших крыш закон"...
***
"...снаряжу я тебя Непокоем..." (Женька).
Я устал от не сделанных дел...
Пуст кувшин, ведь иные несут его воду...
Отправляюсь на пристань - моих кораблей колыбель,
Непокою - Колумбову зуду в угоду...
Я ушел, не споткнувшись о тень нехозяйки немедной горы.
"Нелюбимый" - совсем неплохая примета...
Только мудрым глаза застилают дары,-
Дуракам беспокойным... а впрочем, не стоит об этом...
Я ушел в никуда, непосулом беззлатья влеком.
Взял с собой лишь тотем –
нить улыбки как символ безгрустья.
И когда соберусь я однажды уйти на покой,
Меня в тысячный раз та зеленая ночь не отпустит...
***
Самозвано став Митатролом...
На цветную забравшись дугу...
Я остался простым частоколом
На границе любви - "ни гугу"...
Ни гугу...Ночи все с соловьями...
Ни гугу...Звонкий шорох в стогу...
Ни гугу я любыми путями...
Знать бы вам, о чем я ни гугу...
И о том, что люблю кастаньеты,
И о том, что душою драгун...
Частокол... И меж пальцев ветер...
И всю жизнь...До конца...Ни гугу...
***
Ты достаешь из меня слова
Нежною пыткой, нещадною, взгляда...
Судным гипнозом - "не забывай!"...
Ты сердца синкоп: так надо, так надо...
Ты добываешь мою тоску
Ежеминутноубойным молчаньем...
Долго ль струиться еще песку
К риске твоей на судьбе - "окончанье"?...
Ты прививаешь к себе меня...
Ты забываешь - привой - не отшельник...
Дикому дом велишь охранять,
Днем же уводишь в свой сказочный ельник...
Ты обращаешь меня в любовь...
И - выживавший в пустыне безверья -
Я начинаю строить альков
На горизонте, что слева от двери...
***
На задворках. Полями бессмертных о смерти стихов
Разнотравием сорным сорю эти пьяно-корявые строки
В просквоженном бездомье гостинном страны дураков
С черным светом окна в окантовке болотной осоки...
Пусть подрамье не травное - снова козырный изъян -
Пусть осока в гостиничном номере числится шторой,
Ты верни мне волос своих запах - мой новый кальян.
И тот цвет своих глаз, непонятно какой, но
который,
который,
который...
Песни будут потом, будет радуга, будут мечты...
А сегодня не тронь волшебства
под банальным названием - проза...
Поскорей же спускайся с небес
воплощеньем оранжевым - "ТЫ!".
Безвеснушье - совсем не изъян –
облетели они на морозе...
Я смешное стесненье срифмую
с весенним веснушчатым "крап"...
Все потом... а пока сквозняками грозит нам Европа...
Я беру на себя все, что должен вершить эскулап -
Пусть сплетенный из лыка - далекий потомок Эзопа...
Вновь не буду я править обрезки лекал наугад,
Ведь я резал себя, и хоть вышел костюмчик убого,
Я оставлю без правок свой бомжепарадный наряд,
Пусть он будет таким, как угоден был ножницам Бога...
Ну, а ты вдруг нагрянешь,
промчишь Ленинградским шоссе...
И ворвешься в бетонье с названьем
кирилличным "веди"...
И воскресну я снова лучом,
отраженным в вечерней росе,
Пусть за возгласы счастья ночные
простят меня Бог и соседи..
***
Больно, как градом по осенней красоте...
Он Ей, представляешь, --Ей,-
НЕ ответил, НЕ отозвался ЕЕ мечте...
Льдинкой в сердце - придумай больней...
Молнией вспоротое облачком парит ущелье...
Неужели, так он... неужели...
Или он, каков гад, пошутил...
Ну, а он:
СполОхами жил, метелью ...
И не верил, что есть...и что был...
И его вспоминали...
Кто ближе...
Доступней...
А он так не хотел...
Не верил...
Не ждал...
И никогда...
Каков гад...
Ни разу...
Подумаешь, принц!...
Не рушился ниц...-
Ему не давали лыжи,-
В них падать... удобнее падать
Не ниц, а на мягенький бок...
А он не сумел, не смог...
Он хотел испытать предел,
Где обычный камень -
Обронили его - не сам -
Превращался в лавину...
Камни...
Ну, а он был обычным Плюшем...
Был он понятым только ЕЙ...
И еще оставалась гроза...
Доказать...
И не выдать испуг...
Все без того...
Что ж глаза, как ГЛАЗА...
В них Весна?
Вёсны многих сводили с ума...
Ну, а камню что дали Весны?...
***
Все теряется в небе твоем, даже самые-самые горы...
Собираешь ты голосом дивным соцветия звезд в хоровод...
Плющ и лира в руках у тебя - милой музы моей Терпсихоры...
Ты меня возвращаешь к себе волшебством - этой сетью из нот..
Очарованный танцем любви, ошалевший, охваченный негой,
Первобытным инстинктом влекомый на самое дно твоих глаз,
Притворюсь Ахелоем, вскормленным растаявшим снегом,
Чтобы завоевать твое "да!" на единственный в жизни экстаз...
Пусть не первая ты, да и я - только Богу известно...
Наша встреча в премьеры не лезла, смиренно ждала,
Когда лунные вина созреют для нас повсеместно,
И повысится проба у чувств, чтобы крыть нам любви купола...
Чтоб сложилось в куплет пережитого нами куплетье,
Стал талмудом подстрочник куплета из нескольких строк...
Пусть я нем... Но представь - ты сумеешь - как мог бы пропеть я
Тот куплет, пронесенный сквозь бури и вёдру дорог...
Умещается в нем это озеро горное в каплю,
Представляешь, какой в ней вода дорогой чистоты...
В ней все небо твое со следами алмазного крапа...
Было Богу угодно, чтоб я называл его "ТЫ!"...
***
День первый. Взлет-посадка. Наугад
Бреду сквозь строй. Волынящие лица.
Но нет лица, которому я рад.
Какая непокорная столица…
Но я не для того, чтоб покорять.
Я одинокий путник по планете.
Мы встретимся. Напьемся. И опять
Кому куда. Работа. Семьи. Дети.
А мало ль одиноких среди нас?
Немало. Каждый первый с половиной.
Вершащих поэтический намаз,
На страшный суд явившихся с повинной…
Да мало ль одиноких на Земле?
Статистики молчат, молчат кликуши…
«А я иду-шагаю по Москве…»-
«Ты слышал мою душу? Дать послушать?»-
Прохожий чертыхнулся: «Во дает!»-
Не наш. Я спутал лейбл рекламный с нимбом…
«Как Вы сказали, пОэт иль поЁт?-
Квинкватрий ваших истинный калибр…»
Да мало ль одиноких! И река
Спешит в метро безликою собою…
Жетоны – псевдо-внуки пятака
Утаскивают души за собою…
Толпа-река бежит так день за днем,
К безвестности и спинам привыкая,
И переходов мраморное дно -
Язык во рту бездушного Алкая…
***.
Не женщины, не геи, не мужчины –
Клеймо на всех едино – «Пассажир»…
Все реже вспоминаются вершины…
«Простите, мне не с вами…Я – Сатир!»-
Но грохот…- это лодкою Харона
Причаливает серый мой вагон…
Не поперек реки, а вдоль перрона…
«Вечерний звон» и вечный гон…
*************
День третий. Вечный гон.
До вымиранья.
Сатиру тесен город.
Ну а ты?
В скульптуру обращенный «Ожиданье»,
В кавычки взят одним из запятых…
************
Но чу! иду гулять Москвой без тронки...
Сатир сражен – знаменье без прикрас…
Есть дух Пегаса в нежном жеребенке…
С семи холмов стартую на Парнас!
*************
Отлет. «Прощай!» Опять же взлет-посадка.
Ковылье . Ставропольская земля.
И деготь разводя улыбкой сладкой,
Меня встречает верная жена.
Лопушиная песня
***
Мне не поднять тоски, я не домкрат,
И мыкаюсь вот в поисках аренды…
Лист календарный с картою из дат,
Чьи знаки называются легендой…
Условности и вздохи как ландшафт…
В тумане грез не видит свет рефлектор…
Мы выпили любовь на брудершафт…
И белый лист исхлестан… Нет, не веткой,
А почерком знакомым, но чужим…
Срок отчужденья — месяц календарный…
Последний тост: «Ты выпита другим…»—
А я прохожий…нищий и бездарный…
Я не найду отличий днем с огнем
Меж Невкой и Невой — быть эпатажу,
Когда поклоны бить начну я серым днем
Малиннику в горах — не Эрмитажу…
Я помню, гнали наши городских,
Знать, поделом…Дарован ранг презумпций
Моим мечтам, ведь даже этот стих
Не отстрадать мне, чтоб не улыбнуться…
Не променять мне край, где ровный свет…
Да будет вам, я плохо помню даты,
Нашел домкрат, глядь, а тоски-то нет,
И щавель весь истрачен на салаты…
К чему весна, к чему мне васильки,
Я сам сойду во тьме за василиска…
Ведь потому и звезды мне близки,
Что я лопух, и слизни тоже близко…
***
Ошибаясь, ты так же мила.
Мимолетностью я восхищаюсь:
Лишь вчера покидала Милан,
А сегодня в ладонь умещалась,
Но под вечер заполнила все:
Взгляд и слух, и иное пространство…
Перечитывала Басё —
Дальней Азии чтиво-гурманство…
А ошиблась, избрав ипостась.
Я не выбился в те ипостаси…
Мимолетная грешная страсть —
Канул в пропасть из огненной пасти.
Беспризорным остался бокал
С окантовкой под цвет заката…
Ты безгрешной была века…
И в грехе своем не виновата…
***
Ты шепчешь что-то нежно по-испански,
Ивритом разбавляешь каждый вздох.
Художник-время смешивает краски,—
Таких оттенков бог найти не смог.
Экспансий век. Эпоха эспаньолок.
И в каждое окно мальтийский крест.
Учу я эсперанто недомолвок,
И чувствую, что скоро надоест
Мне эта вакханалия обрядов,
Эпитетов с завесой запятых…
Из уст в уста любовь, когда я рядом,
Без рисок, протоколов, понятых…
И даже суд священных инквизиций
В растерянности вынесет: «Виват!»…
И вечных слов святейшие крупицы…
Ты выплеснешь как спелый сок гранат…
И губы осенят другие губы…
И чайкою навстречу кораблю…
Подснежником сквозь снег запретов грубый
Ты вырастешь до первого «люблю!».
***
Овражистое место губ.
Набедренный лоскутик луга.
Письмовник перелеска.
Сруб.
Плескач.
Река-подпруга.
Лещины арабеска.
И жилка-чернь листка.
На фоне беспричинной синевы.
Откуда в воздухе лиманы?
Рука.
На грани диаграммы и канвы.
Пейзаж или предчувствие нирваны.
И молния как жилка у виска.
И срам и первородность повторенья.
Доступное природе вдохновенье.
И четкость. И неловкость четких граней.
И путник, от озона угорев,
Несет такую чушь.
Что слов не держат плечи.
И плавится каштанов эскимо…
Желайте, и я стану благодатным,
Кивните, что вам стоит, ну же…ну…
Распят. А Вы решили, что поддатый
Ботинком камушек срывается ко дну…
***
Под айвою на грядке с морковью
лунный страз дождевого червя
воробьям не дает покоя
неподъемной добычей дразня
и лозы истекающей кровью
с усеченной незрелой судьбой
обреченность подруга безмолвья
и надежды сулящий привой
на черешне горошины — завязь
мотыльки огуречных ростков
волшебство соловьиных каверз
и падение звезд-лепестков
и щавелевый цвет разлуки
и прощальное «ниже нуля»
и знакомые теплые руки
и парная любовью земля…
***
Диезом снов окончился апрель.
Все в белом небо расправляет плечи.
Предсвадебная вьется канитель,
Подчеркивая летние предтечи:
То кружево черемух обовьет,
То полные изящества тюльпаны…
Зимующие соты тронет мед
Предчувствием надежды запоздалой…
Случайный холод майского денька —
Соцветий эскимо в руках каштанов…
И теплая лужайка как рука… —
Апрельский сон стал майской явью шалой…
***
Влажной ветошью памяти пыль я стираю с веков.
Обозначены даты. Готовлюсь. На смерть восхожденью.
Смерть похожа на подвиг. Последний поступок — итог.
Но даровано ль право — мне выбрать свое искупленье.
Я не знаю законов той самой далекой из стран,
Где дороги уводят, совсем не суля возвращенья.
Надо что-то придумать. К примеру, погибнуть от ран,
А не молча уйти на исходе мечты воскрешенья.
Мои предки от голода ели полынь и собак,
Было дело на Волге, самих их едва ли не съели.
Жажда жизни — причина последней агонии, драк,
Чтобы поводы были на три погруженья в купели.
Эпитафий не надо, пусть помнят, раз живы пока.
Недомолвок и прочих речей поминальных не внемлю.
Пусть успеет последнюю волю исполнить рука —
Выбрать способ ухода на небо, к потомкам и в землю…
***
Бесавостью природы заразясь,
Друидствую всю ночь напропалую:
В огонь через трубу, да шмяком в грязь...
Люблю одну, потом люблю другую,
То пухом белым в небо вознесусь,
То снегом неприкаянно на озимь...
То пламя вырывается из уст,
То что-то неприличное и козье...
И вывернувшись в облако, на лес,
На травы, на свое же отраженье
Туманом упаду как благовест,
А если и закончится круженье,
То это будет (точно знаешь ты)-
В овине, на суденышке, на троне -
Под тенью твоей скромной красоты,
Такой не выдающейся... исконной...
***
Захочу, напою осину
тем рябиновым горьким вином,
и отправлю в луга посыльным
след, простывший под черным окном,
взгляда руки пущу загребущи
под рубаху тумана к заре...
и свой голос, весну зовущий
через рокот ветров в декабре,
не оставлю в терновнике зайцем
издрожаться, иссериться в тень...
иней-варежку сдерну с пальцев
вербных веток...
продлится день
до тех пор, пока смех достается,
этот чистый девчоночий смех,
я мизинцем пришпилю солнце,
пусть побудет светло, не грех...
а потом раскручу все небо,
словно зонтик в проворных руках...
целый миг я волшебником не был...
пью росу у зари на губах...
Сборник Загадай мне звезду
© Copyright: Игорь Некрасов, 2005
Свидетельство о публикации №105122100780
Свидетельство о публикации №105122100780
Рецензии
И хотя у меня уже один есть, я бы ещё заказала. Дабы было чем хвастать. Инька, с новым годом!
Евгения Райзер 26.12.2005 13:30 • Заявить о нарушении
Евгения Райзер 26.12.2005 13:30 • Заявить о нарушении
Привет, пропажа! С Новым тебя, с ханукой прошедшей, ну, и со всем-всем-всем!
Игорь Некрасов 26.12.2005 17:23 Заявить о нарушении
Игорь Некрасов 26.12.2005 17:23 Заявить о нарушении