жизни суть

 
Весь век искал я жизни суть
И смысл в растраченных годах,
Мечтал, что годы принесут
Плоды, как яблони в садах.

И урожай моих садов,
Как в бочках виноградный сок,
Вино страданий и трудов
Раздам… налью, чтоб каждый смог

Отпить настой моей души,
Хлебнуть страданий и страстей,
И не грешить, как я грешил.
И не метаться в суете.

Да, мне уж не топтать дорог.
Гляжу на рдеющий камин,
Страшны мозоли старых ног,
Красивей в гроб кладут. Аминь.

Когда-то веруя в добро
И справедливость для людей,
Я кровью выплатил оброк
Без приговоров и судей.

Как не погиб, в конце концов,
Пятная белоснежный стяг?
Быть может, бог хранит глупцов?
Ведь жизнь глупца всегда – пустяк.

Пустяк? Но я вернул венец
Честнейшему из всех князей.
Я, белый рыцарь, наконец
Зарок исполнил. Но друзей?!

Друзей уже… не воскресить.
И черным стал мой белый цвет.
И черная, как ворон, нить
Сомнений протянулась вслед.

Дробится траурный вопрос:
- Что стоит жизнь? Что стоит власть?
Что мой зарок друзьям принес?
Их жизнь навек оборвалась!

Могильный крест. Трава… роса…
Рассвет, как ряженка в печи.
Так тихо… птичьи голоса
Спросонок не звучат, почти.

Но нет ответа в тишине,
Потерям не найти цены.
Как средь собратьев лишних нет,
Так и для смерти нет стены.

А в городах бродила новь.
Князь жил разгульно, матерел.
Двор полон льстивых болтунов,
Кузенов, крестных матерей.

И каждый норовит урвать,
И каждый жаждет прихватить,
А обескровленную рать,
Пора, пожалуй, сократить.

Бойцы стекались в мой погост.
Искали службу за пятак.
Я не давал им займы в рост,
А приютил за просто так.

Да я бы и рубаху снял,
Делясь с солдатом-стариной.
В тот год я женщину познал,
И хоть не пил, ходил хмельной.

Едва коснувшись в темноте
Нежнейшей шеи, губ, бедра,
Я забывал о суете,
Интригах жадного двора.

Казалось, все вопросы бред.
Любовь – основа всех основ.
Мать кутает дочурку в плед,
Мурлыкает над ней без слов.

Откуда мудрость у нее?
Девчушке нет и двадцати.
О чем глупышечка, поет?
Как будто беды позади…

Но что судьбе мой скромный быт?
Гонец, бедняга, не при чем.
Выходит, я не позабыт.
Монарх призвал меня. С мечом.

К столице я едва успел.
Восстанья, бунт, неурожай.
Пустынный город, груды тел.
Кто прав в сей сваре, сам решай.

Но чем повинны батраки?
Их семьи тоже просят хлеб.
Я князю не подал руки.
«Пусть тот, кто гадил, чистит хлев!»

И свора кинулась галдеть.
Ярилась, заглушая страх.
Князь бормотал: - Не сметь! Не сметь!
В колодки! Заточить во мрак!

«Я не жалею ни о чем»…
Ложь. Романтическая чушь.
Пропахшись собственной мочой,
Как псина, на цепи кручусь.

Подохну в чирьях и парше.
Здесь память о семье – табу.
За откровенно глупый жест,
Мне выжечь бы – Осёл! – на лбу.

Но нет тавра таким скотам.
Я уцелел. Меня спасла
Чума, что шла по городам.
Чума не тронула осла.

Вернулся. Иней половиц…
Жену и дочь сосед зарыл.
Мой хриплый крик в тиши повис:
« Всевышний! Что ты натворил?»

Злой бог, зачем мне новый день?
Закат полощет голыши,
Мальки порхнули словно тень,
Сирень отбуйствовать спешит.

Да… траур выжег все нутро.
Вновь довелось седлать коней.
Бунтовщики, творя погром,
Стянулись к вотчине моей.

Нас пятьдесят. Их сотен пять.
Но в масле не увязнет нож.
Нет славы, мужичье кромсать,
Сечь кадыки похмельных рож.

Я сажей белый стяг натер,
Секирой намозолил кисть.
Мы кровью залили костер.
Уезды в траур облеклись.

Но власть мизинцем не поднять,
Не удержать за уголок.
Вернуть свое, добыть, отнять,
Соседям преподать урок…

Десятки лет страну крепил.
Походы, битвы, лагеря.
Но вновь на грабли наступил.
Стал дичью. Рядом егеря.

Меня пытались отравить.
Наследники… мой ближний круг.
Пора. Я стар мышей ловить,
Разгадывать, кто враг, кто друг.

Мы пятимся тропой отцов.
Интриги, заговоры каст.
Толпа пронырливых льстецов
Меня при случае продаст.

Довольно. Я устал грешить.
Рассудок не дурманит власть.
Что за свой век я смог нажить,
Такого что нельзя украсть?

И вот - беда! Пропал король.
Любил охотиться в глуши…
Преемник мой сыграет роль
Сумеет драму завершить.

Уж третий год старик-певец,
В простецком платье и лаптях,
По бездорожью, навпростец,
Бредет с котомкой на плечах.

На свадьбах я могу пропеть
Про счастье обрести очаг,
На тризнах про злодейку смерть,
Что каждого найдет в свой час.

Впервые на душе покой.
Мне рады всюду стар и млад.
Бреду с бандурой и клюкой,
Ведь добрым песням нет преград.

Зимою сторожу стада,
В предгорных селах снег да снег…
Под вой метели, иногда,
Слагаю сказки малышне.

Про гномов, знающих руду,
Про их искусных мастеров,
Про цельно-золотой рундук,
Что ждет бесстрашных удальцов.

Про сто преград и сто путей.
Про златокрылых жеребят.
Ловлю восторг в глазах детей,
И богом! чувствую себя!

Весь век искал я жизни суть…
О том пишу под треск свечей.
Ничто назад нельзя вернуть.
Ни лет, ни весен, ни ночей.

А суть проста: люби! – глагол.
Трудись, твори добро, любя.
Не совершай другим того,
Что не желаешь для себя.

Люби, твори, не возжелай…
Истерты истины, тусклы.
Чу! Дернул холод по щелям…
Пес вскинулся, забыв мослы…

«Сиди, сиди!» Встречать гостей
Старик беспечно поспешил.
Дверь распахнул и… хруст костей,
Негромкий клекот рваных жил.

Наемник, заглянувший в клеть,
Швырнул в огонь стопу листов.
Псу пригрозил, чуть вскинув плеть
И вышел. Не закрыв засов…