Дорога к Дому Поэта

 1911 год. Все тот же счастливый 1911 год. Я в Коктебеле. За окном моего временного жилья, может, именно сейчас проходит веселая компания: они шутят, смеются, спорят, разыгрывают смешные сценки…Это Макс Волошин, его мать Пра (Елена Оттобальдовна), Марина и Ася Цветаевы и Сережа Эфрон. Сережа всегда рядом с Мариной: ей 18, ему - 17 лет. Их приютил и свел на всю жизнь гостеприимный волошинский дом.
 1911…2003 год…Теперь не различишь. В Коктебеле все будто застыло. Застыл навеки и Максимилиан Волошин – его отчетливый профиль на горе Кара-Даг. Нашла его дом, Будто следуя за кем-то, кто спешил в «обормотник» встречать гостей, будто ступая по следам самого Максимилиана Александровича. Да, точно! – Вот за углом мелькнул его немодный хитон! Хозяин сам выведет к дому, который, как мыс корабля, устремляется в море.
 Сначала увидела голубую, почти прозрачную гладь, обрамленную – слева – бесконечными горами, уходящими в далекую неизвестность: одна, еще одна, холмы, потом еще и еще, одна за другой, голубея, туманясь, растворяясь, перемежаясь с виноградниками, еще издалека пахнущими спелым мускатом; слева – Кара-Дагом. Запомнился мне Кара-Даг ночью, вернее, его силуэт. Появился лишь на долю секунды и – исчез. Возвысился над морем, над городом, над нами всеми – и исчез. Показался, чтобы знали, чтобы не забывали: надо всем этим – Кара-Даг. И на следующее утро, когда я была на самом нем, он все равно – возвышался, не позволил быть с ним одного роста. Я возвышалась над морем, над городом, над ними всеми, а он – возвышался – надо мной. И вот, окруженный слева – горами, виноградниками; справа – Кара-Дагом, со всех сторон заглядывающей и по сторонам осматривающей – мной, носом ныряющий в море, стоит Дом.
 Не дом – путаница. Путаница лестниц, балконов, окон, дверей, гостей…Деревянных лестниц, балконов, с каменным самим домом, с живыми людьми, которые, не смотря на деревянность, о-деревенелость дерева, окаменелость камня и живость людей, составляют одно целое: Дом Поэта.

 16 сентября 2003г. Коктебель