Кусочек Нирваны

«Я не думаю, чтоб Жизнь позаботилась обо всём… Но я думаю, что Божественная Смерть позаботится обо всём.»
Уот Уитмен


Опустились сумерки. Тьма поглотила океан. Пропитала воздух. Растворила в себе пространство. Тяжёлые очертания гор, будто морщинистые лица древних старцев воплощённые в камне, стали задумчивее, обмякли. На них сединой опустились облака. По полям поплыл лёгкий туман, словно густое дыхание задремавшей травы. Взошла луна.
Мир замер…
Я лежал в ту ночь на мягком склоне холма, щедро одарившего меня влажной подстилкой из высокой, сочной травы, обернувшись головой на восток. Моё тело было расслабленно и безмолвствовало. Оно впитывало в себя ночную свежесть горного воздуха и лёгкую прохладу вяло текущего ветра, что игрался с трепетной листвой старого, тёмного дуба, росшего подле меня.
Шёпот листвы бал единственной трещинкой в царящей зеркальной тишине. И он сливался с нею, и, казалось, сама Ночь, тихонько, в полудрёме, рассказывала мне сны. И сны эти, будто невидимые птицы, порхали в пространстве, разряжая его, пропитывая его сладкой дымкой; дымкой дурманящей, хмельной, отяжеляющей веки.
Мой взгляд был устремлён в морозную, небесную мглу и терялся в ней, блуждал по бескрайним просторам. Запуганный, привыкший к ограниченному миру, он был поражён. Он был подобен лестнице Иакова, возносящей мою душу к этим святым просторам. Сердце сжималось, сходило с ума в бешенном, тревожном ритме, боясь потерять свой привычный пыльный угол. Оно словно металось по всему телу, желая остаться здесь, у земли, требуя отвернуться, оставить в покое эту мрачную загадку. Но глаза уж более не слушали его. Они будто впали в транс, отрешённые, завороженные, безвольные.
Тело бросило в дрожь. Не привыкнув ещё, оно вдруг узрело Вечность. Узрело и ужаснулось, ибо осознало себя её частью. Одни инстинкты впали в борьбу с иными. Лев боролся с Ангелом. Дух боролся с плотью. Священный огонь сжигал меня изнутри, вырываясь, бешено, упорно требуя свободы, подобно тому, как птенец, набравшись сил, начинает пробивать скорлупу, надёжно хранившую его от мира. И разум в тот миг померк. Он был ослеплён тем ярким, лунным светом, что излучала душа моя, оглушён свалившейся на него Вечностью, существование которой он упорно отрицал.
Прошло мгновение или дни. У каждой причины есть следствие и следствием борьбы была свобода. Плоть успокоилась, и разум растворился, как капля растворяется в воде, упав с клюва беспокойной чайки в бездну спокойного моря. Всё прошло и, казалось, время, скачущее вольным мустангом по равнинам нашей жизни, остановилось отдохнуть в блаженной долине Евфрата. Куда стремилось оно, подгоняемое нами, рассекая суету и память? Сюда, на эти изумрудно-лазурные просторы, насладиться воздухом и забыться сном.
Теперь мной овладела Настоящая Свобода, Свобода, которой нет ни названия, ни описания, ни выражения, которая становится сущностью человека. Именно она – цель нашей жизни. Именно в ней дурманящий аромат сандала сливается с хрупким, трепещущим и вечным лотосом. Душа сливается с Богом.
И всё, и вся стремится к этому единению. Все шёлковые и льняные нити нашей повседневной жизни указывают нам дорогу к Единению, искрят, переливаясь чарующим светом. Но свет этот зачастую сливается с ложным блеском пошлости и земных удовольствий. Это сбивает нас, водит в заблуждениях и в ложных истинах. Многое кажется нам светлым, но это – не более чем свет неоновой лампочки на вывесках в Лас-Вегасе.
Но и мы должны проявить желание, для того, чтобы достигнуть Настоящей Свободы. Только влюблённый молодой человек, смотря на одинаковые окна обычного дома, узнаёт то самое, необыкновенное, прекраснейшее окно его возлюбленной. И дом её для него лучше всякого дворца. Для простого прохожего же это – не более чем обычное здание. Так и человек, желающий обрести Свободу, должен возлюбить её всем своим сердцем, всем своим «Я» отдаться ей, и тогда он без труда найдёт ту священную, светлую нить, ведущую нас, растворяющую нас в Свободе.
Так и душа моя в ту незабываемую ночь познала Бесконечность. Она блуждала в самом Боге, в той субстанции, что зовётся вселенной. Словно комета, проносилась она между звёзд, вдыхая их свет, не ощущая ни расстояния, ни времени. Ведь там, где она тогда была, этого нет. Разве можно назвать пространством то, что не имеет каких либо ограничений, не имеет начала и не имеет конца? Это – выше высочайшего. Это – тело Бога. Разве может быть время там, где есть лишь Пустота, там, где нет следствий и причин, где не откуда брать отсчёт, и нет единиц измерения? Это выше времени, это – разум Бога. А что же тогда свет, что впитывает и излучает Душа? Это – самое важное, это – душа Бога.
Все наши души, разбросанные по земле, как звёзды по бархатному небосводу, - это подобие оторвавшихся лепестков сакуры, которые, даже будучи лежащими на земле, сохраняют в себе очарование весны.
Человек и Бог по сути своей едины, ибо являют собой одно целое и, даже будучи разделёнными, они сохраняют незримую, непоколебимую связь.
Совершенство бесконечности и Бесконечность совершенства, носящие единое имя Бога, были познаны мной в ту волшебную ночь; они твёрдо поселились во мне и превратили тоненькую нить Пути к Свободе в надёжный канат, послуживший мне в дальнейшем отличным проводником в этом грязном лабиринте Жизни…