Обаятельные подонки. Не для слабонерных

Из цикла середина девяностых.

Было начало девяностых. Помните это лихое время? СССР, как большая матрешка рожала себе подобные страны, только меньшего размера и с другим названием. Переименовывались города. Одни денежные купюры менялись на такие же, но более новые, первые «крыши» и так далее. Прилавки магазинов разнообразием не баловали. Но уже ощущался воздух свободы. Засилие американского кино и немецкой порнухи. Было такое ощущение, что радость народ черпал из сексуальных утех. Это время можно так и охарактеризовать, как сексуальная революция.
С работой у меня тогда были полные непонятки. Числился заместителем директора, а по существу был курьером на своей машине. Машина «восьмерка». С наружи обычная, «длинное крыло», а внутри… Внутри был форсированный движок с усиленной подвеской. Купил я эту машину случайно, у одной вдовы. Вдовы механика раллийных гонок, который машину любовно довел до ума. Сделал все по образу и подобию, как для соревнований, но не для других, а для себя, а значит – лучше. Недолго правда ездил. Перепил и утонул. А познакомился с вдовой я так:
Шел пешком домой, поздно уж было. Денег на такси не было. Злой и грязный. Весь день до темноты чинил старую «Ауди». Два дня подряд чинил. С запчастями были проблемы. Разборок старых машин в то время еще не было, по этому заморские детали делали токаря и фрезеровщики. Кстати хорошо делали. То, что они делали, больше не ломалось. Военный промышленный комплекс работал хорошо. Вернее правильнее будет сказать, что не работал, а подрабатывал.
Так вот, иду, смотрю картинка: барышня старается открутить спущенное колесо. Безрезультатно старается. Последовательность действий была явно нарушена. То есть, машину она сумела поднять на домкрате, а вот гайки перед этим ослабить – не догадалась. Я же, добрая душа, помог. Она меня в благодарность подбросила к дому. Выяснилось, что она живет на соседней со мной улице. «О, так мы с Вами соседи» сказала она, после чего последовало приглашение на чашечку кофе. Приглашения я принял, пришлось даже остаться до утра. А утром она мне сделала интересное предложение: хочешь быть моим любовником? Мне с тобой понравилось, за одно, будешь мне машину чинить». Я сразу же подумал: интересно, что я буду делать чаще. Наверное, ход моих мыслей отобразился на моем лице. После чего она сказала: «Не хочешь меня больше трахать, тогда хоть машину купи. Будешь сам с ней трахаться, а мне лишнее напоминание о муже – ни к чему».Машину купил в тот же день. Побегал по друзьям, набрал денег под честное слово, а через день без очереди по блату поставил на учет в ГАИ, да еще с номерами Н 6666 СР.
А история началась так:
В тот день с подвозом что-то не фартило. Заработал только на бензин. По опыту зная, что если не фартит, то и нефиг упираться, лучше домой поехать. Только я принял это решение, смотрю, рука параллельно земле, я по тормозам. Машину остановила молодая девчонка, с длинными черными, как смоль волосами и большими, темно-карими глазами. Она подошла к окну, и не наклоняясь, сказала куда ей ехать. Я очень удивился. Обычно, подходя к машине, все наклоняются в открытое стекло, а тут – нет. Ростом она оказалась ровно с машину. Поломавшись, чтобы поднять цену, я все же согласился ехать. Она открыла большущую дверь моей восьмерки и залезала на сидение. Именно залезала. Голова ее не доходила до подголовника, при этом на карлика она не походила, сложение было пропорциональным.
Пока ехали, разговорились. Оказалось, что это чудо природы из Армении и учиться уже на четвертом курсе САНГИКА. Когда доехали я сказал, что с медиков денег не беру тем более со студенток. Только если телефончик. Но с одним условием, чтобы номер был правильным, а не придуманным. Она со своей стороны тоже немного поломалась, но семь цифр продиктовала.
Правильность номера я проверил на следующий день. Было скучно, вот и позвонил. Встретились, поехали кататься. Выяснилось, что Луиза, а так ее звали, любит джин-тоник, быструю езду и громкую музыку. Тоник купил, а остальное у меня было. Выяснил даже ее рост. Луиза сказала, что она – метр сорок сем, причем с половиной. Я и раньше замечал, что для людей маленького роста пол сантиметра имеют очень большое значение.
Была хорошая погода и я отвез ее на дамбу купаться. В то время на дамбе было очень безлюдно. Стройка века закончилась. В конце века и закончилась. Дороги, как таковой не было, а был грунтовый проезд в Кронштадт. Луиза сидела с банкой гадкого напитка, романтично сложив скрещенные ноги на торпедо машины, и подпевая под музыку, манерно курила. Курила мой Кемел 100, который в ее губах выглядел белой сигарой.
Выбрав место, где можно съехать с дороги, мы остановились на западном берегу дамбы, спиной к Питеру, а лицом к закату. Вечерело, было тепло и безветренно. Солнышко висело почти над самой водой, но тем не менее еще грело и визуально создавало красивую солнечную дорожку на зеркальной глади Финского залива. Поскольку ехали кататься, а не купаться, купальные принадлежности никто из нас не брал. Пришлось купаться, как говориться – без штанов. Луиза даже попросила меня отвернуться пока она не зайдет в воду. Кто купался на дамбе, знает, что глубина там начинается почти сразу. Луиза этого не знала. Она, стесняясь своей наготы, постаралась быстрее ее скрыть под водой. Вот и скрыла, причем с головой. Ко всему прочему она не умела плавать. Вернее держаться на воде умела, а плавать нет. Хлебнув, как говориться «Огурчика», она беспомощно держалась на воде метров в трех от берега, и никак не могла до него доплыть. Пришлось выкинуть недокуренную сигарету и спасать ее за длинные черные волосы.
После экстремального купания мы друг друга соблазнили. Так, как были мокрые, в машину не полезли, а стали делать это на берегу. Спасенная Луиза встала двумя ногами на небольшой плоский камень, а я – мужественный спасатель, пристроился сзади. Ощущения были стандартными, то есть писька, как писька, даже слегка сухая, а вот внешний вид спины меня разочаровал. Густой черный треугольник между ног, который я успел заметить, можно списать на молодость и неопытность. Но то, что он продолжал свой бурный рост в сторону спины – попахивало атавизмом. Может быть, и действительно попахивал, я не нюхал. Черные густые, вьющиеся волосы, вылезая между ягодиц, нагло продолжали свой рост к голове. Причем от крестца дорожка становилась все шире и шире, а возле лопаток расползалась на всю спину. Честно говоря, я даже у мужиков такую бурную растительность на спине не видел. Из эстетических соображений решил поменяться. Теперь я стоял на камне, а Луиза, причем тоже стоя – делала мне минет. Мне казалось, что я , как атлант держу все небо, только не плечами, а своим достоинством, и приобщаясь к космосу любовался на закат. Ощущения воистину космические. Посадив солнце, я отвез ее домой, думая, все, больше мы уже не увидимся, потому, что в то время мне нравились одноразовые встречи. Но в этот раз получилось все по другому, и вот почему:
Обычно я телефон записывал на пачке сигарет. Сигареты заканчивались и любовь с выкидыванием пачки – тоже. Луизин же телефон я записал на книжной закладке. Книжка была не моя. Книжка была Паши, моего лучшего друга. Через месяца два, после нашего с Луизой знакомства, я все же добил Хулио Кортасара и поехал ее отдавать, причем преследуя две цели: отдать книгу и соблазнить Пашу вместе съездить в Новгородскую область. Нужно было из деревни забрать матушкин любимый медный таз. Я уже не помню точно зачем, то ли чтобы варение варить, то ли, чтобы он ворам не достался. Деревня маленькая, скорее даже хутор. Всего пять домов. Электричество не было. Причем его нет и до сих пор, и наверное никогда не будет. Около четырехсот километров от Питера. И все это на берегу живописного лесного озера. Паша там не разу еще не был и я его собирался купить романтикой будущей поездки.
Он тогда жил на съемной квартире один и скучал, так как находился в состоянии развода со своей второй женой. Вторая жена оказалась еще более блудливой чем он сам, да и с родственниками отношения не складывались, особенно с тестем. Тесть был депутатом ЗАКСА, то есть Законодательного Собрания Санкт-Петербурга. Как и все депутаты в житейском плане он был беспомощным и ужасно рассеянным. Ко всему прочему он еще и запойно пил. Помните: «Вместо чая утром рано, выпил водки два стакана. Вот какой рассеянный с улицы Бассенной». Вот это про него. Правда жили они не на Бассеенной улице, а на набережной реки Фонтанки возле БДТ. Были у него и еще серьезные житейские минусы. Например: он забывал после завтрака убирать масло в холодильник, терял по всему дому грязные носки, и получалось так, что он ходил постоянно в непарных и грязных носках, и при этом еще одевал по ошибки Пашины тапки. Но это все еще было цветочки. Самым страшным недостатком было то, что папа второй жены, когда ходил в туалет по маленькому забывал поднимать стульчак. Когда Паша про это забывал, и не посмотрев садился, случались коллизии. Разъяренный зять гонял тестя по четырехкомнатной квартире со словами: «Михалыч, ****ь, я же тебя пидора предупреждал, еще раз нагадишь на стульчак, я тебя суку утоплю в унитазе на хер». Тесть прятался в родительской спальне и держа дверь с той стороны скулил в ответ: «Пашенька, все, все, больше не буду, Аааа! Больно!!! Только не по лицу, я же депутат». Как правило после таких разборок он обычно пропускал свои депутатские сессии, или же посещал их в темных очках. Теща была на стороне зятя. Она говорила примерно так: «Пашенька, голубчик, дай ему хорошенько козлу старому». Забавная была семейка.
Ладно, я отвлекся, так вот: я стал соблазнять Пашу будущей поездкой. Рассказал, что построили новый мост через Мсту, высокий, высокий. Что дорога стала примерно на двести километров короче. Про то, что нужно еще ехать тридцать километров по скверной грунтовке и десять по лесной дороге, по которой вязнут даже трактора. Не забыл даже похвастаться, что купил специально для этого лесного участка цепи на колеса. Этим я его купил окончательно. Вернее уговорил. Нормальный человек точно бы отказался. Но мы были, а собственно говоря и есть – ненормальные экстрималы. Можно даже сказать, что неисправимые и рисковые романтики.
Павлуха, взяв книгу, поинтересовался, как мне Хулео Кортосар, все ли я прочитал, и так далее, обычный треп. И в этот момент на закладке читает: Луиза м.а.з. и номер телефона. На вопрос кто есть Луиза и что значит м.а.з. я ответил: «Имя женское. Знаешь есть такое? А м.а.з. это сокращенно маленький армянский зверек». Пришлось рассказать подробности. И про маленький рост и про то, что было на дамбе. Пашке почему-то больше всего понравилось, как я получал космический минет. Потом он сказал: «Слушай, Стася, у меня никогда не было таких маленьких, познакомь а?». Я ответил: «А как ты себе это представляешь? Типа я скажу: Луиза, это мой самый большой друг, у которого самый большой «друг», и который никогда своим «другом» не тыкал таких маленьких и волосатых девочек?». Паша заржал, а потом предложил: «Стася, позвони, спроси во первых, помнит ли она тебя, все же два месяца прошло, а потом поинтересуйся, есть ли у нее красивая подруга, как бы для меня, а потом что-нибудь придумаем, как поменяться». Сказано, сделано. Я позвонил и, как не странно Луиза меня вспомнила. Не говоря пока про Пашу, я стал ее соблазнять романтикой будущей поездки. Она как-то вяло отнеслась к живописным красотам. Я зашел тогда с другой стороны, мол купил новую кассету «Депешь Мота», такой классный альбом, просто супер, и попал в яблочко. Для закрепления успеха пообещал купить много джин-тоника. На другом конце провода прозвучало: «Вау! Хочу! Когда?». «Да хоть в эти выходные» - ответил я. И сразу же: «Слушай, у меня приятель есть, симпатичный парень, с женой развелся, давай его познакомим с какой-нибудь твоей подругой, только хорошенькой». Она пообещала, что попробует. Договорились созвониться в четверг вечером, перед поездкой.
В четверг вечером выяснилось, что подруг, желающих поехать к черту на куличики, Луиза не нашла. «Ну и фиг с ними» - сказал я: «В следующий раз Пашу познакомим». А потом предложил выехать как можно раньше, чтобы засветло приехать. Луиза наверное подумала, что если Пашу познакомим в следующий раз, значит мы едем только вдвоем. Но она ошиблась.
Утром рано я за ней заехал. Она, как сонная муха, на автопилоте залезла на заднее сидение, легла на него в полный рост, накрылась пледом и мгновенно уснула. На выезде из города я подобрал Пашу. Мы просчитали все заранее. Если бы мы вдвоем за ней заехали, она бы никуда не поехала, а так – шансы были. А получилось еще лучше. Она вообще спала и даже не слышала, как он сел.
Представьте, конец сентября. Холодная дождливая погода сменилась на теплую и сухую. Настоящее бабье лето. Только, только встало солнце, и осветило осенний мокрый багрянец. Московская трасса была еще пустынна. Играла тихо музыка. Мы с Пашкой молчали, думая каждый о своем. Чем не романтика. Романтику чуть не испортила Луиза. Она проснувшись увидела Пашку и сначала не сразу сообразила, что мы едем не вдвоем, а втроем. А когда сообразила устроила маленькую истерику. Мол остановитесь, я выйду, и так далее…Паша ее пыл немного остудил. Он, повернувшись к ней, железным голосом сказал только одно слово. По слогам сказал: «От-ка-зать». Получилось даже лучше чем «Заткнись». Жестко получилось.
Минут через десять к чести Паши он с ней нашел общий язык. Они оказались оба киноманами. Павлуха, благодаря своей памяти и начитанности загрузил ее знаниями большого количества фамилий западных режиссеров и фильмов, которые они сняли. Потом стали вместе пить джин-тоник. Знакомство состоялось.
Свернув с московской трассы – понеслись быстрее. Деревень не было, гаишников тоже. Погода шептала романтикой. Через сто километров подъехали к обещанному мосту через Мсту, и не въезжая на него, остановили машину на обочине. Вылезли. Я скомандовал: «Мальчики направо, а девочки налево». Луиза убежала в кусты, а мы как стояли, так стали любоваться пейзажем. Лучше нет красоты, чем …смотреть с высоты. А мост на самом деле был живописен. Дальний берег был очень крутой, и напоминал мне заросшие горы Тянь-Шаня. Вода к нему подходила вплотную. С нашей стороны берег был более пологий и менее заросший и шел двумя уступами. Между уступами было плато, на котором располагалась деревня. Мста в этом месте была не очень широкая, метров триста, и все это напоминало действующий каньон. На вскидку высота моста была метров семьдесят, может чуть больше. Деревенские домишки и машинки смотрелись внизу просто игрушечными, как в детской железной дороге.
Решение пролезть снизу моста мы с Пашей приняли спонтанно. Так в первый раз Луиза засомневалось в нашей нормальности. Снизу моста была металлическая балка двутавр, кто не знает что это такое, попробую описать. Представьте, буква «Н», только на боку, и вертикальная стойка раз в десять длиннее. В нашем случае она была метра три, а шли мы по горизонтальной полке, которая была шириной около двадцати сантиметров. Пятки немного свешивались. Мы, прижавшись к ней пузом и расставленными руками, двигались вперед переставными шагами. Мешал сильный порывистый ветер, и через каждые десять метров – вертикальные ребра жесткости. В них приходилось вцепляться ладонями с двух сторон. Сильно, сильно, чтобы не упасть вниз. Эти движения напоминали мольбу католиков, когда они обращаются к Богу, сложив ладошки вместе.
Луиза с нами естественно не пошла, да мы бы и не взяли. Она осталась на берегу и издали за нас боялась. В одном месте даже был экстремальный участок. А именно: на полке, по которой мы шли, в одном месте были остатки бетона. Метра три, а может быть больше. При этом полка стала не вертикальной а под сорок пять градусов. То есть ногу поставить было не реально. И все это в самом высоком месте. Но не возвращаться же назад, коль две трети пути было пройдено. Сверху над головой параллельно свешивался какой-то толстый кабель в обмотке. Он на скобах крепился к верхней полке через каждые пять метров и имел приличные провисы. Короче мы как тарзаны на одних руках преодолели это расстояние. Страшно было только за скобы, которые держали кабель, но они не разогнулись. Зато дозу адреналина в кровь мы получили, как собственно и хотели. Обратно возвращались уже нормально – сверху моста. Луиза сидела бледная. Она очень испугалась, что мы упадем, и рисовала для себя страшные картинки, что останется одна, в такой дали от дома.
Поехали дальше. В Любытино, в последнем населенном пункте, где есть магазин, закупили водки, докупили джин-тоника и взяли пожрать. При выборе закуски учитывалось пожелание Луизы, а именно: она готовить отказалась, нам самим тоже не хотелось, и по этому купили просто хлеба и здоровенную палку докторской колбасы.
Потом закончился асфальт, началась грунтовка. Она была песочная, в некоторых местах была покрыта гребенкой, как стиральная доска. Машина тряслась, как детская погремушка. Луизу укачало и она уснула. После деревни Каменка, кстати родового поместья графа Суворова Александра Васильевича, дорога стала еще хуже. Мы эти последние десять километров до поворота ехали около часа. И вот наконец поворот.
Естественно, проехать кавалерийским наскоком у нас не получилось. Уже через пятьсот метров мы сели на пузо. Колеса повисли в воздухе. Началась эпопея: «Новгородское трофи». Первый раз мы вылезли с помощью домкрата, поочередно поднимая каждое колесо и подкладывая туда ветки. Второй раз уже с помощью срубленного дерева. Дайте мне точку опоры, говорил Паша, и я вытащу машину. Цепи одетые еще после первого раза не помогали. У меня в голове созрела гениальная идея, навеянная рассказом моего приятеля Миши.
Он занимался тем, что возил на продажу в Польшу чугунные сковородки, и чтоб его не шмонали на границе, придумал гениальную вещь. А именно: подъезжая к границе он останавливался и поочередно потдомкратчивая каждое колесо, запихивал в витки пружин дощечки. В итоге, хоть машина и была под завязку груженая чугуном, поднималась на пять сантиметров и со стороны вообще выглядела пустой.
Так и мы, нарубили свежих веток и сделали тоже самое. Наша восьмерка стала похожа на негруженную Татру. Больше пузом не садились. Паша бежал впереди, широко расставив руки, а я, как механик водитель танка лейтенанта Малешкина, ехал следом. Помните этот фильм? Давай Малешкин, молодец Молешкин, так ведь и проскочим. Я ели-ели успевал работать рулем, машину бросало то влево, то вправо. Иногда ее заносило, и тогда передние колеса ехали по одной колее, а задние по другой. Луиза проснувшись, тоже вошла в раж, и даже кричала: «Вау, супер! Вот это да! Ура! Проскочили! Ну, вы мальчики даете!».
Когда до деревни осталось километра два, дорогу перегородила лужа. Она была на всю дорогу. Метров двадцать длинной, а по ширине и того больше, то есть вековые ели, которые стояли вдоль обочины и в лесу, были в воде. Я сказал: «Садись Малешкин, если завязнем, то завязнем, тогда вдвоем будем мокнуть». Лужа действительно оказалась глубокой, даже для нашей приподнятой восьмерки. В одном месте через двери стала затекать вода. И вот когда мы уже почти ее проехали, колеса уперлись во что-то и забуксовали. Пришлось вылезать смотреть. Мы разулись, сняли джинсы, и в одних трусах босиком залезли в ледяную грязную воду. Под водой поперек лежало толстое бревно. Давно лежало, так как наполовину вросло в грунт. Поднять его без крана не представлялось возможным. «Писец, приехали» - сказал Паша, как в том анекдоте. Я ему вторил: «Здравствуйте девочки». Луиза шутки не поняла, пришлось рассказать анекдот.
Обидно до слез. Ехать назад не хотелось. Из десяти километров – прошли восемь. Действительно прошли, в прямом и переносном смысле, так как эти восемь километров мы двигались два часа. А Паша их еще и пробежал. Мы вытащили из машины Луизу, которая захотела в туалет стали думать что делать. Способ нашли простой. Как говорил Марк Твен, с помощью веревочной петли и палки.
Срубили молодую стройную сосну, и очистив ее от веток, сделали шестиметровое бревно. Затем взяли буксировочную веревку. Один конец привязали к уху восьмерки, а другой – к бревну, но не по середине, а ближе к комлю, метра полтора от среза. Я сел за руль, завел машину. Паша взял бревно за тонкую часть, а толстый конец упер в ближайшую ель, натянув при этом веревку. Когда я начал буксовать, Паша стал мне помогать, тяня свой конец бревна на себя. Человеческий гений восторжествовал, восьмерка вылетела из лужи, как пробка из шампанского.
Наконец въехали в деревню. Возле дома, мы заглушили мотор и поймали кайф от окружающей тишины. Деревня стояла на холме, прямо возле воды. С противоположной стороны озера лес подходил с самой воде. Озеро было не очень широкое, но за то длинное. Летом по нему плавали на ройках в ближайшую деревню за продуктами. Это примерно около восьми километров. Ройки, это местное средство передвижения по воде. Два выдолбленных дерева, как пироги у индейцев, похожие на катамаран, только в отличие от него, соединены вплотную. Плавать не очень удобно, а рыбу ловить – вполне.
Деревня напоминала оазис. Только вместо пустыни вокруг была бескрайняя тайга. Да, да, именно тайга, причем непроходимая. Некий такой островок цивилизации, правда без электричества. Дома были столетние, крытые дранкой. На берегу возле самой воды находились бани, которые естественно топились по черному. Время остановилось. Притяжение мегаполиса не ощущалось. Мы стали соединяться с природой.
Луиза бегала в высокой желтой траве, которая нам доставала до плеча, а ее скрывало с головой. Она смешно подпрыгивала каждые пять метров, чтобы видеть куда бежать. Было довольно тепло, около пятнадцати градусов, и мы с Пашей раздевшись до пояса пошли босиком к озеру. Я показал ему нашу баню. Баня стояла закрытая на щеколду, только вместо замка была щепка. От ее крыльца до воды было около двух метров. То есть, напарившись, до озера бежать не долго, да и воду носить в баню удобно.
После первого ознакомления с безлюдной деревней пошли в дом, по дороге прихватив водку с джин тоником и зажиточную закуску. Первый тост был такой: «Ну, за нас что ли? Все же мы молодцы, по такой грязи смогли проехать». Налили сразу по полстакана, чтобы быстрее зацепило. Потом сразу же по второй. Это наш любимый тост. Как без него, без него никак. Пошла расслабуха, от усталости не осталось и следа. Я предложил: «Так, стоп. Паша, пошли топить баню пока светло, а ты Луиза давай топи печь в доме, а то ночью будет холодно». Мы помогли ей развести огонь, потом показали где лежат дрова и пошли кочегарить баню по черному. Романтика.
Кто не знает, что такое баня по черному, расскажу: главное отличие, что нет трубы. То есть, ее нет, как таковой. Печь представляет собой сооружение из булыжников в виде лежащей подковы, сверху которой стоит котел с водой. Получается некое подобие печки, только без дверцы. В потолке над этим сооружением расположен специальный люк для дыма, который потом закрывается, чтобы тепло не уходило. Когда баня топиться, дверь в баню чуть приоткрывают, для доступа воздуха, а дым уходит через этот люк. Дальше дым попадает на чердак, а с него уже через окна на франтоне на улицу. После того, как вода закипает, а камни раскаляются, люк закрывают и все угли, даже которые не красные, лопатой выносят на улицу. И последнее действие это удаление остатков угарного газа. Делают так: берут ковшик воды и плескают на камни, то есть поддают пару. Не знаю, как в других банях, а в этой, когда поддаешь пар, то даже выбивает дверь. Вот такое простое и гениальное сооружение. Но очень полезное, для здоровье сооружение. Да и вообще, все гениальное просто.
Натаскав полный котел воды, около двадцати ведер, мы с Пашей начали топить баню. Естественно внутри при этом находиться невозможно, вот мы и сидели на берегу на перевернутых ройках и о чем-то болтали. Дом был на горочке метров семьдесят от нас. Из трубы шел дым, значит, Луиза справлялась. Решили ее наведать, а заодно выпить еще водочки. Только решили, смотрим, Луиза к нам сама спускается бегом по тропинке, при этом постоянно оборачиваясь. Добежав, и слегка заикаясь от волнения, стала говорить, что она пошла пописать, а на соседнем участке кто-то ходит и роет землю, а кто ей не видно из-за высокой травы. Я сделал предположение, что это наверное медведь. Он и летом по ночам приходит у рыбаков рыбу воровать, и даже собак давит, которые ему мешают. Встал вопрос, что делать, обычный на Руси вопрос. В бане не спрятаться, там дым. В дом идти нужно мимо этого участка.
Я предложил, давай спустим ройки на воду, и если что, спасемся бегством по воде. Так и сделали. Луизу посадили в ройки, дали ей весло и сказали, что мы пошли на разведку, а ты сиди, и жди нас, только одна не уплывай. Паша вооружился лопатой, а я кочергой и ведром. Мы тихонечко, так, как были босиком, пошли гуськом в горку. Я первый, Паша за мной. Оказалось, что это не медведь, а стадо кабанов. Четыре здоровенных хряка, пяток поменьше, наверное самок, и целый выводок кабанчиков. Тоже Вам скажу не подарок. Полосатые хряки были в холке больше метра. Они самозабвенно рыли огород в поисках картошки. Еще не известно, что лучше, медведь один, а этих ребят много. «Блин» - сказал Паша, «Жаль ружья нет, за одно и ужин был бы». Я сказл: «Ружье то есть, на чердаке спрятано, а вот где патроны – не знаю. Еще немного посовещавшись, приняли решение:
Я стал стучать по ведру кочергой, а Паша заорал командным голосом: «Рота!!! В атаку, за мной!!!». Самки, испугавшись, бросились в бегство со своим выводком, а хряки остались. Они медленно повернулись в сторону врагов или соперников, не знаю, что они думали, но маленькие глазки смотрели очень не добро. Убегать они явно не собирались, а наоборот, стали кучковаться вместе перед атакой и рыть землю своими копытами. Возникла минута молчания. Отступать не хотелось, мы уже вошли в раж первобытных охотников. Тут я сообразил, рядом стояла открытая восьмерка, и я вскочив на переднее сидение стал бибикать. Только после этого кабаны, медленно повернувшись, пошли догонять свое стадо. Мы, чтобы закрепить успех бросились за ними в погоню. Паша при этом кричал: «Ну что суки, приссали? Приссали, да? Упизжу на хер». А ну пошли на х…****ь». Как не странно кабаны ускорились. Метров через двести мы, закончив погоню, остановились и, просто пописали, бессознательно так сказать, пометив свою территорию.
Когда мы подошли к берегу увидели, что Луиза поступила не хорошо, а именно: она отплыла метров пятьдесят от берега, тем самым нас предав. А если бы мы стали убегать к ройкам? Ведь предупреждали. Не уплывай. Я пошел проверять готовность бани. Баня была готова. Мы крикнули Луизе, чтобы она возвращалась, мол, всех кабанов прогнали. А сами пошли в дом выпить за победу. Выпив, взяли полотенца и джин тоник, пошли в баню. Луиза к тому времени уже подгребла к берегу. Мы вытащив ройки из воды, стали выгребать угли из печки. Угли скидывали прямо возле бани в одну кучу. Я сказал: «Камнями обложим и будет хороший мангал». Луиза спросила: «А что жарить будем на мангале, вы что, кабанчика завалили?».
Наверное хотелось проучить Луизу за ее предательство и я, импровизируя на ходу, ответил: «А вот тебя, милочка, и будем жарить». Луиза, округлив свои карие и без того большие глаза, тихо промолвила: «Что за черный юмор, мальчики?». Паша включился в игру: «Дура! Ты думала, что мы тебя просто потрахаться с собой взяли? Вовсе нет. Ты просто не знаешь, как я люблю человеческую печень. Молоденькую женскую печень, а Стася любит филе». Луиза на несколько секунд впала в ступор, а потом еще тише спросила: «Вы что, серьезно?». Пашка в ответ с каменным лицом: «Мы тебя не больно зарежем, чик, и ты уже на небесах». Я уточнил: «Сначала дадим по голове, а потом горло перережем, ты даже ничего не почувствуешь».
Луиза, как стояла, так и села на землю. Нижняя губа у нее дрожала и кисти рук тоже. Я спросил у Паши: «Кто глушить будет?» «Давай я» - ответил Паша: «А ты тогда горло перережешь, давай топор». Луиза заскулила: «Ну подождите, что вы делаете, я не хочу умирать, я еще и не жила совсем, я жить хочу….ой мамочки, как я хочу жить. Ну подождите пожалуйста, ой Боже мой, как я хочу жить». При этом она стала ползать на коленях и обнимать нас за ноги и продолжала причитать: «Да что же вы делаете, вы просто звери, подонки, людоеды. Ну не убивайте, мальчики, я жить хочу, я даже потрахаться толком не успела, я даже не знаю, что такое оргазм, я не разу не испытывала оргазм. Ой, боже мой, как я хочу жить». «Так, все» - сказал Паша, «Стася, держи ее». «Ааааа, не надо» - закричала Луиза. Я сказал: «Паша, подожди, что мы звери что ли, может у нее есть последнее желание перед смертью. Давай ее спросим, что она хочет». «Хочешь джин тоник?» - сказал я: «Ты же любишь его. Обычно просят курить перед смертью, но ты не куришь, пей, мы подождем пять минут» - и протянул ей банку. Луиза жадно ее схватила, и стала не отрываясь пить. Выпив, я дал ей еще одну. Луиза с такой же скоростью выпила и вторую. Потом третью. После чего Паша спросил: «Луиза, может ты потрахаться перед смертью хочешь? Давай мы тебя трахнем по очереди. Хочешь?»
Естественно Луиза согласилась, а что ей оставалось еще делать? Все таки, хоть какая-то отсрочка. Она встала с земли, и покачиваясь от джина с тоником, пошла в баню со словами: «Ну, пошли, кто первый?». Паша, как самый смелый пошел следом. Я остался на улице, сел на ройки и стал курить. Я так и не понял, действительно она испугалась или тоже включилась в нашу игру. Если бы известный Станиславский увидел нашу игру, он точно бы не сказал известную фразу: «Не верю». Минут через десять выходит Паша со словами: «Стася, твоя очередь, тем более она тебя зовет. Луза просто супер, она так трахается, как будто в последний раз».
Я пошел следом. В бане был уже полумрак. Солнце садилось и скоро, должно было совсем стемнеть. Не успел я раздеться, как ко мне подскочила Луиза и стала срывать с меня остатки одежды. При этом она утробно рычала и часто, часто дышала через зубы. Она была похожа на текущую суку. Было такое ощущение, что она меня сейчас изнасилует, как будто после многолетнего заточения, изголодавшись, дорвалась до мужика. За десять минут интенсивных занятий любовью она кончила раза три, причем в последний раз – аж до обморока. То есть я заканчивал, когда она была уже без сознания, а потом пошел вздохнуть на ватных ногах свежего воздуха.
Только я голый вышел и сделал две затяжки, как сзади услышал голос Луизы: «Мальчики, что вы там мерзните, идите сюда скорее». Пришлось идти. Сумасшествие продолжилось. Я сидел напротив и смотрел на это порно. Луиза озверела вконец. Она уже орала перед оргазмом в полный голос, а потом отключалась на несколько минут. Потом я опять сменил Пашу. Потом Паша меня. Вновь поменялись, я просто уже сбился со счету, сколько мы раз это делали. Я больше уже не мог находиться в бане потому, что мы хоть и не поддавали пару, но все равно было жарко, и я обессиленный, решил выйти покурить на свежий воздух.
На улице смеркалось, солнце зашло, и было не понятно, сколько же сейчас времени, и сколько мы уже трахаемся. Я сидел и думал в прострации: если она действительно испугалась, получилось очень жестко, даже жестоко. Заманили, напугали, изнасиловали. Правда, не совсем изнасиловали, а злой шуткой вынудили ее заниматься любовью. Она небось думала, пока трахаюсь не убьют. Нужно было как-то сглаживать ситуацию. Тут вышел паша и прыгнул в озеро. Я тоже решил искупаться. Вода была ледяная. Искупавшись, Паша сказал: «Слушай, Стася, мы по моему заебали ее до смерти, она уже минут пять, как после оргазма в сознание не приходит». Мы пошли на нее смотреть. Луиза лежала с блаженной улыбкой и просто-напросто спала. При этом руки она заложила за голову, а ноги были расставлены с двух сторон банной скамейки. Живот ее периодически сокращался, и от этого из заросшего черными волосами влагалища толчками вытекала белая жидкость. Луиза спала и постанывала, как будто ее трахали. Может быть, даже она и кончала во сне. Я сказал: «Паша, вымой это, не могу смотреть». Паша взял таз, и сделав теплую воду, плеснул ей между ног. Луиза так и не проснулась.
Мы пошли в дом впить водки и подумать, как сгладить ситуацию. На нас напал жор. После третьей стопки мы уже были в состоянии не стоянии. На улице стемнело окончательно. Я предложил ее отнести в дом. А самим нормально, полноценно попариться, зря что ли топили. Мы взяли ватное одеяло с керосиновой лапой и пошли в баню. Луиза все еще спала. Расстелив одеяло на полу, мы аккуратно положили ее в центр, бросили сверху одежду и, взяв его за углы с двух сторон, понесли в дом. Луиза так и не проснулась. Мы положили ее на тахту, потом спящую одели, и накрыли сверху пледом, чтобы она ночью не замерзла. Короче проявили заботу. Добрые такие. А после пошли париться. Баню мы натопили классно. Парились раза два, и столько же купались. Короче мы сами вусмерть натрахались. В прямом и переносном смысле. Я предложил, пойдем спать, утра вечера мудренее. Утром что-нибудь придумаем.
Утром первым проснулся Паша, и как обычно пошел готовить завтрак. Ему повезло, готовить собственно было почти нечего. Вернее не из чего. Остатки хлеба и небольшой кусок колбасы. Кошкины слезы. Хорошо еще, что у меня в машине оказались походные пакетики с кофе. Я предложил бросить монетку, дабы выяснить, кто из нас поедет за рулем. Водка еще оставалась и очень хотелось поправить голову, причем обоим. Выпало ехать опять мне. В этот момент проснулась Луиза.
Проснулась она со словами: «Доброе утро, всю ночь мне снилось, что я трахаюсь, трахаюсь. Так классно было. А я что, вчера выключилась? Я ничего не помню. Башка даже немного болит, наверное перепила этого джин тоника». Мы спросили, даже не помнишь, как кабаны еще раз приходили? Луиза сказал, что в первый раз помнит, а вот потом не помнит ничего.
Мы позавтракали. Паша допил водку. Потом закрыли дом с баней и поехали домой. Ночью были заморозки, и ехать по грязи стало легче. Лужу преодолели на скорости и вообще, нигде не застряли. После грунтовки Луиза сказала: «Я все поняла, это мне не приснилось, это все было на самом деле. Я то думаю, что у меня там все болит, как будто я перетрахалась. Ну, вы и подонки». Потом надолго замолчала. Мы тоже ехали молча. В Любытино купили пожрать, так как уже умирали с голода. Луиза опять попросила джин тоник. После второй банки она сказала: «А знаете? Я все вспомнила. Все, все. И самое интересное, больше на вас не обижаюсь. Так мне и надо, что вы так меня проучили, впредь буду умнее, прежде чем соглашаться на такие поездки. Но самое главное, я теперь знаю, что такое оргазм». (То есть мы ее еще и научили) После такого признания, Луиза опять радостно защебетала, и стала прыгать на заднем сидении в такт «Депешь Мота».
У нас отлегло от сердца. Уф, слава Богу. А могло быть все, что угодно. Например, заявление в ментовку. Мы действительно обратно доехали намного быстрее. Хотя бы даже по тому, что не лазили больше под мостом. Я рулил, Паша рассказывал разные байки. А перед самым городом я всех рассмешил: «Хотите хохму, мы медный таз забыли взять. Тут у всех случилась истерика на почве смеха. Пришлось даже останавливаться, чтобы пописать. Вот так с шутками, прибаутками мы вернулись в город.
Луизу довезли до ее съемной квартиры. Она долго с нами прощалась, целовалась и говорила, чтобы мы не пропадали и вообще, чуть ли не в гости звала. Потом я отвез Пашу. К нему я уже зашел. Мы попили кофе, поболтали. Обсудили Луизу, нашу злую шутку, и сумасшествие, которое последовало после нее. Воистину говорят, мужским умом ****енку не понять. После чего приняли решение Луизин телефон на всякий случай выкинуть. Мало ли чего.
Как-то через год, летом, я ехал уже на другой машине, по моему на «Саабе». Встал на перекрестке, смотрю, дорогу по пешеходному переходу переходит Луиза. Причем с детской коляской. Обознаться я не мог. Зрительная память у меня идеальная. Да и не так много девушек с восточной внешностью с ростом метр сорок сем и пять.
Естественно, я проехал мимо. Мимо нее, а может быть и мимо своего ребенка, а может быть мимо ребенка своего друга Паши. А может она была уже замужем.
Все может быть, все.
Все.


Станислав Кутехов 26 ноября 2005 года.