Пирамида

«Они сказали: Ты ведь только из очарованных…»
Коран. Сура 26. Поэты.



И ничего, что мнилось важным, значимым когда-то и серьезным,
Не волновало душу в каменном, холодном тупике:
Три серые стены – одна короче, две уходят в пропасть…
Кусочек неба синий. Карандаш, оставшийся в руке.

И путь обратно показался глуп, смешон, не нужен, несуразен –
Подумал так – мгновенно поднялась четвертая стена…
Не испугался вовсе – удивился, понял вдруг, что важно
Своим пространством, временем распоряжаться не спеша.

И побежали строки, плотно, тесным текстом стены заполняя.
И ночь пришла. Пролился хладный дождь, забрезжил новый день…
Он продолжал писать о том, что слышал, видел за стенами,
Как шел сюда, и как прекрасна, и прозрачна эта тень.

Так побежали дни и ночи, и недели… стены, поднимаясь,
Дарили чистые места ему, для новых, новых строк.
Когда же стены, хрустнув наверху, сомкнулись, сотрясаясь,
Он понял: в Пирамиде – главный и последний есть урок…

В кромешной тьме почуял кожей взгляд, что напряженьем потрясая,
Пронзал дрожащими потоками, шел волнами от стен…
И засветились тусклым золотом и вспышками все грани,
Он на колени пал пред взглядом раскаленным – был предел…

А после вспышки яростной, вдруг разорвавшей тьму в одно мгновенье,
Услышал топот он, открыл глаза – сарматка на коне…
К нему клонясь, о чем-то спрашивала странно, поправляя стремя,
И блеск бедра, и золотое украшенье на руке…

Она исчезла, растворяясь в неподвижных и прозрачных гранях,
И появилась юрта, и слезил глаза дымок костра,
Ночь, звезды, голоса, всхрап лошадей в высоких, мокрых травах;
Поднялся ветерок, и искорки летали у лица.

Все закружилось, пропадая в стенах - то игра воображенья?
Но жгло лицо, и дыма дуновенье… Приближался шум,
И нарастал, давил тревожно и сжимал в тиски волненья
Сердце, душу – в смятение вогнал бы самый хладный ум…

Искрясь вокруг, и, разрываясь нитями блестящими, пространство
Взорвалось стонами и криками бегущих вкруг людей…
Смешались все: военные, полуодетые скитальцы,
И женщины несли голодных и раздувшихся детей…

Он падал – по нему бежали… он вставал – ничто не видел, кроме
Разверстых ртов, безумных глаз, беззвучно, страшно он кричал…
Здесь кровь дымилась, траки гусениц месили по живому…
И взрывы, грохот – вдаль бегущих меткий выстрел догонял…

И в горло нож входил – дыханье красными хрипело пузырями…
Девчонке ноги раздирая, в стон, рыча, глумился зверь…
И птицы черные, слетаясь, жадно трупы уж клевали;
Из бЭтэра поэт хрипел, печально и угрюмо: «верь»…

Дома взрывались… содрогаясь, небоскребы жутко оседали…
В окне махал рубашкой он, проваливаясь страшно в мглу…
Сгорая, падал… и бетон с металлом душу в пыль стирали –
Она летала в гранях, в тело возвращаясь, наяву…

Оцепеневший он сидел и чрез него волнами проходили
То дерева, то лица, голоса и звезды, души – вдруг
Отец возник: шептал слова – их не успел сказать при жизни…
И он почувствовал забытое прикосновенье рук…

И исчезали стены, и, чуть слышно, распадаясь, шелестели…
Он вышел на балкон – нет Пирамиды, таял звездный свет,
А на востоке полоса светилась, едко розовея,
И понял он, сжимая карандаш – покоя больше нет…

И понял он, что звезды, люди и событья связаны едино,
Пронизаны все времена, века гармонией одной;
И в тех Весах вселенских, что вокруг колышутся незримо,
Изъянов нет – потоки лишь струятся связи временной…

И понял он, что Красота тогда спасает тленный мир кровавый,
И, лишь тогда – когда он Видит эту красоту вокруг…
В листке осеннем, и в звезде, в себе услышит голос Тайны,
И лишь тогда – разрывом заблестит порочный, черный круг…


Октябрь 2002г.