20-30-е гг

* * *

П
одходя с научной точки зрения к изучению всяческой эпохи, первым вопросом, которым следует задаться, это вопросом выявления положительных и отрицательных явлений, процессов, возникающих, либо в силу исторической закономерности, либо по воле «властителей судеб». Этот принцип следует применить в подходах к вопросу организации читательской деятельности в 20-30-х гг. XX века, особенно к этому вопросу, поскольку, сложно найти в истории более противоречивую эпоху. Было плохое; было хорошее, в известной доле; были перегибы; казусы, смешные и не очень, но главное, что нельзя рассматривать этот период только с одних позиций, в этом случаи, мы рискуем остаться и без воды и без дитя. Был, был ведь бесценный опыт и организации и самоорганизации читательской деятельности. Был и уникальный опыт построения концепции рабоче-крестьянского читателя, - это значительный шаг к демократизации его, как такового, но здесь стоит отметить об отрицательном моменте, эта демократизация достигалась, во-первых, не ради ее самой, как ценности и блага, а ради достижения цели построения людей в «шеренгу», а, во-вторых, методы и средства достижения этой цели были иногда смещены с горизонта здравомыслия и выглядят сегодня, по крайней мере, сомнительными. Вообще оценивая и анализируя период, можно сказать, что какое бы явление или процесс не возьмешь, для тщательного разбора, в нем обязательно найдешь рациональное зерно, исковерканное под призмой реализации большевистской идеологии. Так, например, детское чтение, эта призма настолько изуродовало, что становится жалко бедных детей, которым навязывалась совершенно не детская литература, призванная, прямо с яслей призвать его (ребенка) в стройные ряды строителей коммунизма, или сделать статичной деталью механизма, работающего на это строительство, здесь «неоценима» роль Н. К. Крупской. Хотя с другой стороны в вопросе детского чтения были серьезные достижения, ставшие фундаментом для развития уникальной образовательной и воспитательной системы, ставшая, в последствии, одной из лучших, и здесь опять неоценима роль Н. К. Крупской.
На первых порах становления читателя, был воспринят опыт царской России, поскольку, новое правительство, понимало, что на пустом месте и без учета опыта работы власти с читателем, нужных взаимоотношений не построить, но надо сказать, что был воспринят не самый лучший опыт или это делалось не адекватно. С учетом некоторой преемственности и ориентируясь на обстановку, большевики «придумали» формовку читателя, нет, правильно говорить формовку читательской массы, поскольку идея индивидуализированного читателя, противоречила общей идеологии, а читательская масса была в самый раз. Этот феномен сложно разложить на два полюса: с точки зрения власти, так удобней было справляться и координировать читателей, тем более, надо было воспитывать нового читателя, который чувствовал себя наиболее комфортней только в массе; с другой стороны, такое собирание в толпу, позволило, наиболее эффективно решать вопросы неграмотности подавляющего большинства населения, без отрыва от производства. С понятием формовка и масса было связано понятие масса-власть, мне видится этот момент крайне положительным, поскольку оно предполагало реализацию себя через различные мероприятия «воздействий читателей на авторов», хотя существовал перекос, исходящий из того что, масса должна проявлять свою читательскую активность и воздействовать на формирования литературного процесса в том случаи, если она правильно, с точки зрения власти, настроена т.е. была успешно «отформована». В рамках проявления читательской активности и воздействия на пишущих авторов, проводились, как уже было сказано, различные мероприятия, - это и читательские суды и коллективные чтения, если последние приобщали читателей к литературе, учили их рассуждать и делать выводы для себя, то читательские суды имели два полюса: с одной стороны это непосредственная критика со стороны самих адресатов писательской работы, с другой же, люди иногда пытались судить о книге не прочитав ее, а делали это, как было необходимо заинтересованным людям.
Библиопсихология. Огромный плюс, рассматриваемому периоду можно поставить только за то, что, именно, в эти годы очень активно развивалась наука библиопсихология. Такое пристальное внимание к ней было закономерным, вызванное необходимостью строительства крепкого, идеологически затуманенного общества, естественно, для этого надо было воздействовать на человека, находящегося в массе, через самое распространенное на то время средство – книгу. Вот здесь и появилась необходимость изучение восприятия книги человеком. Только вот, проблема состояла в том, что в такое виденье библиопсихологии, не укладывались учения Н. А. Рубакина с его индивидуализированным читателем, и, это плохо, и это минус в развитии данного учения.
С высоты сегодняшнего дня, разглядывая период в контексте психологии и социологии чтения, постоянно отмечаешь полезные для сегодняшнего дня явления, которые были незаслуженно отброшены и забыты, и которые думается надо вернуть в сегодняшний день, хорошенько проанализировав и отбросив ненужный балласт перекосов и «маразмом».