Один

Подперев руками голову,
И к печи не топленной приник,
И вздыхая, дымя махоркою,
Сидит, кашляет пьяный старик.

Тускло горит одна лампочка,
Разливаясь в грязном окне,
Серый стол, диван и тапочки,
Две кастрюли, сырость везде.

На столе бутылка с брагою,
Черный хлеб два куска да стакан.
Наливая рукою трясущейся,
Плачет и пьет старикан.

В углу черным зашторено зеркало,
Образа освещает свеча,
В воздухе пахнет деревом,
Тоска царствует, сердце точа.

Нагнетаясь, звенит одиночество,
Одинока пустая кровать,
Платок на коленях завернутый,
Взятый из шкафа опять

Гладит рукою он немощной.
Мутный взор наполняет слеза.
Умножая хандру тошнотворную,
Мутит голову «живая вода».

И глотая последние капли,
Запоет что-то, под нос мыча.
Опускаясь на стол, вдруг заплачет,
Затрясется, в бессилии рыча.

… Тишина. Лишь чуть слышно дыхание.
Спит старик. В забытье все вокруг.
Не разбудят метели метания,
Только изредка вздрогнет он вдруг.