Александровский сад

 -1-

Осторожнее. Двери закрылись.
Слишком поздно. Пустой вагон.
За прозрачностью серою
 сплошь исцарапанных окон
не сегодня мелькнет перрон.
«Кольцевые»-то разъединились,
и теперь, что ни путь, – в объезд.
Я отмечена невозвращеньем.
  Мой поезд неполон,
только мне не хватает мест
никогда…
 Никогда-никогда.

Лишь слепые пустые вагоны,
я сама выбираю их,
сквозь полночный беззвездный вакуум
увозят меня равнодушно,
куда их земля ведет.
А мне в них, как в коробе, душно,
и думается не о всяком,
а, впрочем… один всем черт!
Будто мертвых и спящих, сонных
я не чувствую тех живых,
что и не были рядом со мною
под тяжелой июньской звездою
в ночь, когда позвала темнота.

Я легка над немыми сиденьями,
но в сегодня не перешла.
Не родясь,
я немножечко пожила,
и я счастлива тем, что меж звеньями
вечна связь.
 



 
8 августа 2004г.









 -2-
 
Играй, как со мной играли,
так…без нот!
Арфа в комнате одиночества,
в спальне вчерашнего вечера…

Ах, как лилия в волосах твоих
Пахнет! - мед!
При мне на тебя гадали,
сказали, что ты – ведьма,
хоть с голубыми глазами…

Вообще, я не верю в пророчества,
но это ведь правда?
 Днями
тлело молчание – верила,
стороною пройдет все.
 От рук твоих
музыки жду я…
 Ведь тьма
выльется в новый рассвет…

Что мне! Пусть навыка нет!
Плачь над тугими струнами!
Мы с тобой обе заложницы
несовершенных дел.
К шелку недельной бессонницы
в месяц меж полными лунами
звуком приложишь ножницы –
выбрал тебя мой театр.
Завтрашних острых стрел
сердцу ночному надо.











10 августа 2004г.

 -3-

Сквозь окно запотевшее,
сквозь дождевые нити
вижу только лишь сосен
 размыты вдали очертанья.
Все, что вне потолка моего,
все омыто слезами
 капризного непониманья.

Лето, уж постаревшее,
светом дневных событий
ослепило, и я ничего…
ничего не хочу вспоминать.
Я думала вечером спать –
утром проснусь в Париже.

Мутно и серо - с грозой.
Что за густой пеленою?
Я ведь вчера там ходила…
Господи! Что?! Боже мой!
Забыла.
Отгородилась стеною.

И на стекле инородными,
сами стекло как будто,
капли серые,
 все отраженья густого пейзажа.
Черный зонт далеко-далеко.

Я, желая забыться,
 накрылась беспамятства чашей,
только опять несвободна я.
Вновь дожидаюсь… Утро?
По наитию. Мне так легко.

Верно, время рассудит. Пусть!
Пусть… отпускать не поздно.
Может, выпущу в небо грусть,
снова взгляну на сосны,
без желанья от запаха хвои
ночью тяжелой проснуться.

Что там меж сосен маячит?
Глупость, только стволы, пустое.
А значит,
Радость одна – отвернуться.



10 августа 2004г.




 -4-

Черное небо только.
Нет под ногами почвы.
Тьма для глаз без привычки
родственна с пустотою.
Страх на губах, и горько.
Вслушаться. Успокоиться.
Чувствую под рукою…
Что? Коробок. Точно!
К уху. Трясу - спички.
Правда ли?!
 Богородица!

В голову чаяний хмель.
Кажется солнцем вчерашним
близость мечты – карусель,
не до иных затей.
Руки дрожат – забыть.
Близок огонь. Скорей!
Нервная. Пальцам озябшим
спичку не ухватить.

Страшно, и все по кольцу:
давит и холод и серость…
вздрогнула, руки к лицу,
спички и коробок
под ноги прямо – всплеск.
В горле навек комок.
Вниз наклоняюсь. Всмотрелась –
холодной воды блеск.

Мыслей нет, слез нет, страхов,
будто на чувств стыке.
Мрак, но понимаю,
стала почти свободна –
больше не держит под плахой
желанье огня далекого.
Страшно. Темно.
 Охотно
вниз посмотрю – блики.
И как утопаю
в легкости. Легче легкого





15 августа 2004г.




 -5-

На моей, что стеклянной, ладони
затвердела капелька яда.
Ветер колышет широкие
листья дикого винограда.
Дзинь-дзилинь!
Колокольчик привязан к стеблю,
под ногами чувствую землю,
пахнут цветы одинокие
и полынь,
скорбно травы согнулись в поклоне.

Закопаю зерно ядовитое,
чтобы горечь осенних дождей
в сентябре ему с холодом впитывать.
Почему бы печали своей
мне не плюнуть в лицо? Гордо!
Наступить на себя, как та…
радость тихая мне на сердце.
Прорастет ядовитое семя
отраженьем моим, и с теми
сладко пахнущими цветами,
что кружили, как горе-мечта,
мне под солнцем ручным не греться,
у него все бока стерты.

После пятой июньской грозы
опадет отраженье туманом,
и укроет в прохладе ночной
новой яблони слабый росток.
Раньше верила в понимание.
Дзинь-дзилинь!
После пятой июньской грозы
я пойму то, что раем покой.
Слабой яблони желтый листок
облетит, как пустое желание.
Пахла грубо пошитым обманом
та полынь…

Дзинь-дзилинь, дзинь-дзилинь, дзинь-дзилинь.
Я свободна, свободна, свободна
от себя, и душа перелетная
прорезает небесную синь.




19 августа 2004г.






 -6-

Как на десятом этаже
без потолка и стен. Сомнение.
И приспособилась уже
к чернильной вязкой черноте,
но избирательно
мечтой напуганное зрение.

Смотрю внимательно -
чертой неровной на полу,
сухие,
как будто не были в воде,
кривые спичечные рельсы
из темноты опять во мглу…
Перестановки и инверсии
вскружили голову. Дрожат
пустые
огни жестокою насмешкой.
Последний шаг к ногам прижат
столь обнадеживавшей спешкой…

Пускай идет все, как идет,
лишь собираю апатично
сухие спички в коробок.
Зажгу потом. Когда-нибудь…
Зачем на пламя через лед?
Бороться с данным? Надоело…
Взмах головы - накручен путь.
Пока вокруг меня клубок,
кормлюсь копеечною верой,
что все должно быть гармонично.















22 августа 2004г.



 -7-

Меланхоличен, равнодушен
неравномерный стук колес.
За музыкой чужой
сон с жаждой пьется,
и теплым домом мне вагон
холодный мнится…

В январском сумраке бегу,
и мой двойник меня не душит,
смеюсь - мне снится…
Но вдруг уже другой
себя я вижу, постаревшей.
Вплетен в колосья редких кос
мой волос мягкий, поседевший,
и нож в руках, под - ним лимон.
Отрежу солнце,
и, сахаром посыпав, истолку.

Прозрачный сок на самом дне,
Кристаллы сладкие и обод
лимонной кислой кожуры.
А для покоя нужен повод?
Живое солнце в радость мне
и запах будущего чая.
Пусты окрестные дворы.
Для голубей крошу печенье,
быть бескорыстной просто, зная,
что не взаимно вдохновенье,
что нет гарантий, отдаваясь,
забрать взамен хотя бы часть –
лучу легко мой чай украсть,
губами чашки не касаясь

Но чувство тягостное, словно
вернулось из небытия,
и растворила в чае я
свой глупый цитрусовый сон,
сон неслучайный, безусловный
Зевнула…Как? Стоит вагон?






19 августа 2004г.


 -8-

Что вечный вечер,
вижу по цвету
глаз твоих. Утра не ждать.
Истинен календарь.
Играй.
Тебе на плечи
ляжет моя печаль
к вечеру лета.
Тихо сажусь на кровать,
на край

Читаю звуки,
когда упругих струн
худые руки
твои касаются.
Я призвала тебя,
когда ушла от дум.
Я призвала тебя,
и мне приятно мнить,
что ты – красавица,
что арфы песня
прогонит бесов прочь,
хотя она сама –
тягучий сумрак.
Ее дороже нет.
Играй! Играй! Играй!
Уходит в струны свет,
и льется через край,
как в мягкий воздух ночь,
хмельная полутьма
в надменность рюмок.
Не включат фонари,
всегда к закату.
Так значит, вместе
с тобой мы будем пить
за ложь во благо и
за мой театр!

Я буду плакать,
тут же смеяться,
буду огнем танцевать,
так и печаль пройдет.
Играй!
В самую мякоть,
звуками в твой аккорд,
буду вливаться
буду с тобою спасать
свой рай.
15 августа 2004г.





 -9-

Вагон стоит. Стоят часы.
Остановилась полуверой.
Нет, не молчать! Все шире страх,
как конус кверху основаньем.
Спиной вжимаюсь в тишину.
Стоп-кадр!
Лишь вакуумный гул в ушах,
взмахнул тоской тягучей веер –
на воздух карточное зданье.
Театр –
к молчанья илистому дну.

Вагон. Напрасно здесь одна.

Развилок не было…
Мне кажется, что он стоит.
Я, верно, еду.
 Безуспешно
зачем себя же изводить?
Шаги считаю. Вот стена,
и вот еще одна.
 Сидит
на дальнем угловом сиденье
мое пустое отраженье.
Чего хочу, тому и быть.
Я еду? Еду? Ну, конечно!

Но ощущаю… Почему?
Лечу, чему поддавшись? Боже!
Росою слезы, соль огнем.
Все, что я строю, все ничтожно.
Воспоминанья кувырком –
и в руки. С воздухом сомну,
иначе все наперекос.
Толкнуло. Еду. Стук колес.












21 августа 2004г.





 -10-

Будь ты проклята! Ну, играй же!
Звук твой тихий – далекий маяк.
Я хочу быть подвластной ему
и уже забытье свое слышу,
не терплю.

У спектаклей моих нет тем –
безыдейность несет затишье
в мое сердце. Яснее слышно
арфу, лучше поверить тому,
что всем сердцем, до слез ненавижу,
чем остаться обманутой тем,
что люблю.

В твоей арфе мое исцеленье,
твое красное платье, что мак.
Будь ты проклята! Но играй же!

Ты… Ты - все, жалкий шанс уцелеть,
вчера обо всем отмечтала я,
а сегодня хочу по теченью.

Разум меня ведет
к столь желанному успокоенью,
но плохая я стала странница,
ведь сама же с собой изменщица,
слишком больно на небо смотреть –
это красный везде мерещится,
тихим пламенем к сердцу тянется…
Но к тебе все же арфа старая
лучше, чем он, идет.
В этой арфе мое исцеленье.













14 августа 2004г.




 -11-

Вот и отыграли в благородство.
Черничный сок
попал в желток.
Я в этом соке с ног до головы,
печаль ведь тоже превосходство.
Как это так, себя лишить
надежной радости грустить?
И спичечная в горле кость. Увы…

Терять, чтоб все и чтоб до слез…
До сладости амбициозна,
и каждый выпад первоклассен.
Ломаю спички и рыдаю.

Сплошною ночью под откос,
а без огня и вздох напрасен.
Как я надменно и серьезно,
бескрайне, чувственно страдаю!

Как будто с зеркалом смеюсь,
чуть подойду, потом – обратно.
Как? Ничего нельзя вернуть?
Головки серные повсюду.
И вновь грущу развязно, жадно,
сама с собой. Темно - боюсь.

Но я ведь отступать не буду?
Яичницу…перевернуть!

В руках обломок теребя,
осматриваюсь и бледнею.
…В полыни прорастает яд.
Безлунно будет полнолунье. Взмах.
Волчьи пасти
везде, куда ни брошу взгляд.
Пока змеей не изогнулся страх,
скорей, успеть схватить себя
за запястье.







25 августа 2004 г.


 -12-

Внизу река, а сверху небо,
и только что отплакал дождь.
Каньон. Мне страшно. Скользко. Плачу.
Идти куда-то. Что? Зачем?
И почему нельзя иначе?
По векам веткой, будто нож,
и снова лес бескрайний нем.
Внизу река, а сверху небо.
Мой страх, ты вновь назад ведешь.
Скольжу, за корни буков, грабов
хватаюсь слишком, слишком слабо.

И замерла
опять сижу,
как умерла.
Прозрачный звон в ушах. Вернуться.

Слегка дрожу,
журчит вода тоской напрасной,
ведь кольца больше не замкнуться.

Вставать. Скольжу.
Все плохо, но предельно ясно.
Спущусь к реке. Надежды нет,
я с ней жила,
а отвыкать, как просыпаться.
Но, обозначив, где запрет,
я предпочла
минутной слабости поддаться? -
чем дорожу,
уже сожгла.
Скольжу, скольжу…

Искать пути обратно? Проще
вперед, вернее начинать,
чем переделывать.
 Лишь скалы.
Перекрестившись, резко вниз.
Сорвавшись, меньше потеряла,
чем в равновесии. Сказать
полуглухое «обернись»
никто не вправе. Лето дольше.
Себе «назад» не прокричать:
за чувств натянутое «терпко»
уже не ухватиться крепко…



 19 августа 2004г.





 -13-

Две спички сложены крестом
и в темноте белеют четко.
Распоряжаться я вольна
своей находкой,
но у самой себя в плену
все разрушаю зло и тонко
и в пустоте не вижу дна.
От спичек найденных
 кругом
лежат обломки.
Осталось две. Возьму одну
и коробок. Секунда. Искра.
Мне нужно осмотреться быстро.

Вперед – стена
и влево тоже.
В углу не видела путей.
Опять боюсь, опять скорей,
но свет огня
со мною все же.

Я вижу светлые обои,
две рюмки, арфу,
 Пламя – черт! –
у самых пальцев! Уронила.
Темно. Назад несмелый шаг.
И снова горечь на губах.
Нет! Наклоняюсь за второй, и
в туман огонь меня ведет,
влечет неведомая сила.

Дощатый пол
и арфу вижу
Свеча. Зажгла. Что ж, спасена.
Тянусь к огню. Напряжена.
Как воск на стол
стекает, слышу.









16 августа 2004г.


 -14-

Как к чувствительной коже плеча
мягких губ теплота,
бархат желтого, полуживого,
плачущего листа
к синеве помутневшей воды.
Листья падали снова и снова,
то кружась, то без слов, то журча,
как в ладьях, в них тонули мечты.

Вечна ветки скупая память
о сорвавшихся… Ничего
не забыла я, просто лето
осыпается. Завтра – завтра,
а вчера есть вчера. Прощай,
вера в сумрачный полурай,
мой вчерашний глухой соавтор,
вот и время сменить календарь
и тебя от себя избавить,
и кольцо изогнуть в спираль
молодого осеннего ветра
ливнем посеребренного.

Вверх. Отпустила стрелы.
Как шипи льда небесного,
в воду солнечную врезаются
хаотичные многоточья
снега раннего. Грусть пьяня,
время дышит внутри меня.

Все свободно и все бессрочно.
Зачем от чумы до чумы?

Небо выгнулось темно-серым,
искры осени и зимы
наслаждаются траурным танцем
увяданья совместного.

В воду бросила звон от ключей.
Не сжигая мостов,
берег, чувствую, отступает.

Без причин и без слов,
сердцу хочется глупо терять.
Хоть теплом мне лицо овевает
воздух летне-весенних ночей,
ничего не решусь повторять.

21 августа 2004г.




 
 -15-

В волосах твоих лилия девственно-белая…
Мне на ладонь. Помнить.
Жизнь по пьесе,
надо суметь исполнить!

День в разрезе.
Лед растаял.
Чувств натянутых холодность, как и хотела, я
в сердце свое впустила.
Кроме тебя, забыла
все, что ж но
ты – туман, как хрупкий май,
крыльев взмах - и растворилась.

Все равно
жить.
 Не хочешь - не играй,
причащенье совершилось.

Ведь не вечно же в маки свет солнца вливается…
Чтоб уйти из игры, я играла.
 Спасенье
новой драмой не обернется.

Арфа тише,
окно и врозь
шторы ночи,
луч – и в волосы твои солнце,
Вскользь, опасливо.

Снег и листья – конфетти. Осыпается
все на крыши,
на асфальт и в стекло – внеземное смешенье

Сумасшедшая, ты играешь.
Как после лез,
Я счастлива
очень-очень
равнодушием. Ты растаешь…







18 августа 2004г.
 -16-

Осторожнее. Двери закрылись.
Отделившись от пустоты,
ухожу, и вагоны скрылись…

В переходов недолгой прохладе
кожей чувствую утренний ритм…
Верно! Солнце!
 До высоты,
где уж воздух теплом горит,
рукою подать, а за день
снов моих не растаявший лед
прогреется, станет теплее
молока.
 Улыбаюсь. Ну вот,
я не болею

Тихо. Радостно. Воскресенье?
Я дворами. Почти вслепую…

Лифты, стены, прихожие…Дома.
Я приехала. Облегченье.
Спальня… Арфа! Уже рисую
мелодию в воображении
По спирали до слез нарастает
отшлифованное звучание
и меркнет по истечению
пары секунд.

Тихо, и тут
мягкий звук, будто воск стекает.
Боже праведный! У стены,
на столе при лучах догорающая
свечка. Пламени колыхание…

Духота, мне виски сжимающая
сползает со стен,
 но сегодня тонуть
не придется:
коридоры дверей полны.
Мои слезы от ночи бессонной
теперь – солнце.
Время в счастья спираль лимонную
может даже печали клочки сомкнуть.

Миг - и ушли иголки
из-под ног необутых. Ловко
на пустой подоконник, колени
прижала к груди.
На полу среди серных головок
лилия в красном шелке…
Помню
все, что теперь позади.
Спиною стекло прохладное
Чувствую - все понятно мне.

Опадающих листьев тени
угасают живыми мгновеньями,
чуть кружась
в такт глухим перламутровым снежным отсветам.
Осень зимняя, сечка и ткань – отпущу я и это.
Да, я счастлива тем, что меж звеньями
Вечна связь.

20 августа 2004г.