Стилизация. Гомер

В гневе преступном к богам воззывал
Старец, забывший о чести и благе,
В грязных лохмотьях, погряз в нищете
И в злодеяньях, содеянных им же.

Где же, о, боги, он ищет покоя?
К царству Аида взывает несчастный,
Там ли найдёт он прощенья себе?
Там ли оденется доброю славой?
Кто ж тот страдалец, что внемля безумно,
Хлещет по небу своими речами?

Это же старец безумный, Амелий,
Смладу, похоже, был кинут богами.
Как он жену свою ни лилеял,
Как ни увешал благими дарами,
Верностью та не платила бедняге.
И в страшный день он, забытый рассудком,
С резвостью тигра вцепился ей в горло,
Ну а когда толпа налетела,
Словно огонь он прорвался сквозь цепи
И с той поры был скитальцем, а дети,
Те оставались голодными вечно:
К матери шли с каждым днём скоротечней.

Тот же, свирепостью полный и злобой,
Долго себя голодать не заставил.
С ловкостью птицы и жадностью волка
Он налетал на несчастных прохожих.
Так протекала вся жизнь незаметно
В духе зверином и мужьем обличье.

Только вот боги о нём не забыли,
Тихо готовили злу наказанье,
Что от своей, личной, тягостной травмы
Стало уродовать жизни людские.
Выбрав минуту, Зевс правосудный
ОТдал рассудок Амелию-старцу.
Вот он, идёт по дороге и внемлет
Страху, что люди пред ним испытали.
Голову, словно молнии, режут
Страшные крики, картины страданий.

"Где ж она, правда? для чего эти лица
Гложут мне душу, терзая сознанье?
Можно ли верить подобным картинам?
Нужно ли слушать людские преданья?
Помню: два сына, жена Евредика, дочери, толпы,
Как птичии стаи, вертятся, кружатся всё надо мною,
О, где же боги? Я всё вспоминаю...

Как же терпела земля меня, боги?
Или момент вы такой выбирали,
Чтобы отрадней гнушаться вам было...

Кто же теперь меня примет такого,
Если я сам себя не принимаю?
Как же смириться, что пережил телом родных детей?
Хоть душой умираю...или уж умер...
Где же вы были, о, злобные боги?!
Жизнь вы мою зачем проглядели?!
Так поскорее меня заберите!
К жизни вернуться я больше не смею."

Рёк - и упал на колени пред храмом...
Слышала Гера его излиянья,
Зная о муках, о женской измене.
Сжалось в ней сердце - смирить невозможно
Пыла заступницы брака на землях.
Та перед старцем молящим предстала,
Руки раскрыла и нежно сказала:
" ..............."