вечная весна в одиночной камере

Платон как-то проговорился относительно философии: философия - это приготовление к смерти. И еще: "Если ему [философу] свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором целокупного времени и бытия, думаешь ли ты, что для такого человека много значит человеческая жизнь?" Таким образом, в глазах философа особой ценности не может представлять ни одна, взятая в отдельности жизнь: ни своя, ни чужая. Действительно, тяжело не согласиться с тем, что в контексте жизни всего человечества, одна жизнь не может представлять практическую ценность. Ведь в сущности, так оно и есть:мы - представители рода человеческого, наши имена меркнут в "избирательской массе", в антитезе "студенты-преподаватели", в семейно-родственных отношениях, в противопоставленности мужского пола женскому и т.д., и т.д. Наши имена не уникальны - у нас есть так же такие необходимые данные, как оттиски отпечатков пальцев, наша внешность не является чем-то индивидуальным - выдаются паспорта и регистрационный номер.. В последнее время для идентификации личности стали использоваться даже сканирования сетчатки глаза, что обещает в ближайшем будущем остаться в качестве основного "пропускного ключа" во всякого рода опознавательных системах. Человек - это всего лишь единица живой природы. Другое дело, что всегда существует "биологическая масса" и индивиды, выбивающиеся из нее, составляющие исключение и обращающие на себя внимание. А философ - тот, кто стоит Вне. Вне всеобщей статистики в том числе. И кому, как не ему взять на себя роль заинтересованного наблюдателя, регистрирующего примечательное и констатируя очевидное. Так вот, для философа такие категории, как жизнь и смерть с некоторого момента просто не существенны. Верней, существенны в несколько ином аспекте, нежели мы привыкли считать. Почему? Философ уже пересек ту границу, до которой важно было разделение на белое и черное, на добро и зло, на жизнь и смерть. Этот человек уже познал все аспекты бытия, все сущее. На его долю остается только территория Смерти. И он с радостью ее оприходует. Устанавливает свои законы и проверяет на прочность наш мир. А власть, сосредоточенная в руках такого человека - опасна. Опасна даже не столько для тех, кто валится в горы трупов вокруг, сколько для самого Властвующего. Ибо власть - развращает, вкусив ее однажды, невозможно забыть пьянящего чувства вседозволенности - и Наслаждения. О жизни думать уже просто неинтересно. Интересным становится сам факт борьбы за выживание. Причем все козыри в руказх философа. Однако он не думает о том, что выживание его собственное - это смерть человека по другую сторону. Конечно, уподобляясь ученому-врачу, закрывшемуся белой маской и стеклянной перегородкой, философ может всячески "стимулировать" реакции "подопытных мышек"... Эти приятные минуты истинного садист могут сравниться по своей омерзительности только с ... да и могут ли сравниться? сравнения неуместны. Наслаждения Страданиями и видение Красивого в Смери заставляют задуматься. Кто из людей принимает в дар наследие маркиза де Сада, обрекает других на вечное прозябание потомков Захера-Мазоха... Вечное противостояние победителей и побежденных, садистов и мазохистов, выживших и погибших. Наша всеобщая вечная тюрьма. Вечная зима в одиночной камере. Вечная мечта заключенного стать надсмотрщиком и учинить еще больший разгром...