усыпано клюквой болото

 


 «От всех чудес всемирного потопа
 осталось нам бескрайнее болото,
 на сотни вёрст усыпанное клюквой...»
 (Николай Рубцов)
 

 * * *

И вот уже новая осень
стучит в городские дворы.
Природа во всю плодоносит
и южные сыплет дары
в лотки деловитых торговок
с осеннею щедростью всей.
И снова над городом, снова
крикливые стаи гусей
торопятся в сторону юга.
Бросают листву тополя
на землю. И плавно по кругу
плывёт, остывая, земля
Сельчане стоят на базаре
с корзинами-вёдрами - в ряд.
Холодным огнём в этой таре
брусника и клюква горят.
И я с агромадным пакетом,
наполненным клюквой, иду
с базара, и ягоду эту
смакуя, катаю во рту.
Гудит многотысячный город
вокруг меня, деньги куёт
с пугающе-алчным задором
и пиво на улице пьёт.
Воробушки в поисках пищи
не могут без шума и драк.
И бомж - новоявленный нищий
обследует мусорный бак.
Бегут по асфальту машины,
и люди на "красный" бегут.
…А я же другие картины
в своём воскрешаю мозгу,
как осенью, бабьим же летом
под тот же гусиный гобой
с корзиною шёл, не с пакетом
за клюквой лесною тропой.
Ах, осень в деревне! Что может
сравниться на Севере с ней!
Ты утром сентябрьским, погожим,
ступив на крыльцо из сеней,
протрёшь запотевший термометр,
гвоздями прибитый к углу,
лет двадцать висящий на доме.
На "градусы" глянешь. Метлу
взяв в руки, очистишь крылечко
от листьев, что ночью сюда
с берёзок насыпались. Млечным
туманом укрыта гряда
далёкого леса. В тумане
купаются как в молоке
дома деревенские, бани…
Вот ты в сапогах, налегке,
с плетёной корзиной выходишь
к околице. Золотом шит
край неба вдали, на восходе,
в покрытии млечном. Бежит
чуть влажная, в инее, тропка
по полю, по озими - тут
из зёрен проросшие, робко
ржаные побеги цветут
зелёным таким изумрудом.
На фоне желтеющих меж -
осенне-весеннее чудо…
Вот пройден последний рубеж
меж полем и лесом - ольховый
кустарник, он скучен и сер.
А лес золотисто-багровый
невзрачным кустам не в пример
отрадно так светел и весел,
он весь по-осеннему нов.
Паук свои сети развесил
меж толстых шершавых стволов.
Здесь нет на туман и намёка.
И солнце, свой луч золотой
скрывая в верхушках высоких,
встаёт над лесною грядой.
А воздух! Его ароматы
(увы, горожане, увы! -)
то нам недоступно… ) богаты
на запахи: тут и травы,
уже увядающей, запах,
и запах листвы, и грибов -
их красные, толстые шляпы
осиновых возле стволов
торчат из-под листьев багровых…
И запах какой-то ещё,
который не выразить словом,
плывущий из тёмных чащоб,
еловых, куда не ступает
годами нога грибника.
Над лесом гусиная стая
прощально кричит: "Га-га-га!"
Вослед ей - открыта охота -
ружье разряжает вдали
чужой и неведомый кто-то…
Ну, вот и болото. Пришли,
достигли его мои ноги
за час с небольшим. И сейчас
болотом глухим, без дороги
по кочкам, которые враз
готовы уйти под тобою
в подземные тартарары
спешишь, продираешься с боем
меж низеньких сосен - остры
иголок лишённые ветки,
их тонкие шилья-концы.
На сосенках - затеси-метки -
(мои земляки - молодцы:
вот - азимут кто-то наметил,
как лучше до клюквенных мест
добраться). И здесь на рассвете
лёг иней - болото окрест
покрыто холодным налётом,
на мхах - серебристый налёт
Вот стали пошире пролёты
меж сосен колючих. И вот
внезапно ты видишь на кочке
(за тем и пришлёпал сюда!)
багровые крупные точки
то - первые ягоды. Да!
На корточки сев перед ними,
корзину поставив на мох,
стерев быстро тающий иней
с их твёрдых прохладных боков,
кладёшь себе в рот жаровиху*,
смакуя, катаешь во рту.
Вокруг по осеннему тихо,
встают впереди - на версту -
болотные низкие сосны
и пни, пнёшь - не пень, а труха,
свисают, как бороды, космы
кудлато-белесого мха
с сосновых суков, что у самой
земли, с самых нижних суков.
Меж кочек - провалы и ямы
шагни в них - и без дураков
опасная эта трясина
(как в песне) тебя засосёт,
Назад же с порожней корзиной
идти будет стыдно… Вперёд!
по кочкам - вперёд и без песни
туда, где корявый сосняк
всё реже…
 И вот ты на месте
на клюквенном. Ягоды так
здесь много - мох прямо усеян
румяною клюквой. Пока
на ней холодок индевеет -
твоя холодеет рука
и пальцы заходятся даже
в ознобе, подышишь на них
и тянешь за клюквой. Пока же
день новый, что ясен и тих,
не будет согрет до предела
поднявшимся солнышком, ты
греть руки свои то и дело
дыханием станешь… Толсты
болотные мшистые кочки,
не грех на такую и сесть,
достать из корзины кулёчки
с домашней провизией. Съесть
яйцо с ломтем чёрного хлеба
и клюквою вместо воды
закушать. И солнце по небу
меж тем из-за тёмной гряды
далёкого леса к обеду
(по времени) катит-идёт.
От инея нету и следа
на мхах. Начинают полёт
по воздуху нити паучьи.
Какие-то пташки звенят
поодаль… Что может быть лучше
сентябрьского ясного дня
на этом огромном болоте,
когда ты один, в тишине
плетёной корзины напротив
на кочке сидишь, как на пне,
на солнышко щуришься, куртку-
вспотел! - бросив рядом, у ног.
Зелёная ящерка, юркнув
из мха, вдруг тебе на сапог
взбирается, хочет погреться
на гладкой резине. За ней
следишь с замиранием сердца…
Ещё пара-две таких дней
короткого бабьего лета
и… впрочем, всё это - потом,
сейчас же не верится в это…
И вот к концу дня ты с трудом,
неся за плечами корзину
крест-на-крест на двух батогах,
уже как две гири, резину
таща на уставших ногах,
медведем вылазишь с болота
на тропку лесную, на твердь.
Услышь тебя издали кто-то,
подумает: "Вправду - медведь!"
А сколько до дому осталось -
вёрст пять ещё топать-идти!
И всё же приятна усталость
в ногах. Ничего, что в пути
своя тяжела - ох как! - ноша,
что давит на плечи она.
Зато за плечами хороший
денёк. И корзина полна
отборною клюквой. И воздух
пьянит, ты от воздуха пьян.
А вечер спускается - поздно! -
на тропку. И ноша твоя
не требует отдыха - просит.
Садишься на рухнувший ствол
сосны иль осины. И осень
вокруг тебя. Лес уже гол
на треть. Правда, сосны и ели
они и зимой - зелены.
А листья, что нынче слетели
с осин и берёз, до весны
проведши под снегом полгода,
исчезнут - как не было их
в природе. И снова природа
целебные силы свои
в деревья вдохнёт…
 Не успеет
съесть старую клюкву народ,
как новая клюква поспеет
в болотах на будущий год.
Конечно, поспеет. Пока же
морозов на улице нет,
иду я с базара с поклажей -
в руке агромадный пакет
мной купленной клюквы. Баские*
плоды её…
 Шумно кругом
и осень в дворы городские
стучит и несёт в каждый дом
дары отшумевшего леса,
ушедшего лета дары.
Зимы предстоящей завеса
укроет от нас до поры,
до будущих тёплых денёчков
всё то, чем мы летом живём.

И здесь я, пожалуй, что точку
поставлю в рассказе моём.
 
 осень 2005 года

* жаровиха – местное название клюквы
* баские – красивые (северное)