Храм

Потому, что не жить, отрекаясь, кляня и горланя,
Я скользил по ледку через плечи служилых ворон,
Но нашел свой отлет в опереньи мутанта-орлана:
И горяч жеребец, и почти розовеет паром...

Знаю, что-то стряслось, улыбнулось в проклятой "Дубине",
Рыбари-бурлаки посветлели от соли в траве.
И двоится свеча, колыхаясь в рождественской глине,
И щебечет цветок у надежды в пустом рукаве.

Эх, Россия-простуда: мордовская, детская слава,
Дочь панельной любви, перебитое настежь стекло,—
Ни стихи, ни стакан, ни погромы и римское право —
Ничего твой косой, вифлеемский прищур не спасло.

Боже, дай догрести до клочка, чтоб лысеть на трясине,—
А с пером в животе я и сам доберусь до земли...
.......................................................
Сын и Дочь подойдут; Он же — только о Сыне, о Сыне...
Дочь ладошки лизнет и глазницы прикроет в пыли.

Ну еще потерпи — скоро станет тепло и богато —
Снова нищие спят, и Звезда выплывает из ран.
Но ползут к алтарю не волхвы, а бухие солдаты,
И пустым рукавом подметают бревенчатый храм.