Абеляр под прицелом

Для только что присоединившихся читателей повторяем содержание предыдущей главы:

 
 
 
 
 

Простите за мелкий шрифт!





Заказ второй.

АБЕЛЯР (Владимир Бауэр)



ОХОТНИКИ:

Виталий Литвин
Gavs

ПРИГЛАШЁННЫЙ СЛЕДОПЫТ:

Дмитрий Родионов



Миниатюрная полянка посреди низкорослой декоративной тайги. Сквозь кроны деревьев, похожих на заросшие трёхдневной седой щетиной парниковые огурцы, стремится пробиться ледащий лучик неопознанного осветительного прибора. Почём зря. Будь он побойчей, то встретился бы с нашими охотниками, которые довольно бодро трещат целлофановым валежником к юго-западу от описанной декорации. Судя по не столько решительным, сколько мужественным голосам героев, ждать их появления читателям осталось недолго.


- Не та, не та нынче пошла дичь! – звенит в дерматиновой чаще девственный альтино.
- Не то, что давеча, - консонансно соглашается с ним сонный баритон.
- И то! Ни тебе жирных венков сонетов, как встарь, ни добрых верлибров… один недощипанный стишок. И чей? Абеляра... да не того! – добавляет грустный филармонический тенор, перечитывая добычу:


Когда Васильев-пулеметчик
достал свой голубой платочек
и, сняв с него сопли кусочек
слезу рабочую утер, -
мы поняли, что пали цепи,
которые он, на прицепе
скукожившись, пыля по степи,
расстреливал в упор.

И мы, глодавшие страницы,
мелькающие, как станицы
в глазах взопревшего возницы,
со лба смахнули пот.
Он выжил, Господи, он выжил,
и все, что будет дальше
(ниже)
все несварения, все грыжи,
отмажет пулемет.
Вот прозы вся разгадка: можно
в главе бездельничать
тревожно
о чем-то спрашивать
надежно
припрятывать родной "Максим".
Но было! - мы читали! - было!
И эта, что его любила,
и та, которую знобило,
мы всех ему простим.

И эти сопли, эту жвачку,
и длинноносую скрипачку,
мы верим - он припас заначку,
быть может, не одну.
Мы будем ждать, листы листая,
покуда изо рта густая
струя не вырвется, а стая
не взвоет на луну.

Не то поэт. Он видит семя.
Он вечности терзает вымя.
Зрачком окрестности буравя,
лежит, в молчанье погружен.
Шевелит пальцами босыми,
червяк меж этими и теми,
пока не проведет трусами
по носу влажный Купидон.

Ну что еще, литература,
от нас стерпеть сумеешь, дура?
Тебя, как смерть Рокамадура,
от грамотных укроем орд.
Спи, изнуренная.
В хрустальном
яйце ли, в волке ли педальном, -
разбудят поцелуем сальным,
измажут патокою рот.

Три хмурых путника наконец-то ступили на пегую травку из искуственного каучука и бессильно упали на неё, невольно восстанавливая известную перовскую композицию. В сторону щуплого горизонта юркнула явно левая шутиха, за кадром тихо зазвучала моцартовская Концертанта, благодаря чему у нас возникает хороший повод познакомиться с мнениями бывалых охотников о современных и первобытных способах ощипа стишков.

GAVS

А что, лёгкий слог. Это по мне. Под его обаяние попадаешь моментально и «пылишь» по тексту, не обращая внимания на мелочи. На тот же «прицеп», например, который мне лично трудно соотнести с тачанкой. Впрочем, поскольку автор с первых же строк задаёт ироничный тон повествования, то и не возникает желания чего-то там нудно и педантично, на полном серьёзе, уточнять.

ВИТАЛИЙ ЛИТВИН

Странным образом это стихотворение мне напомнило давнюю пластинку Давида Тухманова – «По волне моей памяти»… Точнее одну композицию из нее – «Я мысленно вхожу в ваш кабинет…» на стихи Волошина:

Я мысленно вхожу в ваш кабинет...
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера,
И бьется сердце, взятое в их плен...

И что с того, что времена оказались «для брутов слишком круты», что книжки в кабинетах поменялись, да и в кожаном кресле – не читающий на 16 языках гражданин Земли, а немытый сопливый пацаненок, упоение – то же самое…

Когда Васильев-пулеметчик
достал свой голубой платочек
и, сняв с него сопли кусочек
слезу рабочую утер, -
мы поняли, что пали цепи,
которые он, на прицепе
скукожившись, пыля по степи,
расстреливал в упор.

Как странно перемешались в этой строфе и «Чапаев», снятый братьями Васильевами, и степи Первой Конной из «Хождения по мукам», и белогвардейские цепи, которые – «там вдали, за рекой», и совсем другая песня из совсем другой войны… Да и сопля, прилипшая к платочку, вряд ли принадлежит пулеметчику-Васильеву, она – нашего пацаненка.

ДМИТРИЙ РОДИОНОВ

Критиковать образчик пост-модернистского потока сознания со ссылкой на кортасаровский «имплицитный эпизод встречи со смертью некого Рокамадура»? С точки зрения содержания, действительно бессмысленно. Так же, как разбирать многостраничное «Аааааааааа» в одном из блестящих рассказов В.Сорокина. Главное – эффект, со-труд читателя в неком едином культурно-ценностном пространстве. Прочтите текст иностранцу… Да ладно, покажите подростку 15-и лет! Эффект от прочтения строк:

«Когда Васильев-пулеметчик
достал свой голубой платочек
и, сняв с него сопли кусочек
слезу рабочую утер, - »

будет поразительным! Автор рассчитывает на вполне конкретную ЦГ, для которой штамп шульженковского «синенького платочка» перевешивает подсознательную конструкцию «голубой пулемётчик». А слово «достал»? Большинство последующих ассоциаций давят на архетипы красного эпоса прошлого века.

ВИТАЛИЙ ЛИТВИН

И мы, глодавшие страницы,
мелькающие, как станицы
в глазах взопревшего возницы,
со лба смахнули пот.
Он выжил, Господи, он выжил,
и все, что будет дальше
(ниже)
все несварения, все грыжи,
отмажет пулемет.

Ах, как это было! – тайком под одеялом при свете фонарика! – (а давно надо бы спать!) Во взрослой библиотеке, пользуясь попустительством маминой знакомой! – (а давно надо бы идти обедать!) Да какой там обед! Или сон…

Вот прозы вся разгадка: можно
в главе бездельничать,
тревожно
о чем-то спрашивать,
надежно
припрятывать родной "Максим".
Но было! - мы читали! - было!
И эта, что его любила,
и та, которую знобило,
мы всех ему простим.
И эти сопли, эту жвачку,
и длинноносую скрипачку,
мы верим - он припас заначку,
быть может, не одну.
Мы будем ждать, листы листая,
покуда изо рта густая
струя не вырвется, а стая
не взвоет на луну

И правда, было! У каждого из нас свой список того, что – было. Тех знакомцев, которых вроде бы и не существовало, но которые ближе, чем якобы живые, якобы родные, близкие…
Для кого это – длинноносая скрипачка, а кому – вздорная актриса, которая никогда, всем смертям назло, никого не ждала… Из-за которой почти выл на луну, потому что таких, потому что такой – нигде, никогда…

ДМИТРИЙ РОДИОНОВ

Вторичность текста – ещё одна серьёзная проблема для критика. И читателя. Начиная с размерчика «Бородино» до мегаобразов «смерти Рокамадура» и «волка педального». Лучшая защита пост-модерниста и самая ненадёжная его опора. Текст превращается в ребус, причудливо сложенный из крокодильих голов с запятыми, борцовских усов, букв, заключённых в овал и прочей абракадабры. Отличие от ребуса – в отсутствии однозначно складывающейся фразы, так что читатель получает иероглифический текст, привлекающий Шампольона-одиночку, но не представляющий ничего, кроме тайной картинки-артефакта для неискушенного зрителя.
Не возьмусь расшифровывать египетские письмена и искать Трою. Обратим взор на технические стороны стиха.

Когда Васильев-пулеметчик
достал свой голубой платочек
и, сняв с него сопли кусочек
слезу рабочую утер, -

Что это? Набор штампов. Это - словесный пазл.

«Коммунисты, коммунисты
Бреют ноги чисто, чисто!
Будет, будет коммунист
Чист, чист, чист, чист!»

Если Дали рисовал Моне Лизе усы, пост-модерн изобразил сопли и гениталии. Критиковать «заимствованную» рифму

«сДрочит пулемётчик на синий платочек»?


GAVS

Некая доля иронии в стихах мне всегда по вкусу. Но здесь, уже со второй строфы, ирония перерастает, как мне кажется, в прямо-таки ядовитый сарказм. Который, как концентрированная кислота, разъедает всё и вся, что имело неосторожность оказаться у него на пути. На этот раз не повезло литературе. Точнее – прозе в её соцреалистической ипостаси. При чтении стихотворения в памяти всплывают десятки – действительно проглоченных (обглоданных до костей?) – романов из далёкого советского детства. Причём, ни одного названия я вспомнить не могу. Но антураж их – тачанки, человеки с ружьями, поцелуи с красным знаменем, адъютанты Его Превосходительства, красные дьяволята – до сих пор заставляет учащённо биться сердце. Романтика, блин! Идейно-выдержанная и классово-заточенная. Не имеющая никакого отношения к реальности. Да и фиг с ней, с реальностью! Можно подумать, что к ней имеют отношение романы… ну, того же Фенимора Купера, к примеру. И там, и там – условность. Ещё один великолепный миф. Мифологи-зи-ро-ва-ни-е (уф, ничего я там не напутал с этим словом?) действительности – основная задача литературы. А вы чего хотели? Точного отображения собственного и всеобщего бытия? Поисков смысла жизни? Ответов на вечные вопросы? «Несу литературу как гроб мой, несу литературу как печаль мою, несу литературу как отвращение моё»? Ни фига! У нас уже давно всё не взаправду. Литература – разновидность бизнеса, служение власть предержащим и – как самый безобидный вариант – игра. Это у Василия Васильевича всё было всерьёз. Ну, так когда это было! И вообще, отдельные идиоты – типа, Розанова – нам не указ, верно? Мы же, слава Богу, нормальные люди. И для нас текст – только текст. Не «вечная и невольная музыка в душе», а – буковки на экране монитора. Именно о нас – нормальных – автор стихотворения и говорит. О толпе литераторов, плодящих « сопли-жвачку». Писатели пописывают, читатели почитывают – и все довольны.

ДМИТРИЙ РОДИОНОВ

Посмотрите. Текст абсолютно нечитабелен!
 
Мы – пони. Личт. О-паЛице-пи
ОННа (со сбоем ритма! С переносом!
ЫСЬПЫ! Ляпо. СтЕпи (вместо привычного степИ)
Цепь-при-ЦЕП (ср. ЦЕПлять)

Далее. Если Васильев – на прицепе, то чем же он пылил по степи? Выше
сказано – смысла, логики, устойчивых конструкций в произведении нет. Ввиду позиции автора. Глупо указывать на пропущенную запятую поэту, который вообще не использует знаки препинания! (Т.к. автор использует – в первом катрене не хватает запятой!) Признавая право автора создавать нечитабельный и бессмысленный текст, оставляю за собой право посмеяться над неосознанными ляпами автора.

«Он выжил, Господи, он выжил,
и все, что будет дальше
(ниже)
все несварения, все грыжи,
отмажет пулемет.
Вот прозы вся разгадка: можно»

Не слишком ли тавтологично - 4 «всё и вся» рядом? Признайтесь, автор, только ради ритма, в запале экспромта! Пулемёт «отмажет грыжу»? Ну-ну…
«Можно, тревожно, надёжно» вкупе с тремя глаголами – поразительная по глупости и пошлости конструкция! Кстати, обратите внимание на огромное количество глаголов и отглагольных форм! Ещё опыт Фета с его «Слышу ШЕПОТ, чую РОБКОЕ ДЫХАНЬЕ и внимаю ТРЕЛИ СОЛОВЬЯ…» Это не стихотворение, а сплошной мувинг! Набор глаголов, которые прекрасно передают все формы действия, но лишены ЧУВСТВ, ОТТЕНКОВ, ИНТОНАЦИЙ! Получился стих-робот – вроде бы двигается, существует, но реально – кусок железа!

«Но было! - мы читали! - было!
И эта, что его любила,
и та, которую знобило,
мы всех ему простим»

Попробуем пойти по следам фетовского редактора! Уберём все глаголы! Отличный, должно быть, стих получится!

«НО! МЫ!
И ЭТА, ЧТО ЕГО
И ТА, КОТОРУЮ,
МЫ ВСЕХ ЕМУ!»

А тот этого – бах, а этот ему – на! А который другой, тот - хрусть! И пополам! Увы, за формой – пустота. Пустота без Чапаева. Язык воспитанника младших классов.

«И эти сопли, эту жвачку»

В первом случае кусочек сопли вполне достойно выстрелил на фоне голубого платочка. А вот повторное возвращение к теме иначе, чем бедностью лексикона и пережёвыванием соплей не объяснишь.

«и длинноносую скрипачку»

Варианты «-ногую», «-зубую», «-грудую» и «-задую» автор, вероятно, посчитал менее соответствующими ситуации! Конечно, раз скрипачка, значит – еврейка, раз евреи, значит – длинноносые! Двухходовка, уважаемый автор… И всё же, попробуйте рационально, либо эмоционально, либо психологически (только не «Я так вижу!») объяснить выбор одного из немногих определений, выбранных Вами для текста…

«Не то поэт. Он видит семя.
Он вечности терзает вымя.
Зрачком окрестности буравя,
лежит, в молчанье погружен.
Шевелит пальцами босыми,
червяк меж этими и теми,
пока не проведет трусами
по носу влажный Купидон»

ВИТАЛИЙ ЛИТВИН

Не то, совсем не то! Ну, разве можно рифмовать «семя», «вымя» и «буравя»?! А «босыми» и «трусами»?! Но что такое рифма, «с точки зрения вечности?» Ах, как это было! –
свои придумывал законы —
звонкоголосые глаголы
с разгону, с ходу рифмовал.
“Нельзя!” — литконсультант кричал…
(И.Шкляревский)

Да кричи ты сколько хочешь?! Кто ты есть, червяк, по сравнению со мной – поэтом?! Кто ты – по сравнению с вечностью?! Кто ты есть по сравнению с любовью?!
Ах, как это было, когда…. когда Купидон занялся трусами…

ДМИТРИЙ РОДИОНОВ

Хотите, я открою секрет, в чем особенность хорошей стихотворной формы? В стихах поэт выбирает строгую (или не очень) структуру текста и далее следует ей неукоснительно! То есть, если идёт верлибр, а дальше появляются черты силлабо-тоники – это смотрится скверно. Если у Кручёных в его вселенском языке вдруг возникает «лось» - скверно. Так же скверно, когда автор вдруг отказывается от рифмовки…

«Спи, изнуренная.
В хрустальном
яйце ли, в волке»

Хрустальный волк – это круто! Как, впрочем, и педальный! Ибо «конь педальный» (ср. «железный конь» - трактор) – это велосипед. Педальный волк в таком случае – что за чудо враждебной техники?

«разбудят поцелуем сальным,
измажут патокою рот»

Так что же перед нами. Не те ли тонны словесной руды, в которых содержание радия ниже уровня промышленной добычи?

GAVS

На мой взгляд, разговор здесь уже выходит за рамки конкретного писателя-романа-направления, что послужили отправной точкой для данного текста. Стихотворение провоцирует на размышления о состоянии нынешней литературы вообще и за это автору – отдельное спасибо.
Впрочем, автор стихотворения и поэтам воздаёт по заслугам. Вот эта вставка о «видящих семя», «терзающих вымя» и «буравящих зрачками» и мне показалась несколько неуместной. Не потому, что автор несправедлив к поэтам. Справедлив! Так им и надо – этим служителям муз, этим куртуазным маньеристам, этим самовлюблённым рифмоплётам. Для которых поэзия – это погремушка, с помощью которой можно привлечь внимание к себе-любимому… Так вот, эта вставка показалась мне неуместной потому, что она слишком коротка. Прозе вон какой большой кусок посвящён, а поэзии – одна строфа. И сразу же потом – резюме о литературе в целом. Чуть развить бы тему о поэтах, и стихотворение стало бы «устойчивым». Сейчас оно, на мой взгляд, несколько кренится на одну сторону. И – главное: поэзия не есть литература. Почему я так считаю – разговор отдельный и очень долгий… Стоп! Чего-то я туплю! Как раз нынешняя поэзия – и в массе своей, и в отдельных лучших её представителях – не более чем литература. И потому упоминание её в этом стихотворении вполне к месту. Так что последнее уточнение снимается.


ВИТАЛИЙ ЛИТВИН

А как кончилось… когда пришла пора горькой литературы XX века… Которая так не любит отвечать на вопросы, а любит… кого ж она любит?… чего…

Ну что еще, литература,
от нас стерпеть сумеешь, дура?
Тебя, как смерть Рокамадура,
от грамотных укроем орд.

Странно всё обрывается… неожиданно, ничем… Как там, на пластинке Тухманова: «…я верен им, я верен им…»
 А вы знаете, что в первоисточнике – это середина стихотворения, но композитор не дал его закончить, у него дальше – длинный проигрыш, только музыка-музыка, полная предчувствий жизни, любви, катастрофы, но лишь - предчувствия, а здесь… Здесь нет даже музыки – только молчание.



GAVS

Да – финал: «Ну что еще, литература, / от нас стерпеть сумеешь, дура?..». От ить дерёвня я, кто такой Рокамадур не знаю. Надеюсь, что для понимания стихотворения это не очень важно… Не выспится литература, однозначно – в яйце ли хрустальном, в волке ли педальном, в сейфе ли сакральном, в мире ли астральном. Не вы-спи-цца! Везде отыщут, прости Господи, толпы писателей и разбудят, впиваясь в уста. А потом наваяют нетленок и осчастливят «массового читателя», давно уже забывшего, что такое литература на самом деле.
Хорошее всё-таки стихотворение. Заставляет улыбнуться и – задуматься. А это уже немало.


Вот так он всегда, этот Gavs. Добрый потому что. Небось лежит на спине и луну ищет. А Дима с Виталием уже давно спят. Абеляр им наверняка не приснится. Ну и пусть себе в сторонке трепыхается. Ощипанный.
Взошла луна, окатив поляну неровным светом, и та сказочно засияла, как ладно ухоженная могила.



ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ:

1.ОБЪЯВЛЕНИЕ

ОЛПЖ «Круги» с чувством глубокого удовлетворения сообщает всей незаинтересованной общественности об открытии осенне-зимнего охотничьего сезона. Во избежание крупных конфликтов и мелких недоразумений, официальные лица, обделённые специальными полномочиями, освобождаются от юридической ответственности. В случае непроизвольного отстрела отдельных, не выдержавших испытания, авторов, ОЛПЖ «Круги» обязуется полностью возместить весь неподдающийся моральному учёту материальный ущерб.

2."ПОД ПРИЦЕЛОМ" - СПЕЦИАЛЬНЫЙ, если не сказать УНИКАЛЬНЫЙ, проект журнала "Круги":

несколько независимых экспертов дают свои оценки произведению, имя автора которого им неизвестно. Более того, рецензенты также не имеют малейшего представления о том, кто является их оппонентами при обсуждении произведения. С их отзывами они знакомятся только после публикации общего монтажа.

Проект "Под прицелом" приглашает принять в нём участие как авторов, так и рецензентов. Свои заявки присылайте по адресу:
krugi@inbox.ru с пометкой "ПОД ПРИЦЕЛОМ"