Роман на троих

Роман на троих
(Роман в стихах с частичным соавторством Ольги Скрябиной)


В руках несчастного поэта
Лампада тусклая горит;
Он ищет мир, не видя света,
Он видит сны, но нет любви.
Рукой Творца, вдохнувшей веру
В нерукотворные дела,
Романтикам забытой эры –
Любовь и слава без конца!

 Глава 1.

 I
- Послушай, милый мой ВиктОр,
Быть может, хватит тратить время
Столь мрачно, ну же, скинь затвор.
Уйдём подальше мы из плена
Твоих всех этих мрачных стен,
Мне неприятно это бремя!
- Действительно, пойдём гулять,
В театр можно бы опять.
- Андрей, Светлана, вы идите,
Я не желаю вам мешать!
- Тогда, наверное, футбол
Тебя утешит, друг безмолвный, –
Сказал находчиво Олег,
От скуки всей как – будто сонный.
- Нет, не утешит, есть дела,
Которые давно стоят.
Я должен был ещё вчера
Уладить их, но… [Все спешат].
- Держись, мой друг, не унывай!
Сказал какой-то из поэтов.
- Ты, главное, не раскисай, –
Андрей добавил между делом.
Светлана руку подала для поцелуя.
- Что за новость? –
Спросил расстроено Виктор.
Взгляни в окно. Какое время?
Век XXI на дворе,
И ручку ныне не целуют…
Ах, если только что во сне.
Сарказм Виктора проглотила
Та тишина, что наступила,
Как только гости разошлись.

 II
Нет, он соврал, что у него
Есть неотложные дела.
Он не был занят ни сегодня,
Ни уж тем более, вчера.
Но опрометчиво хотела
Покоя грустная душа.
Весь вечер он сидел за книгой,
Ни строчки так и не поняв.
 Всё размышлял: о жизни смысле,
О долларах порой мечтал.
Он представлял коттедж, джакузи,
Но не хватало лишь бумаг
Зелёных тех, а лучше евро…
Там был и белый Кадиллак.
- Какая вечная дилемма, – подумал он, –
Мы жжём бумагу день за днём:
Простую, белую, цветную,
Мы жжём бумагу рядовую.
Но есть другая, не простая –
У каждого она своя.
Ей поклоняемся, рыдая,
У ближнего её прося.

Наскучил этот детский лепет
Виктору – нашему герою.
Склонив глаза, часы окутал
Просторным взглядом, чуть напутав,
Который час. Он вновь подумал
О прелестях приятных мира,
И неуместная сатира
Была изречена из уст:
- Бог справедлив, я это вижу.
Поэтому сильнее жизни
Себя на свете ненавижу.
Ну не Его же, в самом деле,
 мне обвинять.
Кто виноват, что я один
Свой минимум делю по числам?..
Помилуйте, мой Господин,
Я не добрёл бы к этим мыслям,
Когда б не ложь и суета.
Несправедливость правит миром.
Твоя-то где же доброта?
Не ты ль стоишь за этим «пиром»?
Ах да, забыл, что Ты - мудрец,
И разум видишь мой всегда.
Тогда прости меня, Отец,
Я отрекаюсь от Тебя.
…
Два шага сделав вдоль кровати,
Упал в одежде просто так,
Чтоб снова помечтать о страсти,
Из прошлого достать пустяк.
А на дворе уже чернело,
В глазах растаял циферблат.
Смыкая веки, миг за мигом
Он покидал житейский ад.
 
 III
Покой ночной царит в окне,
Луна горит в кромешной тьме,
Спокойствия вокруг в избытке,
Покой тот мёртвый равен пытке.

Сквозь солнечный луч, отражённый с луны,
Я в комнате вижу кровать у стены.
И в ложе том спит, как обычно, Виктор,
Весьма распахнувшись, сползая на пол.
В то время, как в комнате бодрствовал зной,
Послышался стук, скрежет мебели злой.
Виктор проснулся на минуту,
А на вторую засыпал.
Вдруг в небе гром в ночи взорвался,
Теперь Виктор уже стоял
Неподалёку от кровати –
Он всё-таки с неё упал.
В одно мгновенье с грохотом и воем
Ворвался в окна ураган.
И с яростной, безумной силой
Всё на пути стал разрушать.
Смешались здания, могилы,
Все стали плакать и рыдать.
И всё пропало… Словно бы антенну
Кто перерезал: на экране треск… и тишина.
Огонь пожрал все стены, всех людей,
Осталась лишь она…
Единственная в этом мире,
Быть может, имя ей «Любовь».
Её встречал я на картине
И вот теперь увидел вновь.
…
Виктору встреча предстояла.
Сейчас он грустно сознавал:
- Всего, что было, вдруг не стало.
И он упал и зарыдал.

 Глава 2.

 I
Виктор бесцельно просто шёл,
Конца не ведая пути.
Как будто дьявол, демон, чёрт
Над ним злодейски пошутил.
И в этом призрачном скитанье
Он был на призрака похож.
Душа измучена стяжаньем,
От бесконечных дум – оков.
…
Не веря в собственный «мираж»,
Он деву чудом разглядел.
Судьба проделала фарсаж,
Кресты сменяя на удел.
 
Она лежала средь руин,
Предавшись горестным слезам;
Она одна и он один,
Не верят собственным глазам,
Что выжили они одни
И, что кругом одни лишь пни.
Людей вообще как будто нет
И нет домов – простыл их след.
Герои наши оказались рядом,
Друг друга озарили взглядом.

 II
- Как Вас зовут? –
Стараясь девушке помочь
Подняться из руин, спросил Виктор,-
И что случилось в эту ночь? –
Спешил начать он с нею разговор.
- Авилина! А то, что случилось,
Только Богу известно, мой друг.
Вся планета в ничто превратилась
Во мгновение ока, вдруг.
- Вы сказали, что Богу известно?
Ну и кто же такой этот Бог?
Я скажу откровенно и честно,
Он мне в жизни совсем не помог.
И теперь на обломках планеты
Я увидеть Его не могу.
Что случилось, Господь, и где Ты?
Я скорее с ума сойду…
- Сейчас же прекрати, Виктор!
Мы спаслись!..
- Но как жить?
- Я не знаю.
- Может, было бы лучше…?
- Вздор!.. Эту мысль от себя отгоняю.
Авилина не знала, как жить,
Всё, что было для жизни, сгорело.
Но она лишь умела любить
С верой в Бога, и это нетленно.
- Авилина, откуда ты знаешь
Моё имя и кто я такой?
Я ни разу ещё не назвался,
Мы знакомы, быть может, с тобой?
- Мы не знакомы…ну, почти:
Мне снился ты во сне в ночи.
Мне снилось, что ты удручённый бедою,
О Боге неправедно смел рассуждать.
Пресытившись праздной и шумной толпою,
Ты «рвал себя в клочья», не смея рыдать.
- Тогда я сказал, что себя ненавижу,
Но как же я мог ненавидя себя,
Стать к небу и к Богу хоть чуточку ближе,
В бессилье своём только Бога виня?
Теперь понимаю, когда я остался
Без дома, без денег, тепла и друзей,
В какой я доныне грязи бултыхался,
Совсем не ценя мне дарованных дней.
- Ты понял… И что собираешься делать?
Была ли любовь в твоей жизни тогда?
Ты хочешь предстать перед Господом в белом,
Оставив за дверью неверья года?
- Не стоит теперь, моё грустное чудо,
Любовь в моей жизни была в стороне.
Про Бога…оставь! Отвечать я не буду,
Ведь совесть моя изменять стала мне.
Что было - то было, хватило вполне.

 III
Сгущалась тьма, ночь воцарила,
Они искали свой приют.
Среди руин, средь стен обломков
Ночлежник строят и «куют».
…
Укрывшись чьим-то одеялом,
Они лежали, как супруги:
Он ласково её обнял,
Прильнув к её упругой грУди.
И ветер рыскал, львам подобно,
И небо - филину сравне,
Но их очаг, что соткан скромно,
Украшен искрами сердец.

Он был безмолвен в этот час,
Уставший, будущий мужчина.
[Мир потерялся, как-то враз…]
Лицо обнесено щетиной.
Ни крепок стан, ни громок голос,
Надломленный бедой в душе,
Но всё же мил, и жгучий волос
Блестел на умной голове.
Виктор и Авилина спали,
Возможно, снились даже сны.
Они лежали и не знали:
«Зачем остались только мы?»

 
 IV
Проснувшись утром не в постели,
Виктор стал ужас сознавать.
Приподнимаясь еле-еле,
Ему хотелось закричать.
Но вот же ангел – Авилина,
И взор на время был утешен.
[Застыла в воздухе секира,
Не разбиравшая, кто грешен].
Она шептала что-то пОд нос,
Свет освещал её в то утро.
В её руках хранилась книга,
А небо нагоняло смуту.
Сидела вовсе отрешенно,
Читая радостно Псалмы.
И веки опуская томно,
Всё глубже вдумывалась в стихи.
Она: прекрасная особа,
Но не лицом лишь, а внутри.
Любовь и свет, рождённый Богом,
Желала в мир сполна нести.
Ещё была скромна излишне,
Пронзая взглядом и душой.
Не ведая изысков жизни,
Казалось девой и святой.
В ней сочетались мир и мудрость,
Глубокий взгляд и Божья сила.
Не свойственна была ей глупость,
Она была смешной и милой.
Рост невысокий придавал
Ей беззащитность и невинность.
Но Дух, живущий в ней, пылал,
И таял страх, теряя зримость.

 V
- Авилина, скажи, как спалось?
Снова видела сны обо мне?
- Я не помню сегодняшних снов,
Но ты там не был, уж поверь.
Улыбнувшись, Виктор вопросил к ней:
- Подходящий момент для чтения,
Что за книга в твоей руке?
- На, возьми почитай – полезно.
Ну, а я полежу теперь.
…
На потёртой обложке из кожи
Были буквы ещё видны.
Надпись «БИБЛИЯ» литерой сложена:
Два завета и все псалмы.
Открывая, листая книгу,
В лицо бросались цифры и столбцы.
А затем, потянув листочек,
Он нечаянно, невзначай
Оторвал лоскуток бумаги
От страницы, отдёрнув край.
Испугавшись, как юный школьник,
Что не выучил свой урок,
Он в испуге сложил бумагу
И засунул себе в носок.
Обернулся на Авилину,
Догадался – она спала.
Уткнулся взглядом в её спину,
Волной нахлынула вина.

 VI
Был день. На улице не жарко,
Не холодно и не прохладно.
Виднелись в небе облака,
Пыль воздух поглощала жадно
И было трудно с далека
Увидеть солнце многократно.
…
- Авилина, куда мы идём
И зачем нам на улицу Мира?
- Я ищу свой двенадцатый дом.
- Тот, что стёрт ныне Божьей силой?
- Когда ты подобрал меня,
В руинах дома по Советской,
Той ночью я была в гостях,
А здесь, на Мира дом мой с детства.
Второй этаж, налево дверь.
- И где же твой очаг теперь?..
Прости, я не хотел обидеть.
- Уже обидел. Где теперь?
Теперь моя семья у Бога:
На Небесах, ты уж поверь.
- А как же мы в проекте Бога?
Что, затерялись в межпространстве?
И что за цель? Идти нам сколько?
А что в конце? Умрём от странствий?
- Не знаю, почему так вышло,
И мы остались лишь одни.
Но вижу я, что Божья мышца
Не стёрла след самой земли.
По Библии должно сгореть всё:
Не будет солнца и луны.
Бог словно задержал погибель
Вселенной этой на пути.
- Но, если я – великий грешник -
Геенны огненной достоин,
То объясни, за что же ты здесь?
Весь рай тебя одной не стоит!
- Бог, без сомнений, не случайно
Устроил нам с тобою встречу.
Спасти тебя, возможно, в этом
Вся цель Отца в преддверье сечи.
- Спасти меня? Какая честь.
Твоя теория красива,
Но я заслуживаю месть,
Не то, что ты – дыханье мирры.
- Ты же не знаешь, Бог – любовь!
Но можешь ли меня послушать?
Он мир разрушить может вновь,
Чтобы спасти хотя бы душу.

 VII
- Авилина, довольно споров,
Скоро вечер нагрянет тучей.
Нам с тобой подкрепиться надо,
Я бы лошадь, поправде, скушал.
Ты жила здесь, а значит, знаешь
Магазины, ларьки, киоски.
- Мародерствовать предлагаешь?
- Выжить сутки хотя бы, просто.
- Что ж, согласна с тобой, пойдём.
По бетонным взбираясь плитам,
Надпись грязную «Гастроном»
Обнаружила Авилина.
Шоколад утолял их голод,
Лимонад избавлял от жажды.
Но темнело, и мёртвый холод
Ускорялся, как стрелы вражьи.
- Нам следует поторопиться,
Вернёмся в скромный наш шалаш.
Мы сможем снова там укрыться…
- Куда вернёмся? В «Наш шалаш»?
Туда где нас с тобою двое?
- ???
- Мы оказались будто бы в аду,
Где свет померк и вместо счастья горе.
Но, если на двоих один шалаш,
То и в аду они свой рай построят.
Забавно, правда? Даже мудро.
- Пойдём, Виктор, вернёмся утром.

 VIII
Спускалось солнце к западным краям;
Три улицы и два квартала.
Они ступали по своим следам,
Пройдя уже совсем не мало.
И, времени не тратя даром,
Они общались вновь и вновь.
И тот, кто верен будет в малом,
Найдёт доверие без слов.
Она была его полнее
И миловиднее лицом.
А он, конечно, был умнее,
Но мудрость не сочтёшь с умом.
В руках у них немного пищи,
Аромо-свечи и вода.
В руке мужской виднелись спички,
В красивой Библия была.

Добравшись до своей пещеры,
Рукотворённой из руин,
Сменилась в сердце атмосфера,
Краснели щёки, как рубин.
В тех скромных каменных хоромах,
Где сталактиты – арматура,
Им дом виднелся в этих норах,
И кожа становилась бурой.

 IX
Покинуты на век вселенной,
Но не забыты только Богом.
Они лежали неприметно,
Горели свечи скучно, долго…
Тот факт – одно лишь одеяло -
Их безысходно приближал.
Застывший взгляд, смотревший прямо,
Песок и небо накалял.
Скрещенье рук её замёрзших
И плаванье груди в дыхании,
Толчок любви и страсти мощный
В них порождал одно желанье.
Волос коснувшись Авилины,
Он словно ангела касался.
И быв уверенным и сильным,
Он неожиданно признался:

- Задуем свечи друг за дружкой,
Закроем окна на затвор.
Нальём любви до края кружки
И пену скромности сольём.
Любить друг друга задыхаясь,
Любить до боли, спазма до.
Любить друг друга не смущаясь
И отрекаясь от всего.
Вот в этом счастье человечье,
Вот в этом смысл бытия:
Чтоб шкуру разодрать овечью,
Огнём любви горя дотла.
А коли что-то есть сильнее
Любви и страсти, ты скажи.
Я посмеюсь над брадобреем
Не знавшим ценности души.
- Что ж, начинай скорей смеяться,
Встав перед зеркалом трюмо.
Ты видишь жизнь цветам подобно,
Что ищут света и тепло,
Но в этих красках жизни ярких,
Ты забываешь об одном:
Свет истинный совсем не маркий,
А скромный, светлый и живой.
Нисходит он с небес от Бога,
Отца любви, Отца всего.
В нём счастья море, красок много
И жизнь вся в Нём и чрез Него.
…
- А ты веришь в любовь?
В ту, что с первого взгляда
Пикой сердце пронзает,
Наконечник кривой
В нём во век оставляя?
Ран таких не залечишь и уже не сотрёшь…
- Венчанье слов твоих красиво,
Но с верой в Бога это грош.
- Ты веришь в собственные силы,
Способные вершить дела?
Ты сам себе и царь, и нищий,
И Бог, и праведный судья.
- Ты раб, всего лишь раб мамоны,
Греха, немереных амбиций.
Нет силы большей, чем у Бога,
Ты раб, а думаешь, что принц!
- Ты веришь в счастье и в очаг?
В семью, в детей?.. Вот в этом смысл.
- Я верю в счастье, это так,
Но в счастье с Богом! Ты же слышал.
- Ну, обрати своё вниманье
Хоть раз от Бога на меня.
Я здесь, с тобой и всё реально…
А Ты где, Бог? Здесь нет Тебя!
Раздался гром, сверкнуло небо,
Секунды полной тишины,
Заплакал дождь сквозь тучек сито,
Смывая горечь и часы.

 X
Спиной друг друга не касаясь,
Они держались в стороне.
Натянутого одеяла
Хватило на двоих вполне.
И оба думали о Боге:
Одна - как дочь, другой - как враг.
Молитва в воздухе находит
Протест – сердец упрямых знак.
Но Бог взирал на них в тот вечер,
А дождь стучал, как Божий глас.
Зажглась луна, погасли свечи.
И ночь кралась, как снежный барс.

 

 Глава 3.

 I
Гром колыхнул взрывной ракетой,
Наполнив страхом тишину.
Виктор испуганный, одетый
Проснулся, лёжа на полу.
Не разбирая в тьме бездушной,
Что расположено вокруг,
Об стул и кресло спотыкнувшись,
Он быстро обнаружил вдруг:
- Скрипучий стул, лохмотья кресла,
Совсем другое одеяло.
Авилина, моя невеста,
Неужто сном теперь ты стала?!
Раздвинув шторы по углам,
Узрел в окне слепые лужи,
Зонты людей, автосигнал –
Жива Земля, а в сердце стужа.

 II
Привыкнув к комнате своей,
Он наводил, спеша, порядок.
Свет ламповый горел в окне,
А солнце отвечало взглядом.
Он помнил всё, как офицер
Лицо своей прекрасной дамы,
Отправившись в крестовый бой,
Освобождать мечами страны.
Минуты, взгляды, сонм речей,
Язык двух тел – кантата жестов.
И запах тающих свечей –
Он помнил всё, к солдатской чести.
…
Кружась по дому, как юла,
Виктор шептал о смысле жизни,
И прогулявши два часа,
Раскинул веером все мысли:
- Миллениум, конец времён…
Быть может, есть, а может, нету.
А мне-то что? Все мы живём
В эпоху денежного света,
Что затеняет Божий свет.
А истины…пожалуй, нет.

 III
Чуть успокоившись, остыв,
Распяв в тиши каскад минутный,
В тоске отчаянной души
Вновь разум покрывался смутой.
…
Виктор всё чаще и острей
Стал ощущать в ноге уколы.
Как будто дюжина гвоздей
С ногой его решала споры.
Спустив носок, не удержавшись,
Он убелёно онемел.
Кусок бумаги прыгнул на пол,
Виктор, смущаясь, умилел.
И на бумажном том осколке
Он внятно прочитать сумел:
- «Ревнуйте о дарах бОльших,
и я покажу вам путь,
ещё превосходнейший».
И красной пастой – будто кровь,
Дописано рукой «Любовь».
- Слова из Библии – знакомо,
Но где я Библию мог взять?
Во сне, я помню, Авилина
Свою давала почитать.
Но Авилина – сон прекрасный,
Что не забыть мне никогда!
А в полтергейст, в кино и в сказки
Не верю, как и в чудеса.

Наверно кто-то из друзей
Здесь обронил вчера бумажку,
А я нечаянно поднял,
Ну, а во сне придумал сказку.
Да нет же, именно Андрей,
Он филосовствовать любитель.
И Библия ему нужней –
Он высших дум большой ценитель.
- Жизнь продолжается, Виктор –
Себя пытаясь подбодрить,
Наш друг заводит разговор
В дверях, собравшись уходить.

 IV
Куда ты так спешишь, Виктор,
Не верующий в силу Бога?
И от кого бежишь, герой?
Куда ведёт твоя дорога?
…
Навстречу людям и витринам,
Домам, асфальту, магазинам,
Виктор шагал, сутуля спину.
Он улыбался голубям,
Бросая крохи из карманов.
Вниманьем одарил дитя,
Идущего навстречу с мамой.
И о насущном позабыв,
Ему хотелось быть довольным.
По старым улицам бродить
И ощущать себя свободным.
Но быть свободным ни как до
Всего того, что знал он ныне,
А быть свободным от всего:
В любви и в счастье с Божьей силой!
Свобода для греха страшна,
Ведёт сия в грехопаденье.
Свобода от греха светла
И окрыляет при падении,
И в вечности даёт покой,
И на земле с любовью мудрость.
И смерть тогда ведёт домой,
И Дух в тебе рождает кротость.

 V
Не веря собственным следам,
Он по бульвару шёл на Мира.
И ускоряя сердца шаг,
С ним изнутри боролась сила:
- Куда иду? На что надеюсь?
Кого пытаюсь обмануть?
Поверив снам, ищу я деву,
Мечтая на неё взглянуть.
…
- Ну что же, теперь я на улице Мира.
Помилуй Госп…
Словно голос Памира
Раздался и снова ушёл в небытие.
Горячие уши, разглаженный лоб;
Но будто назло перед самым подъездом
Границей промчался взъерошенный кот.
Одно утешало лишь - рыжий окрас…
В мозгах колыхалось две армии фраз.
…
- Двенадцатый дом и двенадцать ступеней
Уже позади, - всё успел посчитать.
- Три двери железные, что за напасть,
И должен ли я хоть в одну постучать?
Глупее лишь было бы только одно:
Уйти и оставить на сердце ярмо
Несбывшихся мечт, не вкушенных надежд.
Рискну!.. И под дверью сложу я свой крест.

 VI
Решительно кулак сжимая,
Виктор продвинулся наверх
И ничего не разбирая,
Он словно каялся за грех.
Уверенно, как рыцарь храбрый,
Как гладиатор в Колизей
Шагнул герой наш на площадку
И постучал в стольную дверь.
Стоял устойчиво и прямо,
Заранее определив:
"Чудес на свете не бывает" -
Готовый сразу уходить.
Шаги в квартире, чей-то голос
И вот уже хрипит замок.
Три оборота против стрелки,
Дверь распахнулась…тихий вздох…
В зрачках кристальных отразилась
Девица смуглая, как ночь.
А позади неё мужчина,
Обнявший нежно её плечи…
Они смеялись и шутили,
И им казался тёплым вечер.

Не объясняя ничего,
Он улыбнулся им взаимно.
Рукой махнув, спустив глаза
В бескрайний глобус сожаленья,
Он уходил, как лев, устав
От этой призрачной погони.
Впервые, чтобы не упасть,
Виктор схватился за перила,
И с каждой новою ступенью
Стал распинать в себе мерило
Надежды, веры и любви…
- Мой друг, куда ты? Подожди!
Ты кажется, ошибся дверью,
Но раз пришёл, - не уходи!
Я счастью своему не верю!!!

 VII
Быв потрясен, дыша всё чаще,
Ему хотелось убежать.
Пульс учащался, стало страшно
И сердце ёрзало, как тать.
В руках сжимая клок бумаги -
Страницы Библии святой,
Не знал теперь он, где реальность,
Но знал, чей голос за спиной.
И обернувшись не спеша,
Подняв глаза, сбиваясь с толку,
Он всё же выжал из себя:
- Вот,.. Я пришёл к тебе…и к Богу!




Заключение:
В руках счастливого поэта
Лампада яркая горит;
Он ищет мир в потоках света,
Он видит сны в очах любви.
Рукой Творца, вдохнувшей веру
В нерукотворные дела,
Романтикам забытой эры –
Любовь и слава без конца!




Послесловие

Он:
- Я хочу не фешенебельных свадеб,
Ни ковров из золотых янтарей,
Мне б палатку на окраине рая,
Сидя с удочкой ловить пескарей.
Она:
- Я хочу не белокрылого принца,
И не ангела на чёрном коне,
А того, кто во веки единственный,
Чтоб готовить ему пескарей.
Бог:
- Я с любовью вас благословляю,
Но прошу только помнить о том,
Что на Небе есть Тот, Кто питает
Ваше сердце, а после - дом!

 Осень 2003г. - 29 октября 2005г.