Навеяно поздней осенью и отголосками памяти

Ночь и тишина. Огонек сигареты тускло тлеет в рассветных сумерках.
Ты сказала уходи. В три часа утра или ночи (какая к черту разница?) на улицах никого. Только я, сигарета, музыка и мысли.
Я шел, отражаясь в стеклах витрин, которые жили своей холодной расчетливой жизнью. Ты захотела жить так же. Без любви, без тепла – только расчетом. Что ж, не мне тебя судить. Просто обидно и больно. Обидно за потраченное впустую время и больно за разбитое сердце и попранные чувства. Неужели можно вот так променять тепло хоть и глупого, но любящего сердца на холодную жизнь в витринах дорогих магазинов. На холодный блеск камушков в металле, на холодный мех, который никогда не растопит льда в сердце.
Теплая летняя ночь, костер на берегу озера, палатка, вино, мы, звезды. Помнишь? Нет, не помнишь. Дурацкое свойство человеческой памяти: помнить плохое и забывать теплое и светлое.
Холодный промозглый ветер забирался под куртку и грыз кожу. Начал накрапывать дождь. Я шел второй час среди бесконечных витрин серого и неуютного города. Впереди еще час пути и теплая пахнущая хвоей ванна. Ее то ты помнишь? Нет. Тоже не помнишь.
Мимо проносятся серые машины. Какое им дело до идущего по утренним улицам парня с сигаретой. Такого же серого как и осенний город, так же как и они отражающегося в витринах. Самого обычного парня. А ведь когда то он не был таким. Он сиял улыбкой, дарил всем тепло своего глупого, но большого и горячего сердца. Он все так же жив, только сердце остыло – превратилось в маленький кусочек льда. Оно разбилось в кровь о зеркала витрин и стену непонимания.
Город просыпался. Люди выходили на улицы, спешили на работу, садились в транспорт. И никому не было дела до промокшего и замерзшего парня с потухшей сигаретой в зубах растворившегося в серой толпе отражающейся в зеркалах магазинов.