Легко о нелегком

ЛЕГКО О НЕЛЕГКОМ

Пройдемся рука к руке,
 без пафоса, налегке,
куря и кренясь под ветром,
 что властвует на реке.
От волн ошалев слегка,
 «прицелимся» в облака.
Напьемся густого кофе
 на палубе поплавка.

Как рыбок робки клевки,
 как чайки гнусно ловки…
Как неизмеримо легок
 клинок Петропавловки –
в легчайшую высоту,
 петровскому вслед персту…
Ты помнишь, как прошлым летом,
 стояли мы на мосту?

Нелегкая занесла
 мне в легкое семя зла,
и мутная волн похлебка
 плясала в глазах, росла
уверенность: никогда…
 Ведь ты – как эта вода.
Мне легкость невыносима,
 с которой ты скажешь «да».

Яснее мне с каждым днем,
 как легок ты на подъем,
как нетяжел поведеньем,
 как мало весy в твоем
признании на ходу.
 Находчив ты – на беду.
А я – увы – легковерен.
 Не знаю, на что иду…

– В нас кровь, а не молоко.
 В нас – рок, а не рококо.
– Как иго может быть благом?
 Какое бремя – легко?
– Рука – разве тяжела?
 Река – разве развела?
Мы вместе – чтоб с легким сердцем
 делить слова и дела…

Испортить проще всего.
 Ругаю – всё ничего!
– Полегче на поворотах, –
 хихикает божество.
– Ты что ж предлагаешь? Бром?
 Увы, наш мир – траходром.
– Лишь с легкой твоей подачи…
 Клянись же – своим ребром,

и опухолью в паху,
 и паданцами в пуху,
и семенем легкоплавким –
 скажи мне как на духу:
горячность моя смешна? –
 Смеется – легка мошна.
Соблазны разнообразны,
 душа, как на грех, одна.

Час от часу мне трудней,
 всё с легкой руки твоей…
О, помню плевочки пены,
 на гребнях тех блудодней.
Я чувствовал: всё, причал.
 А ветер мне «нет!» кричал.
Ты понял. Но камень в сердце
 нисколько не полегчал.

Я счастье свое носил,
 как платье, и всех бесил.
Юнону скрестил с Aвосем
 и легкую смерть вкусил…
А ты жил без трат, без бед,
 то в твид одет, то в вельвет.
То легок был на помине,
 то снова – в помине нет.

Не кончен тот разговор,
 (не легче ль – лечь под забор?),
но воробей пресловутый
 не пойман – значит не вор
прибравший мой копирайт…
 Исаакий… Иссяк твой спрайт,
И я покупаю колу,
 как водится, ультра-лайт.

Не камень, не кошелек –
 кораблик и мотылек.
Все легкое – ближе к небу.
 Ты этим меня привлек.
Легко судишь обо всем,
 и спор с тобой – невесом,
и грех – легкоусвояем…
 Я верю: мы всё снесем.

Веди себя, как ведешь:
 как легкий десертный нож,
как легкая форма гриппа,
 как легкого жанра ложь –
наносишь ты полувред,
 неся в пылу полубред…
И стыну я полегоньку,
 отчасти лишь подогрет…

– На льва залезешь? – Легко!
 – Вдова…– В натуре, Клико!
– Ты можешь не улыбаться?..
 И бледен как молоко,
в кистях и бедрах – ленца,
 прелестный эффект венца.
И чем-то похож на Венца,
 и на птенца – слегонца…

От аналогий тошнит,
 но тянет, гнетет магнит –
к той сволочи легкоперой,
 которой карман набит,
и вновь потрошу карман,
 воркующий паркоман.
И облегчаюсь прилюдно -
 рожаю промо-роман.

Сюжет нужен позарез.
 Сыграем на интерес!..
Пускай несут легковушки
 сатиров и сатиресс
на лоно лугов и вод –
 мы свой создадим извод
(так нелегал-одуванчик
 посредь мостовой живет)

и постараемся, чтоб
 наш текст пронизывал стеб,
неряшливо-легковесный,
 как ерофеевский треп.
Избавимся от корней,
 найдем купца пожирней…
Смеюсь – отлегло от сердца.
 Ну что ж – так оно верней.

Накупим – на все! – петард,
 по ветру пустим штандарт
и – в первой главе романа –
 публичный попрем стандарт.
Утопим тоску в Неве –
 и вдруг, во второй главе,
найдем божию коровку
 на позеленевшем льве…