Уильям Эверсон - Владения Короля-Рыбака

Мучимое жаждой,
Бессилие впилось в вены страсти.
Свернулось вокруг нашей кровати каменным змеем.
. . . . . . .
Я думаю о Короле-Рыбаке.
Всё в его владениях зачахло в бесплодном стремлении к цели,
И, не найдя ответа на вопрос,
Умерло.
. . . . . . .
Жена моя, друг мой!
Древнее табу нависло над нами,
Неопределённость мёртвой хваткой
Сжала росток моей страсти, цветок твоей надежды.
Маски засухи обманули нас. Долгое воздержание
Сменило обличье вещам, сковало поток
Этой жизни, порыв этой любви…
. . . . . . .
Я слышу трепет травы,
Её дрожь - под моим окном и вдоль дороги.
Цветущая мальва и дикий овёс
Сухо шелестят на ветру. Страшнее, чем уход от мира,
Чем время, поймавшее свой хвост,
Женщина и земля, забывшиеся тяжёлым сном, неудовлетворённые…
Каждая хранит свой камень на сердце
И алчет дождя.

------------------------------------------
Kingfisher Flat

In the long drought
Impotence clutched on the veins of passion
Encircles our bed, a serpent of stone.
. . . . . . .
I think of the Fisher King,
All his domain parched in a sterile fixation of purpose,
Clenched on the core of the burning question
Gone unasked.
. . . . . . .
Oh, wife and companion!
The ancient taboo hangs over us,
A long suspension tightens its grip
On the seed of my passion and the flower of your hope.
Masks of drought deceive us. An inexorable forbearance
Falsifies the face of things, and makes inflexible
The flow of this life, the movement of this love.
. . . . . . .
I hear quaking grass
Shiver under the windowsill, and out along the road
The ripe mallow and the wild oat
Rustle in the wind. Deeper than the strict
Interdiction of denial or the serpentine coiling of time,
Woman and earth lie sunk in sleep, unsatisfied.
Each holds that bruise to her heart like a stone
And aches for rain.