Из меня

Кровеносные сосуды (те, что кровь несут) лопнули в одну секунду.
Нутряное давление дошло до критической точки.
Стрелка зашкаливает.
Зашел в ванную комнату:
Зубная паста: «20 % бесплатно».
Смотрю в зеркало. Зачем-то бреюсь. Мажусь кремом после бритья.
А в комнате будильник мигает красными цифрами. Огонь не унять.
Кровеносные сосуды. Щетина, сбежавшая в ванну.

За окном дождь, не рассчитанный на пытающиеся высохнуть трусы.

За окном – дождь. Стучит прямо в темя. Мое и подоконника.
На сколько рассчитан? Зачитан до дыр.
После всех слов зубы не заживают. И не растут заново.
Зубы – крошатся в порошок. И мой скрежет зубовный – тому подтвержденье. Тому доказательство. Тому прямое свидетельство.

Законодательная база обрушилась в головы.
Возникло противоречие:
законы и ***, торчащий упрямо, не взирая на ум пиджаков.
Упрямо и в небо из мертвого тела.
Кровеносные сосуды наполнились. Небо разверзлось.
Встревожились белые воротники.
Крестились пальцами,
головами молились-кивали крестам нефтяным.
Приносили в жертву золотой запас Евросоюза и прочих…
Обещали больше, чем меньше,
строили церквы и храмы,
утверждали при жизни святых тайным голосованием…
Закоптили восковыми свечами,
затрясли святыми мощами…
Иконы в автобусных остановках…
Каждое утро по всем радио мира вместо гимнов –
псалом от Давида:
«Живущий на небесах посмеется. Господь поругается им…». Жареным пахнет.
Боятся. Трясутся.
Молятся на горохе, лбами бьют в пространство полов,
спины бичуют, благословляют бичей и сирот.
Бьют в колокола –
сухой треск, расстрельная дробь.
Жмут на оргАны –
свист и шипенье, как кнопка на горле.
один
колокольчик
в
детской
руке
еще
тихо
звенит:
дождь
дождь
 дождь…
Вон уже и Эйфелевой башни почти не видать.
Прячутся на небоскребах, жгут костры из мыслей Великих,
доедают тушенку из мяса Земли…

Тело лежит на воде бездыханно. Из него прямо в небо все так же торчит всем законам назло, высится над (с)тонущим миром и пеньем псалмов, над партиями и общественными движениями по воде на плотах, над умами, размышляющими в лодках: откуда же вытащить пробку…
Торчит, словно меч правосудия, обещанный тем, чье имя забыто и стерто.
Торчит словно гвоздь, непонятно зачем вбитый плотником в потолок.
Торчит, как осиновый кол в животе.
…отражается в расширенных точках зрачков, в зеркалах небоскребов, в воде…
Над плывущими собаками, над слезами-страданьями, над страхом и всеобщим оцепенением, над верхушками Эвереста, Килиманджаро, над призраком Всемирных Близнецов, успевших как раз вовремя… Над плачем, молитвами, ропотом, стонами, пузырями в воде, над истерично-пронзительным: «Прости-и-и-и, Госпо-о-оди-и-и!!!»…
Упирается в набухшее небо упрямо, со всеми вытекающими оттуда последствиями.

А мы с богом смеемся. На одном языке всех языков. Без букв и знаков препинания, без ударений и падежей, приставок и окончаний…С одним большим Восклицательным Знаком Качества.
И из меня все течет и течет.
Кровеносные сосуды лопнули. Теперь уже навсегда:
Невеста в крови жениха натянула на палец оба кольца
Оловянный солдат расплавлен собственным сердцем
Последнее показание записано в свежий том Евангелия –
На обугленной Книге вспотела ладонь
Вакуумный стеклопакет Вселенной пробит насквозь
Со всех четырех сторон - конденсат посередине – мой гвоздь
И Солнце умирает в неизмеримой децибелами тишине
лента финиша
точка отсчета
А мы с ним смеемся, хохочем до слез…Вот-вот надорвем животы…
Все-таки прав был тот, чье имя забыто и стерто: только 20% бесплатно. Остальное – за так.