Письмо 3

Сажусь писать, уже в который раз
Разглядывая белые страницы.
На циферблате полуночный час,
И сбились с ног стюарды-филипинцы…

Стихает шум вечерний… Где-то там
Прокладывает кораблю дорогу
По картам, по приборам, по звездам
Наш капитан – «первейший после Бога».

Какая ночь… какая тишина…
Лишь плещут волны – вечные бродяги…
В моей каюте полная Луна
Бросает свет на стол и на бумаги…

Мы покидаем родину Его,
Кому хребет сломали под Москвою,
И кто снискал, не ведая того,
Венцом терновым звание героя.

…Казалось бы, давно ли я в пути?
О да, мой друг: уж Корсика за нами,
И ночь нам до Сардинии идти
Наедине с Луною и волнами…

А дни бегут, я счет теряю им:
Уж мимо нас, как ветер пролетели
Сицилия и Вечный город Рим,
Флоренция и гроб Макиавелли…

(Я, кстати, иногда листаю том
С его «Discorsi…» в час хандры особой,
И по строкам вожу карандашом…)
Не мог не посетить его я гроба:

Покойный флорентийский секретарь
Не знал в своем столетии былинном,
Что скромный труд с названьем «Государь»
Мог нашей встречи стать первопричиной.

…Луна ушла, подобно кораблю
(Теперь сказать я много не успею).
Скажу одно лишь: я тебя люблю
Все так же, если только не сильнее.