Читая Кафку и Севеллу

Читая Кафку и Севелу,
Внимая краскам Пикасо,
Я не взрослела, я вдовела
И гримом портила лицо.
Постичь гармонию пыталась,
Лгала себе, лгала иным…
И недоеденным питалась,
И недолюбленным, Бог с ним!
Но я надеялась, (что делать),
Что где-то рядышком со мной,
Есть человек, который сделан
Из грёз моих. И он живой!
Любимый, жданный, как знаменье,
Умён как Кант, велик, как Тать,
За всё моё долготерпенье,
Его дано мне отыскать…
И ты пришел. Из плоти, крови...
Не книжный – трепетный, родной…
Чуть-чуть циничней, чуть суровей,
Чем мой придуманный герой.
Мы своротить могли бы горы,
Так души жаждали тепла,
И каждой клеткой, каждой порой,
Я счастье позднее пила…
Но мне опять чего-то мало,
И что-то душу бередит,
И совесть шепчет: «знала, знала…»
И быть счастливой не велит.
Не вместе мы, хоть ты убейся,
Не рядом, хоть ты застрелись…
Целуешь тихо …- «не надейся…»
Зовёшь тихонько – «…не ведись».
Не верю, милый мой, не верю,
Наверно, Кафка с Пикассо,
Перекосили в душу двери,
И перевдовили лицо…
Твой дом не здесь, а где-то, где-то...
И в этом нет твоей вины.
По пачкам сложены портреты
Для той и этой стороны.
Не твой ребёнок – мой ребёнок,
Не твой уклад – пещерный быт,
Не под венец, не под знамёна,
Тебя мой голос не манит.
Какой же циник был Севелла,
Что много лет тому назад,
Брак по расчету так воспел он,
Что ты сейчас безумно рад…
Но что мне делать? Я согласна,
Как там: «в несчастье и в беде…»
Пускай всё будет чинно, ясно,
Чтоб только не вредить тебе…
Но ты ведь есть. Из плоти, крови...
Не книжный – трепетный, родной…
Чуть-чуть циничней, чуть суровей,
Чем мой придуманный герой.