Русло. Сборник. Томск, 1989

Александр Панов
РУСЛО
Стихи
Томск





***

Крепки родословные корни,
Вобравшие силу веков, -
Живет во мне пахарь и шорник,
Рыбак из обских рыбаков.
И я,
ощущая как дышит
Река,
победившая льды,
Свою родословную слышу
Из уст молчаливой воды.

***

Рыбзавод. Ряды порожней тары.
В неводах трепещут ветерки.
Я иду песчаным тротуаром
Вдоль дугой изогнутой реки.
В день вхожу. Шаги мои упруги.
Заиграл на солнце краснотал.
Вдохновенно ощущают руки
Влажный, охладившийся металл.
Метчик набирает обороты.
Пахнут рыбой воздух и вода.
И лежат в предчувствии работы
На корме сырые невода.


***

Восемнадцать тысяч рек
В области моей
День за днем из века в век
Верно служат ей.

Поят влагою луга,
Кормят невода,
Бродит в рыжих берегах
Рыжая вода.

В глубь тайги и в ширь земли
Русла рек ведут,
Люди плыли, люди шли
И селились тут.

Рыбу, зверя и орех
Брали задарма,
Жили люди жизнью рек
В рубленых домах...

Но боюсь, придут навек –
даже мысль страшна –
Вместо тысяч малых рек
Километры дна.

***

Обь,
Обжигая тело о пески,
Вбирала зной с беспомощной тоской.
О травах толковали старики,
Придя втроем
Погоревать с рекой.

И видя приближение беды,
Курили,
И медлительно куря,
Спокойны были древние деды -
Тревожны,
Словно три богатыря.


***

Запах росы XXI века
Будит меня по ночам...
Уходит природа от человека,
Росы России горчат.
Слушаю тихие жалобы плеса,
Чувствую скорбь тишины –
И проникаюсь тревогою леса,
Словно тревогой войны.
Я проникаюсь заботою речек,
Болью туманов и трав,
Видя в величьи XX века
Горькую правду утрат.

***

Боль и радость смешались во мне,
Сердце помнит забытые звуки,
Я душою припал к тишине,
К думам трав
У знакомой излуки.
Как тюлени, лежат обласки.
Блещут их просмоленные спины,
Покрываются тиной мостки
Из сырой нешкуреной осины.
Забреду я сегодня в луга,
Возвращаясь в далекое детство,
Где под небо взметнулись стога,
Где роса - как целебное средство...
Сталь и камень в чести. Жизнь права.
Но я слышу сквозь сон на ночлеге,
Как колышется, дышит трава,
Кони ржут и грохочут телеги.

***

Мерцают утомленные миры
Далекими, холодными очами -
Там инопланетяне жгут костры
Такими же осенними ночами.
А я усну,
Укрывшись обласком,
Уткнув лицо в талиновые ветки,
Но в мой земной и тальниковый сон
Ворвутся вдруг
Космические ветры.
И я проснусь,
Взгляну в густую ночь,
Услышу шум идущей самоходки.
Засну опять спокойным,
Чутким сном,
Как спит река,
Покачивая сплотки.

***

Трава под яр закручивалась чубом.
Перебирали снасти рыбаки.
А с берега катился запах луга
И смешивался с запахом реки.
Бродило лето в чаще небосвода.
Плескался ветер меж неводников.
И радовала добрая погода
Обветренные души рыбаков...
Но чайки над рекою не кричали,
Как будто замолчали на века,
И рыбаки в печали замечали,
Как умирают рыба и река.
Накатываясь, всхлипывали волны,
Зализывая свежие следы, -
И по-хозяйски
деловитый ворон
прохаживался
около воды.

***

РУКИ

В деревню дачники везут
Себя, рассаду, ругань, шутки.
Старушка дремлет.
Стерегут
Корзину маленькие руки.
В морщинах,
с бугорками вен,
Как будто высохшие ветви,
Они вынянчивали век,
Они расчесывали ветры.
Растили хлеб,
пекли хлеба,
Всю жизнь трудились ради жизни.
И клали крест, начав со лба,
Во имя мира и Отчизны.

***

Дед корчевал. Хрустела вага.
Жевало пламя корни пней.
Из родника струилась влага
И бабка бегала за ней.

Работа шла. Разгоряченный
Дед воду пил суров и строг –
Работал, словно обреченный,
Себя в пылу работы жег.

Корней тяжелые охапки
Бросал в смолистые костры,
И молча собирала бабка
Остатки содранной коры.

Зачем рвать жилы, если скоро
Идти в колхозную артель?
Но дед, не ведая укоров,
На поле будущем потел.

А за увалом праздник лапал
Ядреный воздух тишины.
Он корчевал и молча плакал,
Как виноватый без вины.

***

Я смотрю на картину Ван Гога,
Понимая тревоги свои:
Как бледны перед нею,
Убоги,
Переводы природы мои.
Мне бы выразить музыку ветра,
Запах вспыхнувших утренних роз
И игру золотистого света
В фиолетовых крыльях стрекоз.
Передать, как просторно пространство
И глубины вселенной немы,
Как встречают на севере транспорт,
На реке,
после долгой зимы.
Как, расклинив высокое небо,
Возвращаются к нам журавли.
Передать правду жизни,
Вкус хлеба
И волнующий запах
земли.

***

ПОЛОВОДЬЕ

Затоплена пойма водою.
На лодке плывем —
благодать.
Все реже бывает весною
Большая обская вода.
Вдоль грив многолетние ветлы
Корявую моют кору,
Врезаются крепкие весла
В простор
и уходят ко дну.
Прогрелась от солнышка согра,
Где рыб молодая игра —
Средь старой осоки и сора
Сверкает живая икра.
Появится белая рыба...
Плывем, осторожно спеша.
Природа — как русские избы,
В которых спокойна душа.

***

Весной, как музыкой, охвачен,
Тревожный счастья сделав вдох,
Живу, тобою озадачен,
Тобой застигнутый врасплох.

В неразрешимой круговерти
Иду повсюду за тобой,
Такой отчаянный до смерти
И нерешительный такой.

Хочу, доверившись апрелю,
Постигнуть мир до глубины, -
И все могу, и все не смею
В разгар нахлынувшей весны.

***

Живет спокойствием разлива
Во мне великая река,
И слышу я неторопливый,
Знакомый голос Ермака.
Возможно, там,
В глубинах были,
Мы вместе плыли по реке,
И за Сибирь с Сибирью бились,
И спали рядом на песке.
Строгали солнечные струги,
Рубили избы с листвяка —
Вершили плотницкие руки
Большое дело Ермака.
И пожилой сибирский ветер
Меня столетьями кружил...
И потому живу на свете,
Все время чувствуя, что — жил.

***

Сидит старик на берегу,
Глядит на воду.
Знакомый с детства слышит гул.
Просторен воздух.
Шумит идущая шуга,
Занявшись делом,
И коченеют берега
И руки деда.
А он глядит, моложе став
От светлой скорби,
Как по притокам ледостав
Пускает корни...
Не сладко пожил на земле,
Не знал покоя.
Он, как столетие, взрослел,
Живя рекою.
Она кормила в трудный час,
Давала силы,
Одна река в его очах –
И вся Россия.


***

Деревья сбрасывают листья,
Предощущая холода,
И о бессмертии не мысля,
Темнеет в озере вода.
Отец, проверив сеть у мыса,
Развел зарю. Воткнул таган.
Как купола, сливаясь с высью,
Сверкают золотом стога.
Котел. Зеленая осока.
На ней зевают караси, -
На сердце тихо и высоко,
Как и должно быть на Руси.

***

Сижу, как путний возчик, на возу,
Земляные яблоки везу.
Набиты крутобокие кули
Картофелем и запахом земли.
Сентябрь светел, и осинник чист,
Летит на землю яблоневый лист.
А я сижу высоко на возу –
Земляные яблоки везу.

***

Отзывается зову коней
Ширь лугов переливами ржанья,
И слышнее становится мне
Первозданная тишь
Мирозданья.
Здесь и я на покосах потел,
Неокрепшие руки мозолил,
И глядел, как глядит мой отец,
На стога,
золотые, как зори.
Напряженно гудела река.
Сердце жаждало ветра свершений.
Жадно пили туман ивняка Кони,
выгнув упругие шеи.
А меня выносило на стрежь
Моей жизни
отцовское русло.
В исполненьи исконных надежд
Зрело веры спокойное чувство.

***

Настой зимы и декабря
Вдыхал я полной грудью,
И пахла свежая заря,
Как летом пахнут Грузди.
Мороз горяч. Ряды рябин
У изб окутал иней.
Сквозь медный бор
Рассвет рябил.
Твое шепталось имя.
Шепталось лучшее из слов.
Рождались в сердце звуки.
Но не спеши ко мне на зов
И подержи
В разлуке.

***

Я слушал землю, лежа на земле.
Ночь нависала жадной черной птицей,
Но глубоко, в бездонной вечной мгле,
Земное сердце продолжало биться.
Земля жила, тревогою полна.
Шли по коре сейсмические волны,
И войны побеждала тишина,
И тишину расстреливали войны.
И вздрагивало сердце с сердцем в такт.
И время, замирая, шло по кругу,
И тяжело, как лязгающий танк,
Сенокосилка ползала по лугу.

***

Я еще на заречном лугу
Собираю упавшие звезды
И зорю, уподобясь врагу,
На деревьях сорочьи гнезда.
Я еще не оставил себя,
Не покинул отцовского дома,
И с ватагой соседских ребят
Разбиваю Мамая у Дона.
Слышу шелест летящей стрелы.
Зов тяжелой, встревоженной меди.
Я еще у засохшей ветлы
Не подумал о жизни и смерти.
И звучанье миров надо мной
Растворяется в зарослях мыса.
Я еще восхищаюсь войной,
Не поняв ее страшного смысла.


***

ПОДСОЛНУХ

Он стоит, утопая в росе,
В золотистых веснушках веселых,
И глядит удивленно на всех,
Долговязый мальчишка —
Подсолнух.
И стесняясь своей высоты,
Он, быть может, желает тайком,
Чтоб живущие рядом цветы
Его тоже считали
Цветком.


СТИХИ ДЛЯ МЛАДШЕГО СЫНА

1

Дождик, дождик, подожди!
Разве так идут дожди?
Ведь всегда идут они
Только в пасмурные дни.
А сегодня - посмотри:
Ясно с утренней зари!
Посмотри на облака
Из парного молока!
Посмотри, как солнце-мячик
В облаках упруго скачет!
...Но ответил дождик мой:
- Понимаешь,
я -
слепой!

2

Спят дома, деревья, дети.
Спят в чулане деда сети.
За окном тихи ветра,
Словно туча, спит ветла.
Телевизор вдруг зевнул,
Попрощался и уснул.
Даже сонная река
Дремлет, тычась в берега.
...Только я один не сплю
Страшно мне,
но я
терплю!


***

Удочки забрасывали в лето.
На червей,
как принято,
плевали.
В тальниковых заводях рассвета
Золотые окуни клевали.
С красными, как пламя,
Плавниками
Окуни горели на песке:
Мы держали рыбу на куканах
В утренней,
Дымящейся реке.
Жгли плавник, подкармливая пламя,
И картошку славную пекли,
Мимо нас
Задумчиво и плавно
Воды полусонные текли.
Шли суда. И мы на них глядели,
О любимом деле говоря,—
Наши души в летние недели
Здесь навек бросали якоря.

***

Кони в лентах. Выбора!
В клубе музыка с утра.
И бесплатно в кинозале
О войне кино казали.
В зал спешили пацаны
Пережить восторг войны.
Шла война. В набитом зале
Ее правильно казали.
Только пьяный Михаил
Сорок первый костерил.
Михаила выводили,
Как положено — стыдили,
И домой его везли,
В сани, сунув костыли.
А война гремела в зале,
Заливала зал слезами,
И сидели пацаны
Как участники войны.

***

Втыкаю упругие вилы
В тяжелый, пружинистый пласт
Мои напрягаются жилы
В натяг, как рыбацкая снасть.
Навильник парит надо мною,
Как раньше парил над отцом,
И сыплет колючей трухою
В мое молодое лицо.
По кругу кладу, Чтоб вязались
Друг с другом тугие пласты,
Рождается крепкая завязь
Природы, труда, красоты.
И запахи сена вдыхая,
Доволен отец на стогу.
Глядит, как я вилы втыкаю,
Спокойно гну черен в дугу.
И тело к труду приучая,
Я сердце трудиться учу —
Медвяное сено бросаю,
Святыми словами молчу.

***

На бревнах добротного сруба
Как слезы, подтеки смолы,
Но с удовольствием рубит
Старик, вырубая углы.

Ему это дело знакомо
Как главное дело из дел —
Нельзя человеку без дома,
Как дому нельзя без людей.

И я, наблюдая, как рубит
Старик, понимая свой труд,
Любуюсь добротностью сруба,
Как будто рублю этот сруб.

Но в сердце возникшая радость,
Вздохнув, утихает сама:
Пришло в совершенный упадок
Умение строить дома,

В которых высокие своды,
Из плах вековые полы.
И виден характер народа,
Как солнышко в капле смолы.

***

Прорастают в травах семена
Осеннего, осанистого ветра.
Загрустила, сидя у окна,
Старенькая мама
Пересвета.
И, услышав горестную весть,
Еще будет сомневаться в вести -
Матери не верят в нашу смерть,
Продолжая ждать нас
После смерти.

***

Торчат шпангоуты, как ребра.
Но, лодку ладно мастеря,
Вдыхаю весело и бодро
Смолистый запах янтаря.
Тесины тонкие упруги.
На днище плаха хороша!
И понимают дело руки,
И делом светится душа.
Вбиваю кованые гвозди.
Гляжу на ровные борта.
И красота, какую создал,
Уже не просто красота —
Она сама теперь способна
Творить и радовать творца.
И похвала отца особая —
Ведь это
похвала отца.


ЗЕРНА

В детстве я часто ложился на землю
И слушал ее сердце,
Не сознавая,
Что это
Стучит
Мое.

Сколько веков я прорастал,
Словно зерно из народа,
Перед тем, как увидеть мир
Сквозь щель в ограде
Отцовского дома.

Помню
Скрип снега под копытами коня.
Помню
След полозьев, сверкающий от лучей
Восходящего солнца.
Помню лето,
Которое наступало,
Когда отец вскрывал стог
Душистого
Сена.

Крапива тянулась к солнцу,
Лопухи дышали летом
На месте деревни,
Ушедшей в город
За хлебом.

Утреннее озеро, как чаша,
Наполнено парным молоком.
О чем говорит плеск моего весла?
Будет ли рыба в новой сети?
Будет ли радость в доме?

Река высыхает.
Успею ли я переплыть широкую реку,
Разделяющую меня с любимой?
Иначе —
Какая любовь?

Когда мне хорошо —
Зову тебя.
Когда плохо —
Остаюсь один.
Как видишь, мы встречаемся
Редко.

От дерева памяти я отломил засохшую ветвь,
Не почувствовав
Боли.

Как часто
Я смеялся сквозь слезы,
Чтобы ты смеялась
До слез.

Испуганно закричала мгла,
Забился и потух костер,
Оставив меня
Один на один
С собой.

***

Чтобы сердце жить не уставало,
Чтобы мысли ясность обрели –
Мне так много надо и так мало:
Видеть пробуждение земли.
Может, и не надо слов высоких,
Но скажу, открыто, без затей:
Я люблю дыхание осоки
И туман, клубящийся над ней.
Гладь воды, струящуюся робко.
Искорки рассыпанной росы.
Обласок устойчивый и ходкий,
Остренький, как мордочка лисы.
Тишина. Заря бледна и вяла.
Плеск весла. Осинники. Луга.
Я люблю осевшие устало,
Сквозь туман плывущие стога.
Шелест листьев. Зябкая прохлада.
Встрепенувшись утренней душой,
Мир затих на грани листопада,
Чуткий, настороженный, живой.

***

В ночное, холодное небо
Взгляну в беспокойной тоске
И вздрогну от запаха снега,
От шума шуги на реке.
Увижу, как белые снеги
Гнездятся в безмолвных ветвях
И кружит созвездие Лебедь
В моих заповедных краях.
А годы, сгорая, как звезды,
Во мне оставляют следы,
И слышится в осени поздней
Тяжелая поступь беды.

***

Первобытное чувство огня
Жечь костер заставляет меня.
Заставляет подолгу смотреть,
Как творятся
Рожденье и смерть.
Чтоб умел дорожить каждым днем,
Как далекие предки —
Огнем.

***

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Крыльцо пятистенного дома.
Играющий в дождь водосток.
Ограды рябиновый омут
И мамин цветастый платок.
Заплакала. Слезы утерла.
Прижалась ко мне, чуть жива.
Стою. Перехвачено горло,
И молча глотаю слова.
А мама уже суетится,
Парное несет молоко —
И локти, как крылышки птицы,
Торчат неуклюже с боков...
Пахнуло колбою и лесом,
Знакомым забытым теплом.
Я пью —
И медвяное лето
Бежит по траве босиком.
К реке, что нас в детстве качала,
Как мама, но только без слов.
Здесь с малой любви начиналась
К России большая любовь.

***

На берегах моей реки
Издревле жили рыбаки,
И жило в каждом рыбаке
Благодарение реке.

***

Прислушаюсь к себе.
К вселенной над собой.
Я тоже мир, где все перемешалось.
И медленно овладевает мной
Тревожная и вечная
Усталость.
Шумит листва, как триста лет спустя,
Когда меня среди людей не будет —
Но капли осторожного дождя
От грустных мыслей, отвлекая, будят.
Вокруг июль. Роскошные цветы.
Душа во власти воздуха и лета.
В тумане марсианские кусты
И не пугает пустота
Столетий.

***

Не поздно вернуться к земле,
К извечным, глубинным истокам,
Где ел я родительский хлеб
И слушал дыханье осоки.
Где в пламя, кладя сухостой,
Вникал я в былое и небыль,
И пах, просыпаясь, простор
Созвездьями летнего неба.
Где солнце, как рыба, искрясь,
Всплывало в сетях краснотала,—
И крепкую, кровную связь
С землею душа обретала.