Портреты

 ПОРТРЕТЫ
Избранное из книги: Александр Холманский
ПУТЬ СПАСЕНИЯ, эссе, стихи, живопись, 1998 г.
Электронная версия книги на сайте
 I. РОССИЯ

В лаптях потрепанных снега,
В мохнатых шубах нараспашку,
За поясом у них пурга -
Нагайкой - хлещут за промашку.

В гурты сбиваются дома,
Пощёлкиваний лишь отведав,
На прихоть скудного ума,
На кличь могучих ортопедов.

Морозной ночью слышен хруст
Ломающихся сочленений
Иль смерзшихся навеки уст
Невысказанных поколений.
 


 II. ИВАН

 И предки равнодушною толпой
 Сидят в траве и кажутся травой.
 Н. Заболотский

Отвоеван у пространства
Угол вечеряющей тоски.
Гнет домашнего убранства
Еле вынес горб доски.

Здесь хозяйка простодушна
Скалкой давит теста блин,
Печь-старуха ей послушна
Скалит треск смолистых мин.

С поля жирного усталость
Внес хозяин прямо в дом -
Допахать осталось малость,
Но обмяк вдруг сердца ком.

То ли вспомнилось былое -
Как он молодым пахал,
То ли вечер за живое -
За сердце - тоскою взял...

Ночь по небу рассыпала
Солью звезды, сыпью там,
Где была еще чуть ала
Лишь благодаря кострам.


Жизнь в бревенчатом домишке
Загустела, замерла.
Печь беззубым ртом дровишки
Шамкала уже без зла.

Дым табачный, словно дума
Опечаленной избы,
Двигался по ней без шума -
Трав и листьев суть судьбы.

В масло, плюхаясь как лодки
С корабельной высоты,
Пироги на сковородке
Размещали животы.

- Полно, не печалься, Ваня,
Думой губ не шевели,-
И хозяйка тишь тараня,
Кочергой гремит вдали.

Это кажется Ивану,
Что жену глотает даль -
Так бывало раньше спьяну,
Но сейчас он трезв, а жаль.

В думе тяжкой и глубинной,
Сердце стиснувшей тоской,
Жизнь предстала половинной -
Будто жил он срок не свой,

А на свой уж не осталось
Ни желанья, и ни сил...
- Иль мне это показалось?-
Глухо он жену спросил.

Не расслышав, суетливо
Та его к столу зовет.
Сел. Пирог взял. Неучтиво
Надкусил, едва жует.

Не доев, промолвил тихо:
- Спать пойду, устал как черт.
Ночью в дом прокралось лихо
И к утру Иван был мертв.
 
III. ЛЕРМОНТОВ

И с неприкаянностью пули,
Летящей врезаться в стекло,
Я думаю: не потому ли
Печаль ложится на чело,

Судьбу его так оттеняя,
Что есть еще и жажда пуль?..
Слова, как кровь в стихи роняя,
Он к смерти шел не потому ль,

Что только росчерком дуэли
Мог чудо-песню завершить.
Без рифмы той, что пули пели
Не мог он в этом мире жить.

 IV. ХЛЕБНИКОВ

Стих Хлебникова - хлесткий бич,
Гуляющий по крупу слова.
Какая б не попалась дичь -
Удар, другой и шелков норов.

Когда он холил и ласкал
Слова из азбуки потопа,
Земля, смахнув атаки шквал,
Ему внимала всем окопом.

Достались нам его стихов
Проекции лишь на бумагу -
Поэт вселенной и богов
О вечности писал он сагу.

 V. АВТОПОРТРЕТ

 1.
Восход был чудовищно ал.
Не солнца, а крови прозрачный
На небе лучился кристалл.
И в пламени этом невзрачный

Я путь свой последний искал.
Бескровное тело хрустело
Иль снега скрипел пьедестал -
Пол-я моего озверело -

Я волком вынюхивал кал,
На тропах звериных охотясь...
Иль путь свой напрасно искал,
О будущем уж не заботясь...

2.

К плодам - с глубоким уваженьем,
Его мне сердце вдруг внушит,
Устав быть жертвоприношеньем
В саду, где вечно скорбь шуршит.

К земле в полях уже осевшей,
В лесах закутавшейся в мох -
С поклоном никну оробевшим
И мыслью, что совсем уж плох.

К воде с тоской небесных взоров,
К глазам растаявших зрачков -
Я разума пытливый норов
Склоняю и иду на зов...

3.

Стакан портвейна дарит осень -
Любуйся ею и цеди.
Деревья: “Мы тебя попросим -
Законы Божьи соблюди”.

Смотрю - вплотную подступили
К моей скамейке тополя:
“Мы все до листика пропили,
Так жажды и не утоля.

И нет возможности нагнуться,
Чтоб золото свое поднять
И все ж на жизнь не надо дуться,
В ней надо только суть понять”.

4.

Обласкан был я за Коломной
Землей, привыкшей хлеб рожать,
Еще от родов зачумленной,
Но сохранившей девы стать.

Взволнованно она бугрилась,
Выслушивая мой рассказ.
Ока, как шарф по ветру, вилась
И опоясывала нас.

Умом столетий врачевала
И зеленью озимых там,
Где валерьянка отступала
И нелюбовь шла по пятам...


5.

На корке хлеба след зубов
Засох. Обглодана селедка.
Сто граммов водки - дар богов -
Нутро сжигает. Мыслю четко.

Мечта о чае монолит
Моих раздумий долбит. Робко
Тоска свой жернов шевелит
И за окном для взора топко.

Расплавился октябрь - во двор,
Как в тигель желтой каплей вытек
И облепили, словно сор,
Нагие ветви солнца слиток.

6.

В каком-то тягостном порыве
Преодолев тоску степей
И выбрав горы поучтивей,
Я канул в грозди майских дней,

Что вызрела над Буковиной.
Как в виноградине вино -
Дней горьковатой сердцевиной
Я стал. Мне помогло вино.

Дней оболочка зеленела,
В ночь изливала сладкий сок,
А горечь на зубах скрипела
И сплевывалась на песок.

7.

Мой воспаленный мозг алкал
И становился вездесущим.
Он как туман - места искал,
Где б отстояться мыслью, льнущей

К кавернам в ткани бытия.
В туманной спрятавшись лощине,
Так льнет к земле вода ручья,
Так капли к камню льнут на льдине.

Где мозговое вещество,
Трудясь над мыслью, набухало,
Там бытие из ничего
Возникнув, святости алкало.

8.

В день пасмурный стакан “сухого”
Секреты выдаст волшебства:
Глоток - и небо не сурово,
И необидчива листва,

И запах теса от забора
Напросится в поводыри,
Лишь грусти посох без укора
Даст продавец вина. “Бери,

Бери” - зашепчет дождик лужей,
Уставшей рот молчком круглить -
“Я покажу, кому ты нужен,
Кого ты должен полюбить”.

9.

Тропою пробужденья я бежал,
И джунгли снов весенних просветляя,
С опушки зайчик солнечный скакал,
В кустарнике ресниц моих петляя.

Я наслаждался бегом, словно лань,
И вслед за мной друзья мои бежали,
Но чем светлее становилась рань,
Тем больше приключенья отставали.

И вот сквозь дымку над ручьем, сквозь муть
Зеркальную как будто - бег навстречу
И неизбежно - мне в него шагнуть
Придется - радости я не перечу!


VI. ДВОЕ НАС

1.
 
Трут темноты -
Не загорится.
Ступицы рты -
Не сговориться!

Пальцы к губам -
В поисках слова.
Нет - вспять ко лбам,
Сшепчутся вдовы.

Тела тюрьмой
Ропот приглушен.
Как, Боже мой,
Жить без отдушин?

2.

Перебираю в памяти как четки
Все, что касается тебя.
Картины явственны и четки,
Одна другую торопя,

Проходят будто бы по кругу,
Скользят по Млечному пути.
Средь звезд я отыскал подругу,
Но как оттуда ей прийти?..

Поможет ли закон пространства,
Натянутого тетивой –
Мишенью я, Земли убранство.
А ты - единственной стрелой.

3.

Когда б волхвы нам нашептали
За спинами своих богов
О каре из костров и стали,
О дыме вскрытых животов

И даже если бы стихии
Все сговорились против нас,
И люди стали б все плохие,
Исполнив чей-нибудь приказ,

То и тогда нашла б ты силы
Остаться верной и любить.
Я слышу сквозь пространства - “милый,
Нас смерть не сможет разлучить”.

4.

Жеманно сигарета
Пристроилась в губах.
Дорогою в пол-лета
Я шел к тебе на “Ах!

Чего бы не случилось”.
Ухаживанья - шик,
Другая б застыдилась,
А ты - ты в осень шмыг

И снова: “Ах как мило,-
Кривя лукаво рот,
Улыбкой угостила,-
Поспею я вот-вот”.

 5.

Я утоляю жажду Божью,
Собою утоляю эту страсть -
Ведь завоеванная ложью,
В какую бездну я могла бы пасть!

Ни слова о любви. Забыться,
Надеясь на всеведенье добра,
В святое верить разучиться
И подчиниться голосу нутра.

Пусть с детством связи грубо рвутся!
Пусть утром прокляну сама себя!
Бог даст еще себя коснуться,
Как дал сейчас коснуться мне тебя.

6.

Охранной грамотой звучала
Бесхитростная ваша речь.
Но исподволь тоска уж подмечала
Небрежность обнаженных плеч,

Предавших тем мои объятья.
Уж не хотелось вам всплакнуть
И позабылись все заклятья -
Боялись вы финал спугнуть -

Чтоб в тысячи ладошек тополь
Захлопал сверху вам вослед,
И словно одноногий, дом затопал
В восторге от наивных бед.

7.

Мне вас выцеживать по крохам,
Как вот сейчас из ночи сон.
Душа как ягода под мохом -
С болотом тело в унисон.

Москва сугробы любит с солью -
С жаровен улиц валит пар.
Реклама в нем порхает молью,
Белеет коконом бульвар.

И всюду - сытая до жути,
Цветастая как попугай
Толпа - личина вражьей сути,
Съедающей родимый край.
 
8.

Хотите вы, чтоб я простил?
За нелюбовь ведь не прощают.
Я так легко вас отпустил -
Наверно птицы ощущают.

Теперь вы с ними - в облаках
Любви, нагрянувшей внезапно
И натворившей впопыхах
Бог знает что... Осенний запах


Поднялся от земли. К моим
Ногам прижался как собака.
И вновь: “Тебя мы сохраним...
Мы - воздух, свет и зерна злака”.

9.

Как гулки для тебя мои миры...
Твоих рыданий вечно будет эхо
Напарника искать в них для игры,
Игры без правил и без всплесков смеха.

Как залы замка Синей Бороды
Мои миры тебя не выпускают.
Пронизанные холодом беды,
Они тоской и мрачностью пугают.

Офелии вот также голосок
И песенка ее в том дальнем зале
В плену моем ... И вьется поясок
По мрамору ... Ей быть всегда на бале.

10.

Поверь, все будет очень, очень просто.
Как летним вечером у ветра и берез,
Как у травинки с одуванчик ростом,
В тени куста примерившей фату из рос.

И будет все как в детстве - чисто, свято.
Любовью - с напряженьем ветром гнутых дуг,
С податливостью трав, с прохладой мяты,
Одарит наших тел прирученный испуг.

О жизни души сами сговорятся.
Нам лишь останется пред радостью робеть
И с нею как с царицей обвенчаться
И детским хором одиночество отпеть.

11.

Позвоночником дорога -
Кожа пыльная земли.
Уходил я как от Бога -
Ноги еле-еле шли.

Там - сейчас ты просыпалась
Утру летнему подстать,-
Ведь на память мне усталость
Ты позволила лишь взять.

У колодца остановка:
- Матушка-земля, попить...
На спине была б винтовка -
Знал бы я как поступить!

12.

Спешу очиститься женой
От тягот детского упрямства.
Пригубленный чужой страной,
К равнинному льну постоянству.

Пока сопутствует уклон
Мозолистой руки предгорий,
К нежнейшему из нежных лон
Направлен ход моих историй.

И там, где их водоворот
Совьет в пространстве место встречи,
Там буду я женой, как крот
Землей, объят и опредмечен.

13.

Охранной грамотой звучала
Бесхитростная ваша речь.
Но исподволь тоска уж подмечала
Небрежность обнаженных плеч,

Предавших тем мои объятья.
Уж не хотелось вам всплакнуть
И позабылись все заклятья -
Боялись вы финал спугнуть -

Чтоб в тысячи ладошек тополь
Захлопал сверху вам вослед,
И словно одноногий, дом затопал
В восторге от наивных бед.

 VII. ПОХМЕЛЬЕ

1.

Какая рань! Тупая боль в затылке.
Бездомный и не выспавшийся пес
Себя и на своем боку опилки
Как будто прямо в эту боль занес.

На звук какой-то приподнял он ухо,
Встряхнулся и дорогой на базар
Поплелся за торговкою старухой
И стало видно, что он также стар.

На солнце дымка - птичьим веком, ряской
Морщинилась, готовая слететь -
Прозреет день, нальется жизнью вязкой
И псу не даст сегодня околеть...

2.

Окно распахнуто в сегодня.
Взбугрилась штора кадыком.
Трактиром двор. Хозяйкой, сводней -
Весна, чуть свет уж под хмельком.

И комнате моей с похмелья
Полсада нужно на глоток -
Росой разбавленного зелья
Тенистый полон уголок.

С коротким “пых”, разжат лопатой,
Глотал земли безгубый рот
И запахи травы помятой,
И льющийся ручьями пот...


 VIII. ХУДОЖНИК

 1.

Холст с дырой - в кривой подрамник.
Краски - наземь и лопатой.
И на Невский - пусть карманник
Душу вынет, конопатый.

Под пятой у радуг клумбы,
Где хозяйничают дети.
Вот художникам их ум бы,
Взрослых жизнь тая в секрете.

Винный погребок и первый
Встречный невпопад кивает:
“Да, брат, тяжко; ясно - нервы...
Да, ты выпей - полегчает”.

2.

Учусь я смелости движений.
Волны морской застывший вал -
Застыл от страха - страх сужений
Всю жизнь мою упеленал.

Протискиваться с содроганьем
Сквозь свалку исчервленных дней
И знать, что всем моим стараньям
Конец один - еще тесней

Меня охватит паутина,
Раздробленных в суставах дней.
Мертва опять моя картина -
Движенья нет и нет огней.


 IX. ПОЭТ
 
1.

Тоска. Весь день переводил китайца
Ду Фу. Чай крепкий пил, курил, искал
Слова - все в детских тайниках и яйца
Сырые пил и жадно борщ хлебал.

Тоска - как будто из перчатки палец -
Проклюнулась. Какой-то частью “я”
Я мерз всегда. Во мне неандерталец
Сейчас охотился на соловья.

Тоска. Отчасти из-за перевода -
Ян Цзы в строках моих не зажурчит,
Потом - как надоел мне голос рода -
За что теперь-то он меня стыдит!?

2.

Певец ненужных песен
Стою один я в стороне.
А солнца луч отвесен
И свежевыкупан в вине,

Висит на паутинке -
Нацелен жалом в темя мне.
Под пыткою соринки
Теряет гордость мир-В-слезе.

С земли уж орды пыли
На зелень поднимались - злы.
Слова, запекшись, стыли -
Бесчувствием оскоплены

3.

От чая крепкого язык шероховат,
Во рту дымит язвительная сигарета,
Шаг вдохновенья легок, робок, вороват -
Стоит на стреме настороженное лето.

Со стороны покажется - дом стар и пуст
И я в нем - никому ненужным скарбом
 брошен,
В пыли и запустенье шевеленье уст
Подскажет ли, что до чудес я не
 расспрошен

Стихи здесь россыпью и жемчуг по углам,
Которым чад сирени за ночь отстоится,-
Прохожего зову к себе, напополам
Деля свои сокровища - авось прельстится!

 X. ВЕСНА

1.

Весны столь явственны приметы,
Что, почернев лицом, зима
И как была - полураздета
Бежит в леса - в их закрома.

В мундирах черных посылает
Весна за ней вдогонку птиц -
Полками лес ей присягает -
Любимейшей из трех цариц.

Из бочки-солнца выбив пробку,
Весна расплещется вином
Любви и царственно сквозь робко
Научит нас, как быть вдвоем.

 2.

Разбуженный грачиным криком,
Казался лес издалека
Разбойников попойкой дикой
Иль распродажей с молотка.

В березах гнезда как бокалы
В корявых стиснуты ветвях.
Вино, начавшись снегом талым,
И соками взбродив в стволах,

Так сквозь соломинку цедилось,
Так рты кровавило берез,
Что “я” мое вновь сотворилось,
По коже пробежал мороз.

 3.

Снег обмяк и потемнел в местах,
Сгибам свойственным нагого тела.
Лед на речке разошелся в швах -
Студнем в трещинах вода чернела.

Всклоченная вишенка в саду,
Словно сумасшедшая девица,
Что о девочке твердит в бреду,
Девочке, которой не родиться.

В простыни закутавшись до пят,
Ветер о судьбе своей хлопочет.
Из окна на мир глаза глядят,
Грустную весну ему пророчат...

4.

Снег мартовский послушным пластилином
И снежной бабе век не разлепить.
Зима, порабощенная зачином,
Любому вымыслу бралась служить.

Каркасы тополей, ветвясь коряво,
Топорщились избытком тем, фигур.
Текла тепла бесформенная лава
На плечи обнаженные натур.

Шедевр рождался и лицом скуластым
Земли потеющей там проступал,
Где поцелуям Солнца в полдень частым
Снег губы слишком жадно подставлял.

5.

Красавец пес с брелками глаз,
Привязанных к стальной цепочке,
Хозяина любой приказ
Готов был довести до точки.

Уйти из дома, где Содом,
Безбрачие и вялость мысли
И понятым быть только псом -
За мной хоть эту радость числи.

Весна на свалках, пустырях
До срока прятала десанты.
И ощущали мощь в ветвях
Деревья - улиц арестанты.

 6.

Зеленой дымкой обметало
Березовых ветвей ажур.
Крапива, съежившись, разжала
Весны бесхитростный прищур.

Тропой тепла витиеватой
Прокрался ветер в березняк
И облако приткнулось ватой
Туда, где небо как синяк.

И в бессловесные беседы,
Где каждый - только о своем,
Затягивали непоседы
Грачи, ручьи и чернозем.

 7.

Снег вернулся ниоткуда,
Захватив весну врасплох.
Зелень скрючила простуда,
Ветер выдохнул лишь: “Ох”.

Вечна неприязнь к нам неба.
Падал снег брезгливо в грязь.
Подминая всходы хлеба,
Топал в город голод-князь.

Высплюсь - будет также мерзко.
Будет грусть прозрачней льна.
Снег на лица падал дерзко.
Мутью слезной даль окна.

8.

Весны зеленый ноготок
Нечаянно любовь царапнул.
Ветлы надломленный пруток,
Жалея, в ранку сока капнул.

И ветер, выпросив щепоть
Пыльцы, прохладой дунул с речки.
Напрасно... Вспыхнувшая плоть
Алела в ране щелью печки.

Зачем-то камень, прободав
Нежнейший дерн, руки коснулся.
О, если б мог я, боль уняв,
Сам к безмятежности вернуться...

9.

Чулками млечными туман -
Весна без шарканья и стука
Пришла болезнью жарких стран,
Неся в ногах водянки муку.

Заряженная мозгом кость
За пазухой сугроба - кольтом.
Хозяйская небрежно трость
Бульдогу приказала: “Рой там!”

По льду царапины ногтей
Руки прибрежного гранита -
По случаю промозглых дней
Гора с рекою хамовита.

XI. ЛЕТО

1.

Был вечер тих и небесам послушен.
С весеннего на летний бок пере-
Ворот природы камышом приглушен.
Перевернулась будто зверь в норе.

Нависло над долиной сетью зыбкой
Лягушек кваканье - трель соловья
В ней билась словно пойманная рыбка,
Всплыв из кустов, растущих у ручья.

И я, чем ближе к центру подвигался
Долины, тем слышнее надо мной
В гуденье комарином звук рождался,
Настойчиво зовущий в мир иной...
 
2.

Июльский вечер грудью впалый
Полет стрижей к земле клонил.
Их писк пугливо-одичалый
Занозой в тишину входил.

На костылях деревьев ветер
Ежеминутно обвисал.
Край неба оставался светел,
Болезненным румянцем ал.

Предсмертной судорогой вещи
Уже как будто бы свело -
С паучьей цепкостью из трещин
Шла тьма, небытие ползло.

3.

Татарской конницы галопом
Набеги проливных дождей -
Запахнет тополем, укропом,
Как потом взмыленных коней.

В коленцах согнутый картофель
Изнанку листьев обнажит,
Большой подсолнух грустный в профиль
Вдаль исподлобья поглядит -

Горячий лоб земли остужен,
Облеплен мокрою травой,
Свет солнца радугой запружен
И отбежавших туч гурьбой...

3.

В жаре косматых приключений
Слюнявил солнца первобытный рот.
Кривясь в натуге разночтений,
Фискалил хор лягушачий с болот.

На цыпочках, доверчив к тени,
За ветром запах пристально следил -
Тот сонный крокодилом лени
На пухе тополином воздух пил.

Дверь погреба откроешь - кошка
Меж ног шмыгнет с усами в молоке.
Там - крынка кваса на окрошку,
Прохлады клад, достанется руке.

 XII. ОСЕНЬ

1.

Желеобразных зорь дрожание в тумане
Воспринимала каждой капелькой роса -
Поблескивали паутинки на бурьяне,
Истлевшие напоминая паруса.

Рябины гроздь издалека кровоподтеком
Маячила на голом теле сентября -
По лесу осень осторожно, словно боком,
Весь день бродила в поисках поводыря.

По вечерам она в деревни заходила
И вместе с ритуальным шествием коров
Вдоль улиц шла и огородами кадила
В дворах особенно уж ветхих стариков.
 
2.

Рябины гроздь кровоподтеком
На нежном теле сентября.
Ожогом клен, поля отеком
И раною в живот - заря.

Желеобразная в тумане.
И день весит на волоске
Той паутинки, что в бурьяне
Одним концом другим - в руке,

Парящей где-то над землею.
И тянуться дымки костров
К ней с осторожностью слепою,
Как будто души стариков...

3.

Дым низко стлался над осенней пашней,
На полдороги к лесу пропадал.
Огонь в моем костре, как в рукопашной,
Соломинки с шипеньем побеждал.

Тепло мне было и немного грустно.
Картофелину выгреб из углей
На белую тарелку - в лист капустный
И засвященнодействовал над ней.

По горизонту желтыми слонами
Стога за солнцем топали след в след.
Не трогался лишь мой - ждал за кустами,
Готовый подсадить на свой хребет.

4.

Октябрь... День будний и пустуют дачи.
Делянку с удовольствием вскопав,
Иду в лесок, надеясь на удачу
Последние грибы собрать. Шершав

Для ветра березняк листвою жухлой,
Зато как мягко солнцу в нем лежать.
Над полем неба край губой припухлой
Десну ночи уж начал обнажать.

Шуршащими шагами тишь тревожа,
На нить раздумий вешаю грибы...
Вот-вот порвется... Осень в сердце вхожа...
На ней распятыми стоят дубы...

5.

Какая осень! Ласковый испуг.
Лист клена подобрать я нагибаюсь
И чувствую, что разрываю круг
Какой-то жизни... Или ошибаюсь?

Непринужденно все-таки смеюсь -
Игра здесь случая, я им обманут,
Но с пятерней листа не расстаюсь
И жду, когда деревья кругом встанут.

Я пасть бы на колени поспешил,
Тем более такой - весь виноватый,
Но в миг последний чудом ощутил,
Как сжался лист в руке шероховатый.

6.

Земля коростой льда покрыта.
Сплошной болячкой головы,
Которая давно убита -
Поля без снега и травы.


Из сада за забор брезгливо
Ветвь оттопырилась. На ней
Плод черного уже налива
Качался, как просил - “добей”.

Медуза зыбкая тумана
На город сонный наплыла.
И он растаял в ней как рана
Смертельная земли чела.

XIII. ЗИМА

1.

Изнеженное диво - русская зима
Кошачьей поступью ночного снегопада
Прокралась в город. Выводком котят дома
Одноэтажные к ней выползли из сада.

С когтистой хваткою мороза цап-царап:
И ночь мышонком глупым в лапы ей
 попалась,
И вместо солнца, как из раны, частый крап
Обрызгал горизонт. Вновь утро
 занималось...

Шли на косынки соснам стройным небеса,
В одежды голубые ели наряжались,
Раздолья русские с их верой в чудеса
И таинства в углах таежных просыпались.

2.

Мороз расколотым арбузом
На солнце сахарился, пах.
И крохотные льдинок друзы
Поблескивали на ветвях.

И дымка далей зноем юга
Была, как будто рождена.
Залюбовавшийся округой
Сквозь призму красного вина,

Грузин прохожим улыбался
В окне базарного ларька.
День с обещаний начинался -
Дверь в мир открыть мне из мiрка.

3.

Как оспою изрытое лицо,
Земля корява слякотью вчерашней.
И мокрое еще вчера крыльцо
Сегодня в инее и стал домашней

Соседней дачи уж бесхозный двор -
Трава и деревянные предметы,
Из них особенно резной забор,
Блестят, как будто до нага раздеты.

В тулупчике потрепанном старик
Со стариковской службы возвращался.
На скрип шагов его - звук “чик-чирик”
В морозной тишине лишь откликался.

4.

 Зима меня не потревожит. Сколком
С огромного кристалла бытия
Она поблескивает. Смотрит волком
И думает о том же полынья.

В лесах застывших хрупкие законы
Пытаются порядок навести.
Деревьев вдруг стреляющие стоны
Не с лыж - с ума советуют сойти.

Опушка залпом напоследок в спину
Стрельнет. В ушах трескучую картечь
Приносишь в дом и празднуешь кончину
Ума, ствол тела взгромоздя на печь.