Часть четвёртая. Вот и сказочке конец

Но вернёмся к Ваньке мы,
Что остался голым - босым
без котомочки – сумы,
да ещё с разбитым носом.
На удачу полдень был,
упыри дремали сыто,
- Люди! – парень завопил, -
И бежать, но дверь забита,
темень страшная и смрад,
голова гудит как улей,
 видно очень виноват.
Раз в искомое вернули.
может выпрыгнуть в окно,
Так его не видно вовсе,
с чёртом ведьма за одно,
разберемся с нею после.
В щель последний Солнца луч
пробивался ели – ели,
месяц глянул из – за туч,
твари гостя оглядели,
здоровенный, как кабан,
и трусливый точно заяц,
- Коль приходит ужин сам.
перекусим, братцы, малость,
Ванька вжался в уголок,
вспомнил Глашку – повариху:
 Ох! поесть бы, хоть чуток,
пропадать голодным лихо!
Вдруг ожили лица «Их»,
стёрлись кусаные раны.
Ну, приятель, берегись,
битым быть тебе болвану!
 хлеб растили и детей,
речка рыбою кормила,
почему же нас злодей,
спрятал заживо в могилу?
Отведем Ивашку в лес,
в гости к мертвому детине,
Глянь, а леший то исчез,
схоронился в старом крине! -
Посмеялись мужики,
и простили недоумка,
зеленея от тоски,
погрузился Ванька в думку.

В чаще топится изба,
и воняет сладко - кислым,
Ведьма:
-Неужели ворожба
не имеет больше смысла?
чаша падает из рук,
корешки изгрызли мыши,
к приказаньям леший глух,
 кот бесчинствует на крыше,
иль покланяться отцу,
извини меня, родимый,
ведьме слёзы не к лицу,
злобной стала, нелюдимой.
Видят зрелую красу,
только совы и лисицы.
и веснушки на носу,
знать, нежданное случится.
слышу громкие шаги,
и кому ж с утра неймется,
иль очухались враги,
духи замерли в колодце.
может надобно бежать,
да теперь везде известна,
каждый сможет распознать,
опозорила невеста!
«я тобою, светик ясный,
закушу на посошок»,
все усилия напрасны,
получила вилы бок.
Ей кудесник « передал»,
обделивши дочь родную,
всё что некогда познал,
вот в изгнанье и кукую.
Ванька лезет на порог,
бестолковое отродье,
вот, припёрся, дурачок,
словно боров в огороде.
хоть неумный, да мужик,
я ж одна в глуши дремучей,
ишь, от горюшка поник,
подходящий выпал случай.
Будешь мужем мне, дружок,
я же - доброю женою,
съешь с начинкой пирожок,
всё окупится с лихвою. -
Смотрит парень в потолок,
жить с колдуньей незавидно,
взял предложенный кусок,
стало вдруг не так обидно.
Ванька:
 - Впрочем, баба ничего,
деловита и мудрена.
ладно, ты, давай того,
собирай на стол, Матрёна. –
До отвала ел и пил,
а хозяйка подавала,
и на всё хватило сил,
печка жаркая трещала.
Осовевши, наш Иван,
в кашу пал хмельною мордой,
в голове густой туман,
да в ковше - напиток чёрный.
а потом пол дня стонал,
и пускал душок вонючий,
чёрт на дудочке играл,
Да котяра мышку мучил,
Ваня крякнул: - Поживу, -
закусил кусочком сала,
свиньи хрюкнули в хлеву.
лошадь рыжая заржала,
хлев, а вроде бы сарай,
с черно - белою коровой.
Ведьма:
-Эй! Соколик не зевай,
ужин ждёт тебя готовый!
Ванька:
-Коли так, останусь здесь,
отпадают все сомненья,
раз поесть и выпить есть,
и Матрёша - загляденье.

Ванька, в ведьминой избушке
раздобрел как на дрожжах,
на пуховых спал подушках,
с мутной совестью в ладах.
в угол брошена котомка,
можно жить и не тужить,
баба песней тешит звонкой,
и прядёт искусно нить.
В доме чисто и опрятно,
пироги и печь тепла.
только долюшка превратна,
в путь далёкий позвала.
Ведьма резко подурнела,
громко охает, кряхтит,
Ох! срамное вышло дело,
на сносях она сидит.
Сонна стала и ленива,
всё б прилечь и подремать,
тяжела и некрасива,
Ванька начал голодать.
Щи прокисли, всё остыло,
Пол паскуден, в кадках - муть,
-Погоди же, вражья сила,
поучить придётся чуть.
Встал мужик с холодной печи,
-Есть охота! силы нет!
Шаль, накинувши на плечи,
Ведьма молвила в ответ.
- Помоги, Ванек немного,
наколи, соколик, дров,
принеси воды, ей Богу,
напеку тебе блинов.
Он же слыша эти речи,
стукнул ведьму пару раз,
и едва не изувечил,
кулаком заехав в глаз.
баба вылетела с криком,
полетела из ворот,
и в овраге странно диком,
как младенец слёзы льёт.
- Топь болотная, коряги,
леший принялся кружить,
не по силушкам бедняге
заклинанье изменить.
Обернулась птицей чёрной,
и засела на сосне,
видит, в доме ирод вздорный,
в страхе мечется в окне,
и прихлёбывает зелье,
что содержит мёртвый прах,
будет, Ванечке веселье –
серый камень в головах.
Вновь припомнилось полено,
что за печкою лежит,
наглотавшись жижи пенной,
под столом мужик храпит.
Принимая облик прежний,
тихо в дверь она вошла
в растрепавшейся одежде,
молода и весела,
и, наотмашь, хрясть дубиной,
Ванька падает кулём.
сам допрыгался, скотина.
вот тебе и поделом.
Захотел добыть невесту,
рот, открывши не впопад,
загубил крутое тесто,
вместо прибыли – разлад.
Закопаю как собаку,
земляной в избушке пол,
или в речку сброшу ракам,
только больно ты тяжёл.
Показал свинячий норов,
мне не справится одной,
без дальнейших разговоров,
ведьма сделалась лисой.
Побежала, просмотрела,
на пеньке сидит солдат,
он поможет сплавить тело,
и могуч, и глуповат.
Ведьма;
-Подсоби мне! – возопила,
муж скончался во хмелю,
люди скажут, что убила,
видишь, я дрожу, горю
и в утробе плачет чадо,
надо в лодке сплавить труп.
объяснять тебе не надо.
будет дело – будет суп
у голодного вояки
закружилась голова.
всё исполнил, после драки,
не ищите рукава.
оттащил мешок с Иваном.
вёсла взял, погрёб, поплыл
звался молодец Степаном.
На селе петух вопил.

Отпевая, поп икал,
не хоронится - хоть тресни,
Ванька, кажется, дышал,
как начинка в сдобном тесте.
Комья сыпались на гроб,
страхом сковывает глотки,
чесноком обложен лоб,
и с укропом чарка водки.
Ноги спутаны ремнём,
крест осиновый воткнули,
и в кармане нагрудном,
две серебряные пули.
Хоть осина в головах,
Начался бедлам поновой,
утром Ванька на ногах,
с мордой злобную, лиловой.
Заглянул в родной кабак,
в уголочке сел, угрюмый,
не поймёт он, что и как,
утомляя разум думой

Ванька:
- очевидно я живой,
кушать до смерти охота,
правда, чуточку чумной,
мучит тяжкая дремота.
Помню, как в земле лежал,
оглушенный малость,
в изголовье крест торчал,
и Луна болталась,
надоело, гроб сломал,
выбрался наружу,
мёртвый рядышком стоял,
я ж свалился в лужу.
Он хотел меня сожрать.
да не тут то было,
погоди, ядрена мать,
с нами крестна сила.
Отлупил его слегка,
зверь завыл, забился,
и отбив себе бока,
с горки вниз свалился,
а под горочкой река,
широка, игрива,
вижу сверху старика
с девкою красивой.
то ли правда, то ли бред,
знать ведьмак с колдуньей,
до неё мне дела нет,
сгинуло безумье.
Подавайте мне вино,
рыбу, мясо, кашу,
а не то всем заодно
я носы расквашу,
и подкуйте мне коня,
истопите баньку,
и с сегодняшнего дня
позабудьте Ваньку.
жалко лошадь, но греха
 натворили много,
снарядили мужика
в дальнюю дорогу.
и умчался прочь Иван,
словно шалый ветер,
сквозь сгустившийся туман,
пробирался вечер.
У народа дел полно,
сенокос, скотина,
в хате брошенной темно,
пыль да паутина.
Поднялась бурьян – трава.
где ж теперь хозяин.
шубы ль длинны рукава,
иль загинул парень.
Говорят, ушел в разбой.
но осел в остроге,
Стёпка с кумушкой – вдовой,
зажили как боги.
Дом отстроили и двор,
нынче процветает,
частоколом встал забор,
ребятня играет.
и с кудесником - отцом
ведьма примирилась,
Со Степаном- удальцом
в церкви окрутилась.
А купеческую дочь,
князь увёз в столицу.
все исполнилось точь-в-точь
рада голубица.
В огороде бузина,
крупна как черешня,
рассказали мы сполна
весело, потешно.