Юродствует теле

Юродствует теле.
Базарят газеты.
Печаль пузырится в вине.
Сердца только светлым покоем согреты.
Когда мы – на мраморном дне.

Чернеют глубины.
Холодные метры.
Давление стучит в вышине.
Сердца только светлые примут советы.
Когда мы – на мраморном дне.

Вверх глянется.
Плещет волна разноцветная.
Кефаль серебрится в окне.
Сердца только светлые примут советы.
Когда мы – на мраморном дне.

Раздолие песчаным ознобистым ветрам.
Морской желторотой луне.
Сердца – словно ракушки,
словно монеты,
на вечно скучающем дне.

Не наша беда.
Мы их не собираем.
Не наша беда, что молчим.
В обманных глубинах подводного Рая
в загубники страшно кричим.

Пленённые, пьяные,
ниже и ниже.
Смыкается красная мгла.
Чем глубже, тем кажется, выше и выше
в раздавленной маске стекла.

Вползаем в разбитое тело фрегата.
Мурена встречает ножом.
Коснись плавника длиннохвостого ската,
и, кажется, -
- я нагишом.

На мраморном дне –
- стрелки суше и тише.
Резиново клеится бред.
Резиново грудь трубкой лёгкого дышит
в обманном мерцании монет.

Я – здесь. Я – один.
Душу Вечное лижет.
Рыдает сирена, зовёт.
От мачт, зеленеющих лампами вышек,
призывно ласкаясь плывёт.

Шпангоуты, словно подобие
капканов,
не ей предназначены – мне.
Мы дети, мы дети больших Океанов.
Когда мы – на мраморном дне.


23 января 1999 г.
г.С-Петербург