Камни сборник

Камни (сборник)
Камни.

Есть омут Криуши-реки,
Там воды пенные легки,
Бегут волною за волной
До полосы береговой.
Их песни - монотонный звук,
Прочесть не может грубый слух
И бесконечный их рассказ
Увы, но не тревожит нас.

А ветер - первый всех пиит,
Он нам сказанья говорит:
События минувших лет
О том, как человека след
Остался навсегда, о той
Чья доля вечно под водой
Схороненной волнами быть
И берег от чужих хранить.

Бывало здешних мест рыбак,
Заблудший ли, не знамо как,
Вдоль тины сети растянув,
Сдавался дремоте, заснув.
Охотник ли средь этих мест
Бродил с ружьем наперевес.
И не дай бог ему устать,
Его, как ласковая мать
Ребенка обхватив рукой,
Трава топила с головой.
И ночь казалась так длинна,
И бесконечна тишина,-
Вливалась в опьяневший слух,
Был немощен охотник, глух,
Когда вода на брег несла
Ее, и не было числа
Всех сгинувших на том брегу,
Окаменевших на бегу.

Камыш вдоль берега шумит,
Обрывистый, как будто слит
С рекою, на краю его
Береза, больше ничего:
Висит, корнями обнажась,
Готовая свалиться в грязь,
Не обижаясь тем ничуть,
Упасть и в иле утонуть.
И может ей среди подруг
Давно утопших будет… Вдруг
СлышЕн шлепок, и позже крик,
Еще хлопок, и через миг,
Как эхо округ разнеслось
Через дремоту эту сквозь,
С добычей чайка, сделав круг
Исчезла, с ней исчез испуг.
И вновь раздумие. Опять:
Обрыв, камыш, речная гладь.

Но что чернеет там вдали?
Что там сокрылось? Весь в пыли
Глыб черных непонятный ряд -
Из под воды на свет глядят.
Как будто вижу, не во сне,
Иль это кажется все мне?
А может место их, здесь жить,
Но что они? А может быть
Разрушена стальной рукой -
Всеразрушающей волной
Была гранитная плита.
Нашла пристанище, когда
Устав существовать в веках
Здесь обратились горы в прах,
А позже рождены они.
В те незапамятные дни
Чередовался зной и хлад
Ускорив смерть ее в сто крат.
Быть может камни - дело рук
Людских, которые округ
Всей первозданной красоты
Хотели возвести сады
Цветущей жизни. Не понять
Причуд твоих Природа - Мать.

И вот стоят они полны
Безмолвия и тишины.

Спокойствие в меня вошло,
Клоня усталое чело
На успокоенную грудь
Я было захотел вздохнуть
Отдав себя в объятья сна,
Но верная одна волна
Сумела лодку захлестнуть
И снова я продолжил путь...

Уж вечер, к берегу пристал.
Закат на небе заблистал,
Затем угас, взошла Луна;
Еще окрепнув тишина -
С Луной смешалась в желтый сыр.
Уснул реки зеленой мир…

Ночь миновала. Вновь стоят
Фигуры - Непонятный ряд,
Обрыв, камыш, речная гладь -
Плоды твои Природа-Мать.
Их, омываемых водой,
Терзает ветер, душит зной,
Гроза - так злая тетка им
И давит небо голубым
На их ужасные черты,
Стоят в воде. Разинув рты
И день, и ночь здесь стаи рыб
Жуют бока зеленых глыб.
Но перемена, что же там,
Поверишь ли своим глазам:
За ночь, за этот краткий миг,
Средь них еще один возник


Из пропитанной кровью каши...

Из пропитанной кровью каши
Из пространства цвета седины
Убаюканные сталью наши
Дети возвращаются с войны

В их глазах застыли льдинки слезы
На лице приказ вперед смотреть
А в висках заплакали березы
Не хотелось так идти на смерть

Губы шепчут монолог - прощенье
У друзей оставшихся в пути
Не хотим от вас слепого мщенья
Помогите в тишине уйти

Без озлобленных войной проклятий
Без рыдания соленых слез
Нервных крепких дружеских объятий
Не берите на сердце всерьез

Матерей попросим мы не надо
Душу по частицам разрывать
Милые невесты нам отрада
Новых женихов вам подыскать

Но одно у нас болит и плачет
Дух усталый просит об одном
Чтобы дядька тот что в Думе скачет
Бьет по микрофону кулаком

Был повежливей со слабым оппонентом
Пачки зелени не вырастил в груди
Руководствовался здравым аргументом
Совестью Россию - Матушку блюди

Не давай ей водкою упившись
Браться за свою злодейку плеть
С чертом с похмела договорившись
Душу продать за чужую медь

Пусть потомки наши жизнями не платят
За мертвятину угодную орлам
С совестью своею мирно ладят
И не судят нас по их делам

Из пропитанной кровью каши
Из пространства цвета седины
Убаюканные сталью наши
Мальчики торопятся с войны



Май воду льет на головы прохожих...


Май воду льет на головы прохожих,
Совсем погода потеряла стыд.
И что-то не дождемся дней погожих,-
Приклеен к небу жирный антрацит.
Весь месяц под ногами слякоть
И злится моросящий дождь,
И лица превратились в мякоть,-
Опухшую сырую плоть.

Без звука, ножками стола,
Вползла на пол - окна немая тень.
Здесь, как на улице, тоскливо ноет день,
Жизнь в комнату такую же погоду принесла.

Отец, седая мать, сестра и… брат -
За черной лентой, черной полосой.
За полосой расцвел букетов сад,
Над садом люди головой склонились…
вежливо молчат.

И гробовая тишина…
И крупным градом тонны слов,
И ордена, и знамена,
И пламя вечное костров.
И слой земли затушит все,
И разойдутся по домам,
И по естественным делам,
И по обыденным свое.

Всегородской глава - на праздничный банкет.
По поводу… А это важно?
Военный комиссар - спокойно в шевроле,
И в двухэтажный особняк отважно.

И только там, где тень над комнатой нависла,
Где не смолкая ноет день,
Где жизнь заплесневела и прокисла,
Там все мы остальные…
Там мы теперь.
Лей воду май на головы прохожих,
Ты знай не нужно дней погожих.
Будь с нами солидарен милый май,
Не предадим
Не предавай.

май 2001г.


Вновь сотворен и снова...


Вновь сотворен и снова, снова
Рожден в безумие твое,
И старое – все будто ново,
И грязь на белое белье.
Дни тонут в омуте недели
И месяцы в года растут.
"О боже, как мы постарели", –
Услышится то там, то тут.

Вновь повторенье… роковое
Иль неминуемое? Вот -
Дряхлеющее вековое:
Последний выдох – первый ход.
И затворившись в темной "келье"
(От той покорности судьбе
Зашторив бытия веселье),
Заплачь тихонько по себе.


Родина.

Всю белую разбавив по стаканам,
Да хлеба черного на грань стекла,
Могильщик одуревшим истуканам
Сказал, что ты три дня как умерла.

Мы помянули. По пути хмелея,
Последовали за твоим гробом;
Над ямой туш играл; чужой потея,
Три раза осенил тебя перстом;
Все разрыдались. Позже вечерели,
Зеленого глушили пополам
С раскисшим хлебом. Говорили, пели.
А утром расходились по домам.

И я пришел в свой дом опустошенный,
Надломленный, и ни в одном глазу:
Распоротый живот распотрошенный;
Лежит в эмалированном тазу -
Холодное истерзанное сердце;
Ее еще открытые глаза –
Мне показались. Снова огляделся –
Как гром с небес, как летняя гроза,
Как будто снова: « Братия и сестры»
В июльский день шагнули на крыльцо.

А я смотрел с возвышенности роста
На незнакомо смуглое лицо.



В предрассветный час.

Не коснутся уста
Тишины предрассветной,
Скажи,-
Не нарушат.
В голове пустота
Зацепила и тянет,
И тянет снаружи
Чередой тучных строк
Безразмерно – летящих
И ныне, как прежде
Заполняют пролог,
Подбираясь волками
В овечьей одежде.
Все минует, пройдя
Тишиной предрассветной,
Ответь,-
Милый друже…
Только капли дождя
Мне в ответ разобьются
О зеркало лужи.


Другу.

Мой друг не протестуй,
Я сам уже не знаю
За что грехи чужие осуждаю,
Напрасным словом лист бумаги не волнуй.
Пускай мы созданы не тем на этом свете,
Пусть нам не суждено – довольно этим.
Мой друг не протестуй, не протестуй.
Мой друг, в глазах обиды не носи,
Я сам уже которые мгновенья
Закону раб, но идол – преступленье.
У мира сильных правды не проси.
Пусть родственными связями мы ниже,
Пусть звезд не рвем, хотя к созвездьям ближе,
Мой друг в глазах обиды не носи.
Мой друг не верь обидчивым словам,
Я сам уже до боли им отверил,
Пускай они звучали по делам -
Да, жизнь сучки в глаза втыкает нам
И бревна, всем – одним Господь отмерил,
Друг, не внимай обидчивым словам.



Не Вы ли вновь


Не Вы ли ночью мне еще писали
Договорив историю сполна,
А утром птиц бумажных стаи
Из моего окна.
Не Вы ли запинались неуместно
Произнося слова: люблю, люблю.
Вчера еще признаюсь – лестно,
А ныне – не терплю.
Не Вы ли под серебряной луною,
Нелепа маска на немом лице,
Вчера не первая, не скрою,
Сегодня же в конце.
Не Вы ли черной тенью переулком,
Сквозь стены, двери, потолки, замки,
Вчера еще в кошмаре жутком,
А утром прочь шаги.
Не Вы ли вновь…


Без названия.

Нет, не поэт я,
Я - не гений,
Не тот, кем упивались вы.
Не пережить властей гонений,
Не перенесть людской молвы -
Не суждено мне. Даже смерти,
Когда откажутся слова
Рождаться - "Ни чему не верьте,
Я не умру", - скажу. Едва
Она с позором мне покажет
Грядущее - там нет меня,
"Я - не поэт", - мой голос скажет,
Ответит он: "Не гений я".


ПОЭТ.

Возмездия – кричат подъезды,
Возмездия – огни поют,
Возмездия – пронзают персты,
Возмездия – решает суд.
Суд здесь, сейчас, при жизни этой
Сурово осуждает – метой,
Отмечен – нет, не быть собой.
Не будь им. Унеси рекой,
Туда, где волны берег ищут,
Туда, где вечная тоска
Вкруг омута – столь глубока,
Где нищие для жизни пищу
Находят, будь и ты средь них,
Средь полуголых – чуть живых,
Средь проклятых и вновь воскресших.

Вот женщина, не скажешь тридцать
Всего ей миновало лет,
При ней, волочится во след,
Наверно дочь ее, в двенадцать
Еще ребенок, в восемнадцать
Уже старуха. Вот они
Руками в мусорные баки,
Как две голодные собаки…
Сверкнут озябшие огни
Чуть в стороне от той кормежки,
Здесь мерзнет кошка, без одежки
В тридцатиградусный мороз.
Дымок струится папирос
Прохожих. На брезгливый взгляд
В душе твоей и рай и ад -

Смотри и вой и замерзай
И плюй… и душу растерзай.

Зеленым ароматом свеч
Воображенье потрясает!
( Возмездие еще не знает
Куда тебе придется лечь.
У смерти, твой воскресший труд,
Разжав хладеющие пальцы –
Изнеможенного страдальца
На свет безбожий извлекут)

Ну а пока: в окно звенит
Неумолкаемой музыкой,
И ты уже не вяжешь лыка,
И улицы не шевелит
Тридцатиградусный мороз –
Ни жалости, ни состраданья.
Ты погружен в эфир мечтанья
Своих предновогодних грез -
Ты мериишь Россию взглядом,
С дерев слетаешь листопадом,
Сковался серебристым льдом,
Грозу встречаешь под зонтом,
Или июльским душишь зноем,
Или морским лизнешь прибоем,
Или красавицу ты страстно…
Не будь собой,
Здесь все подвластно.



Напутствие.

Хороните желанья свои
Не в земле, а в заоблачной дали.
Ожиданье – закАленной стали
Тверже в не премиренные дни.

Расставайтесь с надеждой, любя:
Существующее, разногласья.
Жизнь сама по себе уже счастье,
Не ищите ее вне себя.

Не расстраивайтесь, пустякам,
Поменяется черное – белым,
Образуется шагом несмелым,
Просто больше доверья шагам,

Просто верьте: уже не умрет
Та, что в сердце горела когда – то,
Не раскается: «Я виновата», -
Не продолжится времени ход.

И Бесплотная, верь: оживит
Твои веру, надежду, желанье,
Как космический метеорит
Оживляет струей мирозданье.




Рассуждения лежа.

Лежу… Воображение рисует
По строчке этот пятистопный стих:
Что «полстраны» – бессовестно ворует,
А «полстраны» - по совести у них.

В песке, как сухопутная подлодка
На черноморосочинском пляжу,
Теоретически – недоработка,
Практически - сижу, а не лежу.

Без паруса...

Куда уносишься, скажи,
Столь близкий берег, долгожданный?
Нерукотворный – несоздАнный
Ты – ложь! Или начало лжи?
Мираж ли? Непреодолимой
Скалой белеешь, вяжешь тиной
Фальшивой лиры. Непокой
Души моей – о берег мой.
Скильзнешь у горизонта – дальний
Закат над кронами горит
Дубрав зеленых, все печальней,
Волна с волною говорит,
Усталым пеленаясь ветром.
И глубже береговы недра
От непреодолимых плит.
Недосягаемою птицей
Попутный ветер закружИтся,
Но парус порван…
Ночь. Не спится.


Все зря...

Зря родилась на кончике пера,
Когда заря росою умывалась.
Предчувствовала белая усталость,
Когда заката замаячила пора.

Прости. Уже разрушил жизнь твою,
Допил глоток последний этой чаши.
До исступления напившись говорю:
Мне не остановиться в вере нашей.
Она ослепнет, истерзав любя
«Суровой истины» чернильными словами,
Воспоминаньем о минувшем между нами
Ее порезы станут для тебя.
Исчезнут полумрак и полусвет,
Ты оттолкнешься от реальности, не зная,
Что «истины» на самом деле нет,
А есть лишь шутка «чья-то», очень злая.
Умрет за горизонтом полоса,
В руке погибнут белые ланиты,
Пройдет минута скомкав голоса.
Раздавленные – сожжены, забыты.

Зря родилась на кончике горя
Пожаром, ничего и не осталось.
Предчувствовала черную усталость,
Но вся белее белого. Все зря.



Ночные мысли. Полночь.

Ночные мысли. Полночь. Наизусть
Читаются заполненные лица.
Зовут к себе, притягивают. Пусть.
У них нет права снова повториться.

Не повториться… Вновь шалит мигрень.
Навечно… Правда эта в сердце сжалась.
Когда-нибудь… В сырую смажет тень
Того, кого теперь уж не осталось.

И выдох передавленный в груди,
Устало, без излишнего упрека,
Взамен оставит миру позади
Ненужный хлам гниющего порока.

Не боль, ни сожаления, не грусть -
Врезаемся в заполненные лица.
Им обещаю вновь: «Сюда вернусь,
Все снова, изначально повторится».

Минуя плен небес костлявых рук,
Шум городской нечаянно разбудит,
Зашевелится суета вокруг,
Только меня, мой друг, уже не будет.




Я рифмой из заполненной груди

Я рифмой из заполненной груди
Срываюсь на своей тетради клетку.
Я сок березы, страннику в пути
Протягиваю раненую ветку.

Я там, где бедность, голод и болезнь,
Всегда несу с собою хлеба крошки.
Я снова здесь, где на коленях весь
Смотрю в глаза своей упрямой кошки.



Где вы растраченные годы

Где вы растраченные годы
Законченной главы?
Был смех, обыденность, невзгоды.
Где вы… Где вы… Где вы…
Где этот мальчик простодушный
Из хрупкого стекла?
Где отрок, дюже непослушный?
Все! Жизнь не сберегла.
Где парус одинокий странник,
Белеешь где теперь?
Я снов твоих уже ль изгнанник?
Таинственная дверь
Приоткрываясь приглашает,
Но голос мой увы,
Слепцу, как эхо повторяет:
Где вы… Где вы… Где вы…


Моей свечи фитиль истлевший догорает

Моей свечи фитиль истлевший догорает
Лиловым пламенем. Перед своим концом,
Лоск воска с наслажденьем уплетает,
Кривляя ослепительным лицом.
И свет его то вспыхнет, то угаснет,
То затрепещет воздух щекотя.
И жизнь его, на смерть летя,
Мою никчемную немножечко умаслит.
Слизнет последний луч оплывшие бока.
На ночь закрыв глаза, несбывшейся надежде,
Напишет новые слова рука
О том, что сердцу не любить как прежде.
Не разгорится больше уголек
Своей бесплодной юности раскаясь…

И день как век. И жизнь как срок.
И музу кляпом затыкая
Уже не пустят на порог.


Последняя песня
Today I weigh less
Than a shadow on the wall
Bernie Taupin


Утра свет
Ляжет. Вслед
Пришла из вчера
Тень ее. Сегодня со двора
Весь день стучит проливным
В моей жизни окно
Тобой озарено
Смоет дождем

Вечер.
Вечным льдом
Старый дом
Замерзает без ее тепла
Не трудно ей
Поделится любовью своей
Зажегся новый день
Она пришла

Безмятежно прилегла
Вся подарив тепло
Частицу отдала
Своей любви
Спасла
Запеленала светом
В дороге будних дней
Я думаю о ней
Моей осенне - утреней.

День пройдет
Дождь умрет
Жизнь унесет
Памяти знакомый голос твой
Скажет: " Чужой ".
Но не знает, что весь новый день
Я в этой комнате,
Где твоя тень.

Безмятежно прилегла
Вся подарив тепло
Частицу отдала
Своей любви
Спасла
Запеленала светом
В дороге будних дней
Я думаю о ней
Моей осенне - утреней.


Сентябрь.

Сентябрь. Сентябрь.
Серебряной слезой стекая
С небесной крыши, в жемчуг дорогой,
На теплые ладони опускаясь
Ты превращаешься: а у тебя другой.

Сентябрь. СентЯбрь.
Желтизной сухою
Шурша вечерним платьем под окном…
Вчера я заболел другою,
А что до прошлого, то ты была лишь сном.


Моя подруга жизни, как тревожно...

Моя подруга жизни, как тревожно
Когда сентиментальные слова
Обманывают: не любить возможно
И что возможно совесть не права,
Что верности твоей не вечно длиться
И явно, неизбежностью войдет
В наш мир разлука, стоит погрузиться
Опять в слепых обид водоворот.
Напрасно сердце обещает снова
Продолжить ход естественных вещей,
Любить тебя, но истина сурова,
Навек забившись в голове моей...

Забилась напрочно. И длинными ночами,
Лаская бесполезными вещами,
Мечтать, надеждою о ней.

Случай в кладовке.
Сейчас бы хоть кусочек мыла,
Что б я немного скользким стал.
Вчера в кладовке завалило.
Заныканый пузырь искал.

И проклиная обстановку
Полезных видимо вещей:
Жену, ее командировку
Продленную на десять дней,

Разбитую о череп вазу,
Дубовый бабушкин ларец,
Бачок чугунный к унитазу...
Блины для штанги наконееееец.

сОн

Не помню, сон или на самом деле
Иль бред похмельный лежа на печи,
Пятикилограммовые гантели
Любимая мне положила в щи.
В салатницу ботинок положила,
Трусы в микроволновке испекла,
На скатерть белую она сходила
Не помню по какому, но стола.
Испортила вещей полезных много
И бесполезных, всех не перечесть,
Проснулся от пронзительного чмока;
- Прощенья просишь?! Значит совесть есть!




Короткая переписка с Сиреной.
* Freeman

За голову сейчас схватил я:
“Что ты сегодня написал? “.
Мой гений проклят, сбросил крылья,
Померк, дал дуба. Крик, скандал.
- Благослови, (уже не хочет,
Во злобе он неумолим),
- Своею лирою… Хрен с ним…
2004.07.15 23:52


* Сирена

Потом схватил я крепко уши:
Ну сколько можно слушать бред?!
Ведь от такой махровой чуши
и Муза, гению вослед
Отбросила свои копыта.
- Ну осенИ! (но матом хмуро
Она в ответ. Такая дура!)

* Сирена
Пошел вразнос - схватил за руки,
Связал узлами на спине.
Чтобы от праздности и скуки
Не портили весь имидж мне.
Кричу я в воздух возмущенно:
- Ведь знают все, что я ПОЭТ!!!
(Хоть гений сдох и музы нет.)
2004.07.18 22:35


* Сирена

Меня несло. Схватил орало
(Я ж не плебей - хватать за рот!)
Но этого мне было мало,
Отнюдь! Скорей, наоборот:
Нашел себе я примененье -
Вошел в хватательный азарт.
Не вижу пред собой преград!
2004.07.18 23:02


* Freeman

Схватил себя я чуть пониже,
О сердце, больше не услышишь
Слова Души. Но чу, потише,
Сирена в спину слышу дышит.
В последний раз я без сомнений
Глагол глаголом рифманул
И выбил под ногами стул...
2004.07.18 23:54


* Сирена

Вот так с собой покончив разом,
Увы, не приобрел покой
(глагол - такая ведь зараза!)
И отошедши в мир иной.
Мы тут над "i" поставим точку,
Закончив тезисом одним:
"Глагол поэта сжег. Хрен с ним."
2004.07.19 02:17


* Freeman

- Со мною хрен... а мне не мало.
Я чуть с тобою не уснул.
А смерть мне не помехой стала,
Ведь под ногами выбил стул,
Не из под ног, и слава Богу.
И суету нелепых фраз
Услышишь ты еще не раз.
2004.07.19 22:49


* Freeman

Прости доверчивый читатель,
Я завершаю свой рассказ.
Похвальных слов бумаг моратель,
Увы, не заслужил от вас.
И здесь, без всяких сожалений
Я точку жирную воткну,
Навечно предаваясь сну.
Конец.