обреченный

Зима! Из дома вылез - редкое явленье.
Прилипли мысли обо всем, и нет от них спасенья.
Не помню, как забрел к обрыву, что тянулся вдоль реки,
где берега под снегом спрятали пески.
А воды мчали в гнете подо льдом,
борьбою упиваясь со своим плодом.
И долго снежные просторы созерцал,
пока мой взгляд уступ не задержал.
Там тополь рос... иль одиноко умирал,
скорей второе в нем я увидал.
О том, торчавшие мне говорили корни,
иссохшие, как старика ладони,
свисавшие с обрыва вниз.
Непредсказуема природа на каприз.
Вознесши ветви словно руки к небесам,
казалось он с мольбой взывал к богам:
-За что, заброшен я сюда судьбою!?
Когда бы радостно мог шелестеть листвою,
вблизи от братьев и сестер своих:
будь то береза, клен иль кто из рода пихт.
И боль его понятна мне была,
однажды ощутил, что значит из под ног земля ушла.
А та, что жизнь ему дарила до сих пор,
уже строчит бедняге смертный приговор.
Приход весны - вот что его страшит.
Когда, растаяв снег, водою забурлит,
и потечет стремительным потоком,
чтоб в реку впасть, и, как бы ненароком,
земли остаток смоет у корней,
опорой что ему была, в теченье многих лет и дней.
И вот, слегка склонившись, он с ужасом поймет,
что солнце для него  уж больше не взойдет.
И рухнет в низ он, тишину пронзая,
ломая с треском ветви, птиц пугая,
что раньше гнезда вили на ветвях его!
Все это - впереди, но в мыслях, все уже произошло.