Десять минут жизни

Ты уезжаешь. Мы стоим на вокзале. Ждем твоего поезда. Ты то и дело смотришь на часы, я в который уже раз бессмысленно открываю и закрываю пудреницу. Мы молчим. Я пытаюсь вспомнить анекдот, который мне рассказали утром. Как отрезало!
Вокруг шум и гвалт полуденного вокзала. Но все слишком нереально, как в замедленной съемке. Или нет, как во сне! Точно! Это же сон! Вон то неугомонное создание в цветастом сарафанчике – это же я! Непослушные волосы выиграли очередную битву с тугими мамиными косичками, на локте ссадина, на правой коленке (ей всегда сильнее доставалось) – синяк. Девчушка вертит головой, оглядывая толпу. Какие все смешные вокруг! Толстая тетка в синем платье в горошек ни на шаг не отходит от сумок и чемоданов, наваленных в кучу. Куда ей столько вещей? Переезжает, что ли? Хотя, если она взяла пару своих платьев – тогда понятно. Такие парашюты в вагон-то не поместятся!.. Мальчишка в измятой майке с грохотом гонит по асфальту пустую банку из-под “Колы”. Банка перекручена в нескольких местах и уже не годится для футбола – врезается то в людей, то в сумки, то в фонарные столбы. Мальчишка с разгону добивает ее возле урны и убегает… Странный… Вообще все здесь такие странные… Усатый мужчина с огромным белым плюшевым медведем не сводит глаз с циферблата вокзальных часов. Он что, думает, если будет гипнотизировать – быстрее время пройдет? А целлофан, в который завернут медведь, с одной стороны разорван, и там мишка уже не белый. Интересно, удосужится ли усатый почистить игрушку или так и подарит с пыльным боком?.. А та парочка? Ведут себя так, словно не замечают друг друга…
Это уже про нас… Девчушку кто-то окликнул и она, тряхнув косичками и еще раз бросив на нас хитрый взгляд, убегает. А я начинаю лихорадочно говорить – все равно, что, только бы больше не слышать, как ты щелкаешь зажигалкой, даже не собираясь закуривать. Я говорю про новую жизнь, про успех. Твой успех. И твою жизнь. Моя уходит из меня и, кажется, я скоро умру.
Скрипучий голос объявляет о прибытии твоего поезда. Мне страшно. Словно внутри сорвалась некая пружина, которая сдерживала страх, и теперь он заполняет каждую клеточку моего существа. Ты подхватываешь сумку и идешь к вагону. Ты торопишься, но я не могу быстрее, и ты замедляешь шаг.
Десять минут до отправления. Последние десять минут жизни. Не помню, ты поцеловал меня на прощание или нет? Кажется, нет. Иначе почему мне так холодно?
Как медленно тянутся последние минуты моей жизни! Я стою под окном твоего купе. На столе этот дурацкий плюшевый медведь. И тебя почти не видно. Ты что-то говоришь. Но я не слышу. Я улыбаюсь. У меня уже болит все лицо, но перестать улыбаться – еще больнее. Ведь осталось всего десять… Нет, уже только восемь минут. Я улыбаюсь тебе, машу рукой и благодарю Бога и создателя солнцезащитных очков за то, что ты сейчас не видишь моих глаз…
Но вот поезд качнулся. Ты хватаешься рукой за верхнюю полку и что-то мне кричишь. Поздно…
Поезд ползет, словно огромная зеленая гусеница, пульсируя и извиваясь…
Ты уехал…
Жизнь окончена…
Пора проснуться….
Если, конечно, это был сон.