Про дядьку, мотоцикл и парашют

Брату и другу детства – Илье Клеймёнову


Почему я всё время в том безмятежном дне?
Мотоцикл в витрине. Старый универмаг.
Дед спецом подошел: дескать, что там куда и как
(Всё же средство предвиже.., а не пошлый шкап).
Дядька молча сиял. Двадцать лет, парашютный спорт.
И по жизни, как нынче сказали бы, прёт.
Всё успел: отучиться и в армии побывать.
В результате женился на ком-то из многих Надь…
Говорил: «Газировка!» (я думала – лимонад),
А подсовывал мне «Боржоми» и ржал, когда
Я плевалась: солёная газвода.

«Вот дурак, - я думала, - вот балда!»

Почему я всё время в том безмятежном дне?
Там, где новенький, в масле, мотоциклет?
Дядька крепко сидит позади в седле.
Дядьке – двадцать, а мне – шесть неполных лет.
Почему же мне жаль и его, и его друзей?
Парашют раскрывался у всех и почти всегда…
Правда, Надя ушла, и на пару кромешных дней
Дядька стал, как солёная газвода.

«Вот дурак, - я думала, - вот балда!»

Почему я всё время в том безмятежном дне?
Где еще парашюты пишутся через «ю»,
Раскрываются куполом на краю
И спасают летающих нас – во сне…
Дядьке – двадцать.
А мне?

«Никогда, - я думала, - никогда!»