Не в то я время родилась, не в то, и глаза были...

Не в то я время родилась, не в то, и глаза были
Мои – глазами Изабеллы и Луизы,
И видели все то, что я не в силах
Вам передать.

Не в то я время сок пила, припав губами ко стволу
Березы – мне милей клинки агавы
И свежесть липы, пальм трескучий говор
У кромки волн.

Не так хочу ходить, как здесь вокруг все люди ходят,
Нос в землю врыв, небес не замечая близость,
И выставляя миру себя, забыв про стыд,
Так – не хочу.

И люди узнают меня в картинах, где скрываю душу,
Но открываю лик, запечатленный тысячами взмахов
Кистей, резцов и пальцев на холстах
Дорог, веков и стран.

Не в то я время песнь пою, не в то, и песни были
Мои – о странной красоте изгнанья,
Что влачу который год в прогнивших стенах
Моей тюрьмы.

Не помню я грехов – но, верно, их знает Бог,
Сюда меня сославший и забивший
Мою картину досками, и тщетно
Пытаюсь я вернуться.

Не в то я время родилась, не в то, я дух, чье имя
Истерто тысячей стихов и песен,
Чье сердце в тысяче картин, и только
Порой услышу:

«Эй, послушай! Это ты там что ли? Да, так на тебя похожа
была Мария на картине, что от прялки
ребенка ручку отводила, чуя верно
те муки на кресте.

И правда, ты… а на картинах Грёза? На полотнах
Франсиско Сурбарана? Рафаэля? И Ротари?
Но нет, постой, я вспомню… точно, ты
Виктория Аккорамбони».

 Не в то я время родилась, не в то, и только
Теперь я людям доставляю радость
Меня узнать, и тихо похихикать,
Подумав: «да,

Не в тему жить с такой невнятной рожей, зачем
Нужна пластичность линий, коли все слепые,
Лучше б училась соблазнять ты телом,
А не лицом».